Последний ключ

- Жив? - только и успела спросить я, сдирая с Лиона толстую горскую шапку. Он, не открывая глаз, простонал. Овчина спасла ему жизнь - камень из пращи просек кожу, но не убил.

Чьи-то грубые руки резко вздернули меня вверх, чей-то рот дохнул на меня смрадом. Ах да, кругом, оказывается, были вооруженные люди, они о чем-то возбужденно орали и размахивали горящими факелами.

- Она! - радостно рявкнул вонючий рот прямо мне в ухо и осклабился.

- Руки убери, дубина, - прошипела я, вырываясь.

- Не так быстро, леди, - рассмеялся мужчина, еще сильнее обхватывая меня и прижимая к себе, - Такой ценный куш нужно держать у сердца.

Паллад оказался прав. Нападавших было около десятка или чуть больше, у двоих, в том числе того, что держал меня, я заметила герб Ноа на плаще. И рассчитывать на снисхождение было бессмысленно.

- Командир, третий сбежал, - лениво отрапортовал наглый юнец с подбитым глазом и замер, удивленно глядя на нас. Синяк был свежий, но не настолько, чтобы его поставил Паллад. У людей дяди явно были разногласия между собой.

- А ты чего ждал? - рявкнул мне в ухо тот, кого назвали командиром, - Он тебе сам руки протянет, чтобы ты их связал? Догоняй, паршивец!.. Чего застыл пнем?

Юнец молча продолжал таращиться с раскрытым ртом, но смотрел он не на нас, а на то, что находилось позади нас. Тогда и командир развернулся.

На том самом месте, где скалы приближались друг другу ближе всего, стоял всадник. Неясный свет факелов заметно скрадывал контуры его тела, но отнюдь не мешал разглядеть ни длинный широкополый плащ с капюшоном, ни надменную посадку, ни стать его лошади. И это был не Паллад. От одного взгляда на этого человека меня бросало в дрожь.

- Тебе чего? - ровно спросил командир, но телом он чуть дрогнул и постарался получше перехватить меня - то ли от острого желания иметь оружие под рукой, то ли выгадывая возможность сбежать в случае чего.

- Отдайте мне пленников - и останетесь живы, - глухо сказал незнакомец. Капюшон полностью скрывал его лицо, я могла рассмотреть только кончик носа, тонкие губы и подбородок.

- Вот еще, - фыркнул мой пленитель и рассмеялся, - А портки мои заодно не подарить?

- Как хочешь, - равнодушно произнес всадник, повел плечами, резко откинул голову назад и сбросил капюшон, - Ты сам напросился.

Незнакомец был немолод, его длинные, до плеч, волосы кое-где посеребрились седыми прядями. Лицо худощавое, гладковыбритое, с довольно резкими чертами. Вооружен и не скрывает ножен своего меча. Но привлекало к себе внимание другое - его щеки покрывали сложные узоры рисунка. Были черные знаки нарисованы или вытатуированы, понять я не могла да и не заинтересовало бы это меня, если бы на людей моего дяди символы на лице не произвели ужасающее впечатление.

- Колдун Шолха, - испуганно отпрянул командир, дернув меня с такой силой, что я едва не упала. Ошеломленный шепоток и наступившая полная тишина сзади показали, что остальным нет нужды объяснять, что это значит.

Знала это и я. Шолхом называли укромное местечко в Заповедных горах, и если соваться в сами эти горы считалось опасным и безрассудным предприятием, то пробраться в Шолх - означало просто подписать себе смертный приговор без всяких сомнений и оговорок. Никто, уходивший туда, назад не возвращался, никто, приходивший оттуда, не сулил ничего хорошего, ибо там жило некое таинственное братство колдунов. Одни считали их величайшими магами, другие - величайшими злодеями, но редко кто отваживался проверить слухи на себе. В простонародьи, за глаза колдунов обычно прозывали "писцами", и глядя на человека в черном, на его надменное, холодное лицо со щеками, расписанными зловещими черными метками, с равнодушными глазами убийцы, я начала вдруг понимать, что у несуразного и совершенно мирного прозвища может быть другое и отнюдь не эфемерное значение.

Еще при выезде из замка меня обеспокоила оговорка Паллада, когда он случайно сказал, что в Харвизу они с Лионом приехали с востока, из Заповедных гор. И теперь я поняла, почему. Вот, оказывается, кто охотится за иффишем. Вот от кого мы скрывались на Хосакке. Теперь мне стала понятна скрытность Паллада и его нежелание рассказывать больше, теперь мне стала понятна настороженность и тревога Лиона: попав в руки братства Писцов, он рисковал остаться там навсегда.

- Мой господин, - пролепетал командир, осторожно тяня вперед руку с раскрытой ладонью, с извечным жестом мира, - Мы вовсе не желаем идти против тебя. Эта женщина... Она племянница моего господина, ее похитили. Мы всего лишь хотим вернуть ее домой...

- Мне не нужна ваша женщина, - холодно сказал колдун и ткнул пальцем в лежащего Лиона, - мне нужен он. И его спутник.

Мужчина за моей спиной шумно и облегченно выдохнул.

- О-о, мой господин, он Ваш, хоть целый, хоть по кусочкам, - радостно проблеял он и наклонился, чтобы взглянуть на лорда Лиэтта, да так и замер. Пришлось наклониться и мне.

Глаза у Лиона были пустыми и страшными. Казалось бы, что странного в этих остановившихся расширенных зрачках, черных, чернее ночи, что ужасного в искривленных губах, побелевших, с выступившими в уголках хлопьями покрасневшей пены? Будто тот, кто сопротивлялся, пытался всеми силами не дать тому, другому, говорить... Но я с приглушенным криком отшатнулась и быстро отвела взгляд. Пусть магия на меня и не действовала, но осторожность никогда не помешает, а я слишком хорошо помнила напутствия Паллада. Кстати, а где это он?

Отсутствие Паллада немедленно навело меня на раздумья... То, что он сбежал или сдался без боя, даже в мыслях казалось абсурдным. А боя не было - с момента нападения я навострила уши и старалась вслушиваться да внимательно следить за тем, что происходит. Но за пределами пятна, освещенного факелами, не было слышно ни звука, а теперь, когда люди моего дяди замерли в настороженном выжидании, и вовсе как вымерло все. Значит, Паллад где-то прятался и вряд ли просто так.

Теперь посмотрим с другой стороны. Сколько мне помнится, следовавших за нами по ущелью рядом с Хосакком людей было пять или шесть, не больше. Но и не меньше. Здесь Писец появился один. Так где же остальные? Устали с дороги и присели отдохнуть? Нет, они скрылись, потому что ожидали сопротивления. От группки вчерашних мужиков, бестолково размахивающих оружием? Нет, у них есть враг посильнее. Даже если забыть о том, что мои спутники бежали со стороны Заповедных гор, Писец слишком хорошо знал, кого ищет. А это не было совпадением. Значит, опасались они Паллада, настолько опасались, что по меньшей мере вчетвером отправились ловить его. Я не знала, насколько он силен, но слово "нечестно" по отношению к нему было бы в в данном случае даже неуместно.

Явно и то, что Паллад ожидал столкновения с теми, кто нас преследовал, а значит, совсем уж беззащитным и растерянным не был. Я не знала, что он задумал, не знала, чем могу помочь. Будь люди моего дяди более смелы и преданны, я бы попробовала их устыдить и заставить пойти на колдунов, но они оказались продажнее дешевых шлюх, а тут никакие увещевания и взывания к совести не помогут.

Так что я могла сделать, чтобы помочь? На ум приходило одно - пока Паллад готовится напасть, надо отвлечь внимание колдунов на что-то более весомое, чем он сам, а это, разумеется, был...

Лион заколотился в крупной дрожи, командир вдруг резко выпрямился:

- Чего это с ним?

И пятясь пошел назад, отбросив меня в сторону, будто ненужный хлам. Со страху он вытащил меч и теперь испуганно переводил взгляд с Лиона на Писца, который к этому времени уже спешился и широкими шагами приближался к нам. Лион извивался, лежа на земле, однако постепенно сумел восстановить контроль над телом. Волны изменений, прокатывающихся по его телу, становились все реже и слабее. Вот только меня это не устраивало.

- Тебе не терпится со мной познакомиться, тварь? - усмехнулся колдун, глядя на то, как изворачивается на земле Лион. Командира он совершенно проигнорировал, а тот, то ли сдуру, то ли со страху, начал вдруг махать мечом. Колдун же просто походя выставил вперед руку, в которой был зажат амулет, и продолжил склоняться над Лионом. И все. Вокруг меня взвыли люди, будто увидев нечто ужасное (как обычно, я ничего не увидела), взвыли и разбежались, кто куда, побросав факелы, а командир просто упал на землю, как подкошенный. Его голова мячиком подскочила у моих ног, а искаженное страхом лицо уставилось в темное небо.