Последний ключ

Риардон Каскор страха не выказывал, впрочем, вид его страха испугал бы меня больше ренейдов. Тогда мне и в голову не могла придти такая мысль. Ведь отец не способен бояться, отец не способен растеряться и не знать, что делать, Надорр - это глыба уверенности... Он шел, широко и твердо шагая, нахмурив брови и не глядя по сторонам. Король был настолько погружен в собственные думы, что не остановился, даже когда рука насторожившегося Дамьера преградила ему путь. Он был настолько отрешен от происходящего, что тибате пришлось дважды повторить вопрос, прежде чем король его услышал. Мы стояли у входа в Летописную башню, ее двери были призывно распахнуты.

Вместо ответа Риардон рассеянно погладил рукоять меча и нахмурился. Его взгляд остановился на мне - вдумчивый, острый.

- Возьми это, - отец снял с шеи какой-то талисман на тонком кожаном шнурке. Талисман он держал в руке так, что его было не разглядеть - не только окружавшим нас мужчинам, но и мне самой. А вот видавший виды потертый кожаный шнурок меня удивил: не ожидала увидеть на груди отца столь обыденное и неизящное, как простая, потемневшая от пота полоска кожи.

- Что это? - уголками губ улыбнулась я, пряча вещицу на груди.

- Тебе придется узнать это самой, дитя мое, если придет его время. Но надеюсь, это время не придет никогда, - коротко сказал он мне и резко развернулся к Дамьеру:

- Ее жизнь и честь - на твоей совести, тибата. Уведи ее из Лакита. Она не должна попасть к Эльясу. В ней последняя наша надежда.

- Отец! - возмущенно вцепилась я в его рукав, - Я не уйду без тебя.

- Тибата, - голос короля угрожающе понизился, на меня он даже не смотрел, - Эльясу достаточно и меня. Она должна жить. Ты один знаешь дорогу Западного узла, тебе и идти. Если пойдем все вместе, нас настигнут быстрее, чем успеем выбраться на поверхность.

- Мой повелитель, - каменная маска на лице Дамьера, казалось, стала еще тверже, но в глазах блеснула печаль.

- К тому же, мне есть чем ответить Эльясу, - Риардон нехорошо улыбнулся и чуть отступил назад, рассеянно проверяя, хорошо ли выходит из ножен меч.

Я переглянулась с Найру и подошла к отцу.

- Прости меня, - сказала я, хватая его за руки и отвлекая на себя внимание. Недоумение на лице, короткий резкий удар из-за спины - и безвольное тело мешком осело вниз. Найру, отчаянно скрипнув зубами, подхватил потерявшего сознание короля и взвалил себе на плечи.

- Простите, повелитель, - Дамьер махнул рукой и двое Блистательных юркнули в раскрытую пасть Летописной башни, - На мне вина неповиновения и я готов ответить за свое преступление. Но сейчас нам лучше поспешить.

Уйти незаметно нам не дали. Неожиданный звон стали и предупреждающие крики послышались из-за ворот, ведущих в закрытый дворик перед башней. Когда-то эти ворота были крепкими, мощными, обитыми полосками железа, но лет сто назад их сменили кованые ажурные решетки - красивые и бесполезные. Чтобы их снести, потребовалось не много времени. На десяток Блистательных, остававшихся прикрывать наше бегство, навалилась сотня ренейдов - или мне это от страха так показалось? Дворик мгновенно заполонили сражающиеся. Замелькали мечи, засвистели стрелы..., крики, вопли, мерзкие звуки перерубливаемой плоти и костей... Люди падали, разукрашивая строгие серые плиты мощеного двора приторно-красным. Врагов было слишком много. Да откуда же их так много? Создатель, что здесь творится? Дамьер рывком выдернул меня из оцепенения и поволок за собой, в подвалы Летописной башни, откуда начинался Западный узел подземелий.

Тибата шел первым. Он шагал уверенно и быстро, однако в том, как крепко Дамьер сжимал в руках меч, мне привиделся страх. Неужели Дамьер боится? Нет, этот человек просто не умел бояться. Ни людей, ни зверей. А вот эти подземелья заставляли чувствовать себя неуютно. Беззащитно и потеряно. Всех нас.

Отзвуки торопливых шагов дружно грохотали под сводами унылых серых тоннелей. Четверо Блистательных, один из которых волок на себе короля Лакита, и я. Мы шли молча и быстро, но Риардон Каскор очнулся быстрее, чем надеялись его гвардейцы.

- Тибата! - хрипло рявкнул правитель, рывком освобождаясь от крепкого захвата и становясь на собственные ноги. Найру отлетел в сторону, от неожиданности потеряв равновесие.

Дамьер обернулся, резким движением всколыхнув пламя факела, который держал один из Блистательных, остановился, плавно опустился на колени перед Надорром, снял с груди серебрянную бляху с оскаленной рысьей головой, осторожно поцеловал ее, положил обнаженный меч себе на плечо и коснулся лезвием шеи.

- Мой повелитель, - голос до безумия спокойный и мертвенный, - Ты волен покарать меня прямо сейчас.

- И я сделаю это, Дамьер, - рассерженное змеиное шипение, а не речь человека. Изящные длинные пальцы, унизанные кольцами, крепко ухватились за рукоять и до белизны сжали ее. Меч чуть скользнул, на шее расцвела кровью тонкая царапина случайного пореза, - Я ждал предательства от кого угодно, но не от тебя. Что ж, иногда я ошибаюсь в людях. Но я это исправляю.

- Тогда и меня, - я кошкой проскользнула под руку отца и встала на колени рядом с тибатой. Моя рука до боли сжала кинжал, его острие было направлено в полукруглую выемку под грудиной, - Я виновна не меньше.

Отец замер. Гнев и злость еще плескались в его теле, сильный гнев, еле сдерживаемый, но растерянность оказалась той бочкой масла, что вовремя присмирила бушующие волны. Я знала его всю свою жизнь. В ярости он был страшен, но это никогда не делало его несправедливым.

Отец смотрел долго и сурово.

- Хорошо, - в конце концов сказал он, обводя всех невидящими глазами, - Вашу участь я решу позже. Но не твою.

Окольцованные пальцы рывком выхватили из рук Дамьера серебрянную цепь с бляхой.

- Сбереги мою дочь и тем самым сохранишь собственную жизнь. Предательства не прощаю. И тибатой тебе больше не быть.

Дамьер не отвел глаз. Не кивнул. Даже не пошевелился. Он был готов ко всему.

- Я возвращаюсь, - отцовский хмурый взгляд скользнул по мне как-то бесчувственно и отстраненно.

- Это невозможно, мой повелитель, - устало сказал Дамьер, - Вход завален. Мы не могли позволить ренейдам следовать за нами.

- Вот как? - резко обернулся король, обводя нас тяжелым, мрачным взглядом, - Вы даже не оставили мне выбора? Вы все решили за меня? Предатели... Кругом одни предатели... Они умирают, пока я удираю, как последний трус... Глупцы, вы не понимаете, это может стать концом всему... всему...

Повернулся и пошел вперед, рассеянно, слепо, безразлично.

Путь оказался бесконечным, долгим и трудным. Через несколько часов я едва передвигала ноги, но вслух признаться в слабости не могла. Сухая пыль, веками собиравшаяся в подземельях, першила в горле и в носу, под веками, казалось, катались острые песчинки, соленые от крови губы, прикушенные в стремлении сдержать ругательство, распухли... Но тяжелое молчание, зависшее над нашим маленьким отрядом, было хуже всего. Оно давило подобно камню, повешенному на шею. Дамьер без устали шагал вперед и вперед, и эта безумная заведенность, ненормальная безостановочность выдавала его напряжение. Мрачными выглядели и остальные Блистательные.

Короткий привал нас не взбодрил, как следующий, и следующий, и смутный короткий сон несколькими часами спустя. Мы шли и шли, теряясь в бесконечности серости тоннелей, шли часами. Или днями. Или месяцами. Не знаю, не помню. Серый туман усталости перед глазами, серые щербины каменного пола под ногами, серая безнадежная шероховатость стен, серое уныние в мыслях, безвкусная еда, теплая вода, не утоляющая жажды...

Когда откуда-то спереди потянуло свежестью и прохладой, единственной мыслью было - наконец все закончилось. Мы слишком устали, даже чтобы радоваться.

Тогда мы и не подозревали, что на выходе из катакомб нас уже поджидают ренейды. Что несмотря на все ухищрения гвардейцев и их отчаянную драку с троекратно превосходящим противником, король будет опасно ранен. Что первым, кто погибнет, защищая своего Надорра и давая остальным шанс спастись, будет Дамьер, непобедимый и несокрушимый Дамьер. Что Найру, Астан и Лавель совершат немыслимое и сумеют справиться с врагом - ценой собственной жизни. Что раненому королю и его дочери не удастся уйти слишком уж далеко...