Золотая тигрица

— Эми, как ты могла! Подумала бы о моих бедных нервах! Воспитали доченьку на свою голову!

— В деревню! Сегодня же!

Когда орущее и причитающее семейство Вайзнисов направилось к дверям дома, Тобби постучал по двери пассажирского отсека и позвал:

— Выходи, не трону.

Дамьен расстегнул ремень безопасности и вопросительно посмотрел на меня.

— Мы спускаемся, — сказала я и толкнула дверь. Разумеется, лестницы не было, и я спрыгнула прямо в объятия Тобби. Тот хмуро посмотрел на меня — должно быть, пытался удостовериться, что все нормально.

— Я привезла Бориса, — негромко промолвила я. Дамьен неуклюже спрыгнул в траву, едва не подвернув ногу, и испуганно уставился на Тобби. Тот, в свою очередь, посмотрел на него так, словно не мог понять, что происходит. То ли какая-то дурацкая шутка, то ли неизвестный поворот моего плана, созданного за его спиной.

— А этот здесь откуда? — каким-то неприятным, скрипучим тоном осведомился Тобби. — Это же переписчик твой карманный.

Дамьен одарил его тяжелым взглядом исподлобья и поправил:

— Переплечик.

— Да один хрен, — процедил Тобби. — Тебе мало мужа, что ты любовника притащила?

Дамьен посмотрел на меня так, словно я ударила его: жалобно, испуганно, изо всех сил пытаясь удержать в себе свою боль. Стараясь не смотреть в его сторону, я спокойно и размеренно проговорила:

— Его настоящее имя — Борис Такервитт, сын Юргена Такервитта. Жертва эксперимента Эвгара и Альфреда Ланге. Я хочу, чтоб ты обследовал его и выяснил, что именно с ним сделали.

На лужайке воцарилась мертвая тишина. По лицу Тобби было неясно, о чем он сейчас думает: то ли хочет убить меня на месте, то ли едва сдерживается, чтоб не сорваться с места и не броситься бегом в лабораторию. Дамьен молчал. Сейчас он был похож на собаку, жестоко избитую хозяином.

— Невероятно, — наконец произнес Тобби. — Просто невероятно. Эвгар ищет его по всей Хаоме, а он сидит себе, книжки переплетает и в ус не дует… Бесноватый сын Жирного Юргена…

Тут Дамьен сделал то, чего никогда бы не сделал, если б знал, кто именно так небрежно прохаживается по его поводу — он, видимо, решил, что терять ему уже нечего, крепко взял Тобби за грудки, легонько тряхнул и сказал:

— За языком следи. Я тебе не бесноватый.

В следующий миг он уже катился по лужайке, скуля от боли. Тобби нервно дернул плечом и шагнул за Дамьеном — в его правой руке сверкнул металл, и я взвизгнула и вцепилась в его запястье.

— Дерек, нет! Умоляю, нет!

Тобби развернулся ко мне, и его побледневшее лицо сейчас было по-настоящему безумным.

— Нет, — прошептала я и, покосившись на Дамьена, добавила: — Уймитесь оба. Пожалуйста.

Тобби понимающе кивнул, и я почувствовала, как лезвие убралось в держатель на руке.

— Скажи спасибо моей супруге, — сухо сказал он, глядя в глаза Дамьена. — Уж так я устроен, ни в чем не могу ей отказать. А сейчас пойдемте отсюда, нет нужды надоедать Вайзнисам нашим присутствием.

С этими словами Тобби каким-то босяцким жестом сунул руки в карманы и пошел к калитке. Мы с Дамьеном переглянулись и поплелись за ним.

— Конечно, Хаома впереди всей планеты в артефакторике. Но и мы не разомлели на южном солнышке, тоже кое-что понимаем. Снимайте рубашку, молодой человек, осмотрим вас. Госпожа Тобби, прошу, вон там кресло.

Мой муж мог похвастаться огромными связями во всех слоях лекийского общества. Беренгар Брауле, профессор Королевского университета Эбердина принял Тобби, как родного — не всякая бабушка так обрадуется внуку. Нас тотчас же привели в лабораторию, и профессор принялся хлопотать, вынимая из шкафов артефакты и гоняя ассистентов.

— Ах, нет, не это, оно шатается, — Брауле был маленьким, огненно-рыжим и, несмотря на возраст, очень шустрым. Казалось, по лаборатории передвигается саламандра, полыхающая пламенем. — Дерек, дитя мое, что с вашими артефактами? Подобрали новые?

Тобби, без церемоний присевший на край профессорского стола, улыбнулся и ответил:

— Подобрал. Конечно, прежние были намного лучше, но в моем положении выбирать не приходится.

Вскоре все было готово: ассистенты прикатили новый стол и накрыли его белой тканью, нужные артефакты были извлечены из своих гнезд в металлических ларцах, и Дамьен улегся на стол, испуганно косясь в сторону профессора.

— Так что вы полагаете, дорогой мой? — спросил Брауле. — Некромантический ритуал?

— Именно, — кивнул Тобби. — Пациент был душевнобольным, полагаю, по причине родовой травмы. Ритуал сделал его нормальным.

Дамьен свирепо покосился в сторону Тобби, но не сказал ни слова. Утренний бросок Тобби едва не закончился для Дамьена переломом ребра, и теперь он предпочитал молчать. Профессор рассмеялся.

— Что вы, родовая травма тут не при чем. Так считалось раньше, но это мнение устарело. Сейчас точно известно, что такое бывает, если плод пытаются вытравить при помощи артефактов. Конечно, если не знают, как с ними обращаться.

Вот оно что. Значит, не все было гладко в семействе кондитерского короля. То ли Жирный Юрген утаил от меня правду, то ли жена не так сильно любила его, как он хотел. Тобби нахмурился: видимо, ему пришлось не по душе то, как профессор отозвался о его точке зрения.

— А где сейчас этот замечательный некромант? — поинтересовался профессор, выдавив на спину Дамьена прозрачный бесцветный гель из большой серебряной тубы.

— Умер, — ответила я. — На его замок напал отряд летучих бандитов, а некромант был в низшей точке силы. В общем, его сожгли.

В глазах Тобби появился маслянистый блеск. Должно быть, он в красках представил, как Альфред Ланге, объятый пламенем, корчился на полу. Я тоже не раз и не два представляла эту картину, испытывая истинное наслаждение.

— Что ж, давайте посмотрим, — сказал профессор и опустил первый из выбранных артефактов на спину Дамьена.

Некоторое время ничего не происходило. Профессор осторожно придерживал пластинку артефакта кончиком пальца, и в лаборатории царила напряженная тишина. Затем артефакт вздрогнул и рванулся в сторону, пытаясь убежать, но профессор не позволил.

— Нет уж, голубчик! — проговорил он. — Лежи-лежи. Нам нужно помочь замечательному молодому человеку. Лежи!

Артефакт повозился еще несколько секунд, а затем вдруг вспыхнул бледно-голубым пламенем и, разбрызгав во все стороны пригоршни ослепительно сияющих брызг, успокоился и замер.

Тобби и профессор обменялись одинаково встревоженными взглядами, и Брауле промолвил:

— Дерек, я такого никогда не видел.

Тобби поднялся и подошел к Дамьену. Сняв артефакт с его спины, он взвесил кусок серебра на ладони, подбросил и произнес:

— Все, теперь можно выкинуть.

— Королевская кровь, — вздохнул профессор и обратился уже к Дамьену. — В вас течет кровь коронованных владык, дитя мое. Она обладает определенными магическими свойствами и обнуляет некоторые артефакты.

Дамьен вздрогнул всем телом и медленно сел, свесил ноги со стола. В лаборатории воцарилась глухая тревожная тишина. Все мы смотрели на Дамьена, а он не сводил с меня испуганного взгляда, словно, как и раньше, извинялся за то, что причиняет какие-то неудобства.

Первым тишину нарушил Тобби.

— Бастард? — предположил он. — Жена Жирного Юргена изменяла ему с королем?

— Это уже не важно, кто кому изменял, — ответил профессор, протягивая Дамьену полотенце. — Факт налицо, в молодом человеке королевская кровь.

Тобби прищурился и неожиданно посмотрел на Дамьена так, как голодный кот не посмотрит на миску со сметаной. Он подошел к столу и задумчиво провел кончиками пальцев по ключице и плечу Дамьена — это был настолько жуткий жест, что я едва сдержала вскрик.

— Ну почему же, — в голосе Тобби прозвучали отчетливые алчные нотки. — Это очень важно. Беренгар, вы знаете, кто сейчас у нас на троне?

Профессор удивленно посмотрел на Тобби, не понимая, к чему этот вопрос.

— Эван, я полагаю? Кто же еще?

— Нет, — мурлыкнул Тобби. — На троне у нас некромант, колдун и выродок. Убийца короля и брата. А это… — он вновь погладил Дамьена по плечу. — Это бомба, друзья мои. Нам только надо придумать, как именно ее взорвать.