Везунчик

Стал смотреть свой инструмент, и выматерился сквозь зубы. То ли здесь весь инструмент такой, то ли мне такой достался, но острия зубил были сплющены и мало чем отличались от разбитого торца. Ручки молотка и кувалды рассохлись, подгнили, и железяки едва держались на ручках. И как таким работать?

Но делать нечего. Покумекав, сломал несколько веток, загнал распорки в ручки. Вроде, держатся. Ломать решил каменюгу метрах в тридцати от места стоянки. Тоже обошёл вокруг, пытаясь придумать как его ломать. Просто лупить кувалдой? Так он почти круглый, никаких особых выступов. Забивать зубила как клинья? Так они такие тупые, что проще кувалдой бить. К тому же, лучше всего забивать по линиям слоёв или в точки напряжения, но как их определить? Посомневавшись, решил попробовать моё цветное зрение. Фильтры послушно перещёлкивались, но камень оставался обычным камнем, лишь чуть окрашиваясь в соответствующий цвет. Я уже почти смирился, но вдруг на камне словно проступили несколько точек и линий. А это что такое? Никаких оттенков на камне, значит, это не цветное зрение. Тогда что и как я вижу? Вроде можно обнаружить дефекты в изделии, используя ультразвук, но я-то смотрю глазами!

Посомневавшись, решил стукнуть по одной из точек кувалдой. По камню словно волна прошла, и размещение точек и линий чуть изменилось. Ещё раз стукнул, и снова волна, снова рисунок точек чуть изменился. Волну я ещё как-то мог объяснить — вибрация, и если я научился видеть сдвиг камня в доли миллиметра, то мог увидеть и волну. А с точками всё равно непонятно, потому что видел их постоянно. И надо разобраться с ними, попытаться определить что и в какую сторону меняется.

Наверное, со стороны я выглядел как идиот — подошёл, стукнул, отошёл, посмотрел, и так по кругу. Но через час какая-то статистика набралась. Оказалось, что это и в самом деле точки и линии напряжений. И чем ярче точка или линия, тем сильнее напряжение. И бить надо именно вдоль линий или точно в точку. То есть, даже тупое зубило, если им ударить точно по линии, вызывало расширение или удлинение линии, а если бить поперёк линии, то никакого эффекта не будет. Точно так же и с точками — если ударить углом молотка удачно и прямо в точку, то точка увеличивается, а если бить со всей дури, но плашмя, то эффекта почти не будет. Ну, хоть какой-то результат.

Передохнув немного, стал бить уже целенаправленно, ориентируясь на яркость точек и линий. Может, это подсказка мне, а может, я так вижу напряжения в камне. Опытные каменотёсы ведь тоже могут определить линии удара с одного взгляда.

Туго, медленно, но сеточка линий начал понемножку разрастаться. И моё камнеломство очень напоминало игру, когда нужно стукнуть огонёк, случайным образом появляющийся в разных клеточках. Стукнуть, посмотреть, снова стукнуть в другом месте. Особой надежды у меня не было, скорее я испытывал своё новое зрение, стараясь определить его возможности. Но линии росли, ширились, и в какой-то момент вдруг раздался треск, и почти треть камня отвалилась, чуть не придавив меня. Еле успел отскочить.

Это был маленькая, но победа. Неожиданная, потому что развалить тупыми зубилами такой огромный камень — это нечто. Причём, я не загонял зубила в щели, а просто бил по линиям напряжения.

Но на этом моя удача и кончилась. Сколько я теперь ни всматривался, камень выглядел как обычный камень. То ли в нём все напряжения снялись, то ли зрение стало обычным. Обидно, хотя чего обижаться — я узнал о себе и своём зрении ещё что-то, и со временем даже такая способность может пригодиться.

Передохнул, съел пайку, состоящую из ломтя варёного мяса и довольно большого куска хлеба. Если и дальше будут так кормить, то можно и поработать. После перекуса сходил к ручью, напился, потом немного передохнул, и снова взялся за камень. На этот раз без всяких зрений, руководствуясь здравым смыслом. Иногда в памяти всплывали эпюры сил, которые можно было применить к лежащей громаде камня, но сейчас бы мне больше пригодился отбойный молоток или ящик взрывчатки. А, чего мечтать. Как говорил один знаменитый прапорщик: "нефиг думать, ломать надо" Вот я и ломал. Сил, правда, хватало только на пяток ударов кувалдой, потом приходилось отдыхать, но ведь работал же!

Правда, когда ближе к вечеру стали стаскивать битый камень в кучи и грузить в подъехавшие телеги, испытал дикое чувство своей бесполезности — двое других арестов наломали камня раз в десять больше чем я. Пусть их двое, но получалось, что я наработал раз в пять меньше других. Понадеемся, что Дарел понимает, что требовать с меня норму в первый же день бесполезно.

Пока вернулись в усадьбу, пока разгрузились, я уже едва стоял от усталости. Можно было до ужина вернуться в свою избу, но я решил сходить в кузницу (там ещё слышен был звон металла).

Встретили меня там равнодушно. Кузнец, жилистый такой дядька среднего возраста, бросил на меня взгляд и продолжал стучать какую-то железяку. Внаглую требовать к себе внимания было глупо, и я присел у порога, положив перед собой связку зубил-клиньев.

Через какое-то время кузнец закончил возиться со своей железякой и соизволил подойти ко мне.

— Чего надо?

Я кивнул на зубила.

— В порядок привести надо.

— Мне — кузнец выделил это слово — не надо.

— Мне работать нечем — попробовал воззвать к его совести.

— А мне работу управляющий даёт — равнодушно ответил кузнец.

Явно нужно чем-то заплатить, заинтересовать, но чем?

— Могу за работу интересные вещи подсказать про ножи — забросил я крючок.

Кузнец глянул на меня удивлённо.

— Ты?! Меня?! Будешь учить ножи ковать?!

— Ковать ты и сам умеешь — резонно заметил я — А вот про необычные ножи могу подсказать.

Кузнец сердито засопел, но любопытство, видимо, взяло верх.

— Ну ладно, попробуй удивить.

— Первый нож — для резки хлеба. Тонкий, чтобы чуть гнулся, а на лезвии сделать зубчики, как на пиле.

— Хлеб пилить? — Удивился кузнец.

— Ну да, — кивнул я — только зубчики мелкие, чуть заметные. Твёрдую корку как распилит, а мякиш разрежет как обычный нож.

Кузнец почесал подбородок.

— Делать нож только для хлеба?

— Так у тебя клещей разных с десяток — я кивнул вглубь кузницы — и каждое для своего дело приготовлено, хотя каждый день ты ими всеми и не пользуешься.

— Ну… ладно, можно попробовать. Что ещё?

— Второй нож — для резки теста и тонких пирогов. Очень тонкий остро заточенный вращающийся диск, посаженный на ручку — я нарисовал прутиком в пыли примерный размер и посадку.

— А это зачем?

— Так тесто или липнет, или рвётся, а тут как тонкой бритвой раз, и порезал на куски.

Кузнец снова почесал подбородок.

— Глупость какая-то.

— Так это надо поварихе дать поработать с недельку. Она и скажет — глупость или удобно.

— Что ещё?

— Есть ещё складные ножи.

— Слышал про такие — отмахнулся кузнец.

— Наверное, про большие и с одним лезвием, — предположил я — а я говорю про маленькие, не больше ладошки, с несколькими инструментами.

— А это зачем? — не понял кузнец.

— Так ведь не всем нужен меч, кинжал или большой нож. Некоторым будет вполне достаточно маленького, складного. Перо там подточить, бечёвку перерезать. А можно добавить ещё штопор, шило, маленькие ножницы, пилку, напильник маленький, ещё что. Можно даже ложку раскладную и вилку. А если инструментов много, можно сделать нож из нескольких частей, которые будут соединяться через крючки. Какая часть понадобилась, той и пользуйся — Я нарисовал основные детали — Один складной ножик, а на многие случаи. И места мало занимает, а сделать может многое.

Вот теперь кузнец призадумался. Несколько раз раздражённо тёр подбородок, но всё-таки согласился.

— Ну, это можно попробовать.

— А если накладки полированные сделать, то не стыдно будет и женщинам такое купить. В сумочку положила, а при случае можно и порезать, и проткнуть или ещё.

Кузнец посопел, но всё-таки смилостивился.