Бесконечная страна

А на обед сегодня гороховый суп, подумал Санька. Бабушка обещала сварить. С копченой рулькой. Может, съесть бутерброд? Их у него целых шесть. Три с колбасой, три с сыром. И на всех масло и листики салата. Один вполне можно съесть. Например, с колбасой.

Но с другой стороны, пить сразу захочется ещё больше. Нет, лучше сначала найти воду, а затем уж и поесть заодно. Опять же, с водой всегда сытнее кажется. Потерпим.

Он проглотил набежавшую слюну (издевательская замена глотку воды) и повернул за очередной выступ. По-прежнему, никого. Ни сзади, ни спереди. Никто не догоняет и не движется навстречу. Ни людей, ни животных, ни птиц. Даже насекомых не видать. Тех же стрекоз, к примеру. И растений тоже нет, одни камни кругом. Может быть, он сделал ошибку, когда повернул налево? Может быть, нужно было идти направо? Или вовсе по травяной полосе? Подумаешь, хищные цветы. Не сожрали бы, небось. Он не миниптеродактиль и пальцы совать в цветок не стал бы. А там, где растёт трава, и водятся животные и насекомые, наверняка есть и вода. К тому же, можно было снова встретить или отыскать говорящую змею и расспросить её о дороге. Кажется, ей можно доверять. Не зря же змеи считаются мудрыми существами. Пусть в сказках и мифах. Но ведь и никак не скажешь, что он сейчас находится в обычной нормальной реальности. Не разговаривают там змеи. А здесь разговаривают. Да, пожалуй, поторопился он. Так что, вернуться?

Санька даже остановился и поглядел назад. Далеко внизу, между скалами, ещё виднелась длинная узкая зелёная полоска.

Километров пять, подумал он. Не меньше. И нет стопроцентной уверенности, что он найдёт там открытую воду. К тому же решение принято и менять его на ходу – худшее, что можно придумать. Санька играл в футбол в воротах и знал на опыте, что худшая ошибка, которую может совершить вратарь – это изменить уже принятое решение. Выскочить, к примеру, из ворот навстречу нападающему и с пол дороги попятиться назад. Банка – сто процентов. А что годится для футбола, подходит и к жизненным ситуациям. В общем и целом.

Поэтому обратно поворачивать Санька не стал. Вздохнул и двинулся вперёд.

Дорога всё так же петляла меж скал, забираясь всё выше и выше. При этом каким-то удивительным образом усиливалась жара и духота. Хотя никакого солнца по-прежнему не было заметно, и над головой всё так же мерцала жемчужная пелена. Пить хотелось всё больше, и Санька пристально всматривался в окружающий ландшафт, стараясь отыскать хоть какие-то следы воды. Безрезультатно.

Наконец, подъем стал более пологим, а затем, после очередного поворота, и вовсе сошёл на нет. Дорога вывела Саньку на каменистое плато, дальше, теперь уже понижаясь, пробежала ещё несколько сотен метров и оборвалась. Там плато пересекала трещина, а сразу за трещиной громоздились развалины.

Поначалу Санька принял их за причудливую груду камней. Затем присмотрелся, заметил остатки стен с дверными и оконными проёмами и разглядел общий план сооружения.

Не города, не деревни, не замка. Именно сооружения. Неровный круг, в который вписан еще один, меньшего диаметра. Стены, ограждающие внутренний круг, выше тех, что идут вдоль внешнего, но сразу это трудно понять, потому что разрушены они все одинаково сильно.

Как многоквартирный дом, подумал Санька. Только форма необычная. Где-то я уже видел что-то похожее. Вот только где… Жаль, ни у Гугла, ни у Яндекса не спросишь. И поиск по фотке не запустишь. Но там точно когда-то жили люди, это видно. А там, где жили люди, должна быть вода. По логике. Остались пустяки – добраться до этих развалин и найти колодец. Желательно с водой. Да что там желательно – обязательно с водой. А то ведь шутки шутками, но так и от жажды умереть можно. Не дожидаясь Марины Шахатовны.

Кстати, насчет умереть. С учетом того, где он находится, и кто его сюда переместил, может он сейчас умереть или нет? Трудный вопрос. Особенно, когда так сильно хочется пить. И всё-таки, может или нет?

«Ага, – сам себе сказал Санька, – ты еще эксперимент проведи, исследователь пытливый. Давай. Вместо того чтобы маму искать. Нет уж, проверять не станем. Вперёд, нужно найти воду».

Легко сказать – вперёд. Между Санькой и развалинами лежало главное препятствие – трещина. Широкая и длинная, словно река – не перепрыгнуть и не обойти. И наверняка глубокая. Отсюда её дна не было видно, но Санька не сомневался, что сброшенный камень будет лететь вниз долго. Камень – ладно, самому лететь не хотелось. А подобный расклад был вполне возможен, – через трещину были переброшены остатки моста на вид столь хлипкие, что, казалось, рухнут при одном к ним прикосновении.

– Хорошо, – произнёс вслух Санька. – Посмотрим. Деваться всё равно некуда.

Шаг, другой, третий. Снова набран темп, дорога под горку, легко идти. Вот и трещина, и остатки моста. Санька остановился на краю, осторожно заглянул вниз. Да уж, костей не собрать, если что. Словно для того, чтобы подтвердить его мысли, а заодно и предупредить, из-под ноги сорвался камень и полетел вниз.

– Раз, два… – начал считать Санька.

Камень достиг дна на счёте «одиннадцать» – врезался в груду таких же, как он, отскочил куда-то вбок и пропал из глаз.

Так как же всё-таки не повторить его судьбу?

Санька посмотрел вперёд, прикидывая ширину трещины. Не очень много, метров двадцать. От силы, двадцать пять. Настил моста давно обвалился, осталась только несущая каменная балка, поддерживаемая снизу каменными же косыми распорами. Одна из двух – остатки второй можно было разглядеть на дне трещины. Ширина балки – две Санькины стопы уместятся запросто. И ещё пара сантиметров останется. Нормальная ширина, вполне проходимая.

Он поставил на балку левую ногу, подвигал туда-сюда, проверяя сцепление обуви с камнем.

Хорошо, не скользко. Интересно, здесь дожди бывают? Главное – идти быстро, уверенно и не смотреть вниз. Я не боюсь высоты, но всё равно не смотреть. Нет там ничего интересного. Ну, давай.

Он перенёс вес тела на левую ногу, поставил на балку правую, чуть отвёл для равновесия руки в стороны и тут же, не задумываясь и не оглядываясь назад, пошёл. Быстро и уверенно, как и хотел. Балка держалась прочно, непоколебимо, словно была продолжением скалы, и это внушало дополнительную уверенность.

Десять шагов, пятнадцать… двадцать… Вот и край.

Последние несколько шагов Санька почти пробежал – легко и непринуждённо, даже где-то красуясь сам перед собой своей ловкостью, умением держать равновесие и бесстрашием.

– Оп-ля! – воскликнул, перепрыгнув с балки на твёрдую землю. Громкий шорох и треск за спиной заставил его обернуться.

Балка рушилась. Видимо, обвалились распоры, поддерживающие её снизу. Санька не мог этого видеть, но зато видел, как с шумом просела вниз сама балка, сразу на пару метров, затем треснула в двух местах ближе к середине, развалилась на три куска, и её обломки закувыркались вниз. По дороге они с грохотом задевали стены трещины, ломались в мелкие и крупные куски и, наконец, достигнув дна, рухнули, подняв облако пыли.

И только один почему-то не рухнул, а вопреки всем известным законам физики сначала завис в воздухе, а затем рванул вверх. Вот он приблизился, и стало понятно, что вовсе это не обломок, а птица. Черная, быстрая и довольно большая. Со свистом рассекая сильными крыльями воздух, она вылетела из трещины, красиво спланировала, уселась на обломок скалы, валявшийся неподалёку, и уставилась на Саньку черными блестящими глазками.

Санька не был силён в орнитологии, но понял, что перед ним ворон. Он видел таких однажды на море, в районе города Туапсе. Именно ворон, не городская серая ворона. С полметра от кончика хвоста до мощного, острого, похожего сбоку на чуть загнутый клинок, клюва. Весь чёрный, как смоль. Лапы длинные, сильные и цепкие. В общем, красавец, чего там.

– Молодец, – сказал ворон. – Просто мо-ло-дец. Хвалю.

Голос у него был негромкий, но отчётливый. И эмоционально окрашенный. Санька сразу понял, что птица его не хвалит. Отнюдь. И совсем не удивился самому факту произнесения вороном осмысленных слов. Во-первых, вороны умеют разговаривать, это общеизвестно. А во-вторых, совсем недавно Санька вёл беседу со змеёй – и ничего, не удивлялся. Во всяком случае, не слишком.