Дженнет

Дженнет сидела на стульчике у камина и сосредоточенно шила. Стежки выходили мелкими и ровными. Работа была простая — подрубать полотно — и можно было думать о своем.

Несколько дней миновало с того дня, как девушка встала с постели. После визита пастора она проспала больше суток, а проснулась совершенно здоровой — ни жара, ни боли в горле — но настолько слабой, что еще почти неделю приходила в себя. Потом начала потихоньку вставать, ходить по дому. А еще дня три спустя миссис Стоун, фермерша, стала поручать ей легкую работу. Дженнет бралась за все — и потому, что это давало возможность отвлечься от тягостных мыслей, и потому, что хотела отплатить этим людям за добро и заботу. Она шила, месила тесто, прибирала в комнатах, помогала на кухне — сбивала масло, перебирала крупу. На двор ее не пускали. Ей вообще с самого начала дали понять, что из дома так легко не выпустят.

Фермер и его жена, мистер и миссис Стоун, не могли нарадоваться на работницу. Они были небогатыми и лишние руки в хозяйстве пригодились. Дженнет их совсем не боялась.

Иное дело — преподобный отец Джеймс. Он наведывался каждый день с тех пор, как гостья начала поправляться. Еще когда девушка лежала в постели, он садился на табурет рядом и монотонным голосом рассказывал ей о Боге, Христе, святых апостолах и таинствах англицизма. Пробовал учить с нею вслух молитвы, готовя к конфирмации. Все в семье фермера были убеждены, что Дженнет — дитя человеческое, но украденное фейри в незапамятные времена, а потом возвращенное людям по истечении двадцати одного года. На самом деле Дженнет шел только двадцатый год, и она не знала, как указать этим людям на ошибку.

Она услышала голоса и невольно насторожилась, боясь, что это заглянул пастор. Преподобного девушка не любила. Он не верил в добрых соседей, считал, что фейри — глупое языческое суеверие, а фермеры подобрали сумасшедшую бродяжку. Он обещал разыскать ее родных, но если таковые не отыщутся, отправить в работный дом в ближайшем городе. С этой целью он уже разослал по окрестностям несколько писем с писанием примет странной девицы, и каждый его визит начинался с того, что у него интересовались, не пришел ли еще ответ. Каждое «нет» приближало перспективу оказаться в работном доме. А что ждет ее там? Дженнет имела смутное представление о работных домах — в Фейритоне не было ничего подобного, а в Бате и Лондоне ей было не до того, чтобы интересоваться — но подозревала, что там ее не ждет ничего хорошего.

— Отец Джеймс пока не приходил? — поинтересовалась миссис Стоун у мужа.

— Пока нет. Но обещал сегодня непременно…

— Ох, не нравится мне, что он задумал! Отдать бедняжку в работный дом! Она там погибнет… — вздохнула фермерша. — И добрые соседи нам этого не простят.

Дженнет навострила уши, но не перестала работать.

— Тише ты! — шикнул муж на жену. — Заладила!

— И то верно, у фейри чуткий слух.

— А что, по-вашему, она не из дивного народа? Подумаешь, выглядит, как человек! А ты на работу ее смотрел? Когда она крупу перебирает, зернышки — как на подбор. Пол метет — так потом ни соринки, хоть ешь с него. Булки из теста, которое она месит, долго не черствеют. А как она шьет! Меленько-меленько, ну чисто белошвейка! Нет, люди так не могут. Только фейри! Вот бы нам ее у себя оставить?

— Чего удумала? Да преподобный этого ни за что не разрешит!

— А жаль… Когда он обещал быть?

— К вечеру.

Дженнет вся сжалась, затаив дыхание. К вечеру. А вечером что будет? Ох, как страшно! Но от страха она только быстрее работала иглой. Работа не мешала ей думать о своей судьбе. Что ей делать? Надо дать знать Стоунам, кто она есть на самом деле, но как? Они звали ее Джейн — просто потому, что, перебирая имена, наткнулись на него после всех Мэри, Энни, Элли и Сью. Ее настоящее имя, Дженнет, они так и не назвали. А написать… В фермерском доме отродясь не водилось бумаги и чернил, а выйти за порог и написать палочкой на снегу не удавалось — для этого сначала надо было выйти за порог. Когда же девушка попробовала написать щепочкой на золе, добрая миссис Стоун в первый и единственный раз рассердилась и ударила ее по руке. Фермерша была уверена, что это дикарка пытается начертить какие-то волшебные знаки. Добрые соседи — добрыми соседями, а колдовства люди не терпели.

— Эй, ты, фейри?

Дженнет подняла голову. Перед нею стоял Мэтью, младший сын хозяев. Мальчик относился к ней с дружелюбным любопытством. Он еще не утратил веры в чудо.

— А ты чудо сделать можешь?

Дженнет покачала головой и улыбнулась. Круглое лицо мальчугана вытянулось:

— Уу-у… А я-то думал…

Девушка пожала плечами и немного скривилась, что должно было означать ответ. Она прекрасно понимала все, что ей скажут, но сама едва могла связать два слова. Эта ее немота для миссис Стоун служила доказательством того, что она и есть фейри. А самой Дженнет казалось, что тот поцелуй леди Росмерту не только дал ей возможность понимать наречие фей, но и отнял способность разговаривать с людьми. И кто же она теперь? Еще не фейри, но уже не человек. И что с нею будет дальше?

Глава 14.

Преподобный отец Джеймс приехал только через два часа, вскоре после обеда, когда семья собралась в гостиной. Дженнет сидела по своему обыкновению у очага, штопая чулок, мистер Стоун со старшим сыном что-то чинили, младший сын возился с деревянными игрушками, а миссис Стоун копошилась в кладовке. Девушка первая услышала стук подъехавшего экипажа, подняла голову, прислушиваясь.

Через несколько минут вошла фермерша, торопливо вытирая руки о передник. За нею по пятам шел сам преподобный. Коротко кивнув фермеру и его детям, он подошел к Дженнет. Та оцепенела под его пристальным взглядом. Ей все время казалось, что пастор подозревает ее во лжи. Именно такие еще совсем недавно волочили в пыточные подвалы и потом на костер женщин, у которых слишком много молока давали коровы или чья красота вызывала у соседок зависть и подозрение в колдовстве. Всякий раз, как он смотрел на нее, девушке казалось, что он пытается отыскать у нее на лице ведьмин знак и жалеет о том, что нельзя прямо здесь сорвать с нее одежду и поискать его в других местах.

— Ну, дочь моя, — без предисловий обратился к ней пастор, — Я за тобой. Собирайся. Кажется, мы нашли твою семью.

Чулок выпал из рук Дженнет. Неужели ее отвезут в Фейритон? Ведь преподобный был уверен, что Фейритон — означало просто то, что девушка когда-то жила у фейри. И что там будет? Она увидит маму, отца, младших сестер… А кого увидят они? А если совершится ошибка, и ее привезут к чужим людям, у которых несколько лет назад пропала девица по имени Джейн?

Но спорить она не стала. Кто станет ее слушать? Она же двух слов связать не может!

Миссис Стоун хлопотала возле нее, как наседка. Все совала в руки узелок с гостинцами — яблоками, булочками, не доштопанной парой чулок. Сама Дженнет была, как в тумане.

Возок пастора уже стоял у крыльца. Сизые сумерки наползали отовсюду. Конюх с любопытством вытянул шею, ожидая выхода загадочной фейри.

— Сейчас мы поедем ко мне, — увещевал ее отец Джеймс. — Там ты проведешь ночь, а завтра рано поутру отправимся в Темптон. Это недалеко, но сегодня засветло мы бы до него не добрались… Да, милая, там живет твоя матушка. Тебе знакомо это название?

Дженнет не успела покачать головой — мимо нее прошмыгнула миссис Стоун, прижимая к груди ворох старого тряпья.

— Ну, прощай, девочка! — пустила она деловую слезу. — А я тут пока старье спалю.

Дженнет проводила ее взглядом, уже собралась улыбнуться на прощание, но улыбка замерла на ее губах. Этот «ворох тряпья» был ее старым платьем, в котором она попала к этой семье. Пока болела и лежала в постели, девушка не вспоминала о своих вещах, и вот…

На ее глазах миссис Стоун подошла к камину и вывалила платье в огонь.

Вскрикнув, Дженнет выронила узелок и кинулась к камину. Пламя взметнулось чуть ли не до трубы, вместе с клубами удушливого дыма, вмиг заполнившего комнату.