Беларусь легендарная

– Останусь, – говорит он младшему брату, – я здесь, ведь силы не хватит из этого лесу выбраться.

И остался жить со своею семьей в лесу. С той поры и его самого и весь его род стали называть полешуками. А младший брат не захотел в лесу оставаться. Был он силен, как тур, и надеялся на свою силу. Он один прокладывал просеки, гатил гребли и ехал дальше. И до наших времен остались еще на Полесье те просеки да гати, что понаделал младший брат. Долго ли он так выбирался из дремучего леса или недолго, но вот, наконец, стали попадаться прогалины да песчаные поляны. Поселился младший брат на этих полянах, стал их распахивать да сеять хлеб. И с той поры прозвали его и весь его род полевиками. А потом расселились полешуки и полевики, заняли и другие леса и поля, стали добрыми соседями. Так живут они и теперь.

(А. Сержпутовский)

Костяные иглы

В урочище Корасци, где находится так называемый большой путь каросценцев – вбитые в болота сваи, – жил некогда народ очень дикий, но миролюбивый. Жилье их было также на сваях, и только по доскам, которые на ночь прятались, этот народ ходил в лес стрелять дичь, зверей, а на берегу ловили бобров. Соседи уже не раз приходили, чтобы посмотреть на пришлых и посоветовать им построить жилье на земле. Но они при появлении людей прятались в свои дома и поспешно забирали доски, служившие вместо моста, и только один старик выходил навстречу гостям с каким-нибудь подарком, но строить жилье так, как им советовали, не соглашался.

Однажды у одного из наших людей порвалась одежда, и он не знал, что ему делать. В это время к ним подошел старик, живший в доме на сваях, сказал, что это не беда, и быстренько пошел в свой дом. Через некоторое время он вернулся с дочерью, которая начала зашивать одежду, и вот здесь наши люди удивились: игла, которой шила дивчина, была костяная. Прошло несколько времени, и тот человек, которому девушка зашивала одежду, принес ей несколько стальных игл. Все жители на сваях очень обрадовались и удивились тем иглам и обещали за них звериные шкуры и просили еще принести игл. Благодаря этому случаю «свайники» сдружились с соседями.

Через некоторое время наши люди ночью увидели зарево над тем местом, где жили каросценцы. В пожаре сгорели все свайные дома. Погибли животные, a люди едва спаслись. После этого каросценцы построили себе дома на земле возле большой дороги и стали так же жить, как наши предки.

(«Минская старина»)

Кувада

Витахмовцы, говорят, когда-то были чародеями. Перед родами муж долго смотрел жене в глаза, а потом исчезал из хаты, шел в пущу и там кричал и бился о деревья, будто брал часть страданий на себя. И жены рожали легче. Потом, как всегда, от этого осталась одна оболочка. Никто почти не умел «брать на себя», но в пущу все равно шли… Это называлось кувадой. Немыслимой древности обычай…

(В. Короткевич)

Вечная граница

Жил когда-то на нашей земле князь Радар, который сначала кузнецом был, а потом же его выбрали в князи. A в Ляцкой стороне жил король Лях, у которого был Змей Крагавей. Повадился Змей Крагавей в нашу сторону ходить: придет, людей поедает, а коль не съест – убивает.

Думал-думал Радар: что делать? И начал он лемехи ковать и дубы ломать: задумал огромную соху сделать. Каждый лемех по пятьсот пудов, а полки из старого дуба, а вожжи из самых больших сосен, которые были в пуще. Сделав соху, снес Радар ее в поле, положил ее, а сам давай камни таскать да башню муровать. Замуровался в каменной башне, заперся на трое железных дверей, а дружину спрятал при себе. Прибегает Змей, а Радар ему:

– Стой, Змей, не трогай людей, а вот когда ты пролижешь эти три двери, то я тебе сам сяду на язык, и ты меня съешь, – тогда делай что хочешь в моей стороне.

– Хорошо, – говорит Змей.

И он раз лизнул, второй раз лизнул и пролизал три двери. Тогда Радар цап его за язык клещами и давай бить его по голове стопудовым молотом, а дружина давай быстрее впрягать Змея в соху.

Змей вертелся, вертелся и, наконец, покорился:

– Давай, – говорит, – будем мириться!

– Хорошо – говорит Радар – давай мириться. А чтобы нам навсегда знать, где чье, то тащи соху, проведем границу.

И вот пахали они лес, пахали луг, пахали поле и добрались до большой реки; здесь Радар крикнул Змею, направляя его в воду:

– Айда, бух! – Значит, чтобы он прыгал в реку.

Змей прыгнул с пригорка, чуть не утонул, но от сохи избавился: она сорвалась с хомута и утонула ухватом вверх. Рад Змей, что жив остался, не оглядывается, пилит домой, в нору под горой, где жил князь Лях. Как увидел своего князя Змей, то еще в страхе том издали кричит ему:

– Помни, Ляша, по Бух наша! – И как только попал в свою нору, то и отпрягся.

С этих пор во веки веков та борозда, которую прозвали Бухом, или Бугом, стала границей между нашим и ляшским краем. А башня, которую строил тогда Радар, и до сих пор стоит в местности, Каменцем называется. Долго и те железные лемехи торчали из реки и сейчас, говорят, лежат там на дне.

(«Крывiч»)

Откуда татары на Беларуси

Не раз приходилось мне слышать от деда, а тот слышал еще от своего деда историю нашего переселения из Крыма. Было это в начале пятнадцатого века… Литовский князь Витовт, не имея других союзников, предложил татарам выступить против польского короля. На этот раз до большой войны не дошло. Сожгли несколько местечек, напугали королевское войско, тем дело и закончилось. Князь Витовт был признан хозяином – великим князем всей Литвы. Он попросил татарского темника поселить всадников в городках для военной службы. Татар женили на местных девушках. С того времени у некоторых сохранились двойные фамилии, как, например, Бут-Гусейнов. Плакали красотки, не желали выходить замуж за «некрещеных татарских разбойников». Да воля князя была законом. Князь щедро платил наемникам. Не жалел золота, наделял землей. Сначала татарские всадники исправно несли службу в отрядах гвардии князя. По мере падения Великого княжества Литовского татары начали заниматься торговлей и кустарщиной – выделывали шкуры. В этом они были большие мастера. Конечно, религия отмежевала их от местных людей, и держались они обособленно. Но время делало свое, татары постепенно ассимилировались, утратили свой язык, приобрели местные имена. В костел или церковь, правда, не пошли, молились в мечети, читали Коран.

(«Голас Радзiмы»)

Откуда крестьяне и паны

Бог слепил пана из пшеничного теста, а мужика – из глины и, положив, чтобы сохли, пошел обедать. А в то время – откуда только взялась! – прибежала собака, простая дворняжка, понюхала мужика, скребанула по нему лапами и, добравшись до пана, начисто его съела.

Только стала облизываться, и приходит Бог. Когда увидел он, что произошло, то, схватив собаку за хвост, давай ее трясти. Из собаки посыпались господа и побежали куда попало, и где какой останавливался, так Бог его и называл. Остановился под березой – пан Березовский, под дубом – пан Дубинский, под сосной – Сосновский, под елкой – Ельский, под ольхой – Ольшанский, под горой – Подгорский, а если кто очнулся за болотом или за рекою, то пан Заболоцкий и пан Зарецкий.

(Ч. Петкевич)

Откуда шляхта

Бог сотворил людей, и мало кто знает, из чего он их сделал, но шляхтич, всем известно, сделан из творога.

Поставил его Бог на солнце сушиться, чтобы он немного очерствел.

Пока он сох, Бог отвернулся, а овчарка его и съела.

Приходит Бог, смотрит – шляхтича как и не было. Туда-сюда – куда делся?

А овчарка лохмами затрясла и гавкнула:

– Я!..

Как рассердился Бог.

– Ну, – говорит, – беги ты себе по миру: за что ни зацепишься, оттуда и выскочит шляхтич.