Панна Катажина

— Это безумие, но если Войцех сегодня ночью уйдёт — я поставлю на окно лампу. Приходи. Прошу тебя.

После вытолкала на лестничную площадку и захлопнула дверь. Михаил с минуту пораскачивался на каблуках с блаженной улыбкой, затем встряхнул рыжей шевелюрой и поспешил скрыться. За углом дома он чуть было не встретился с Войцехом и Малпой, но оба были настолько пьяны, что даже не заметили, как перед ними некий рыжий господин нырнул в открытый подъезд. Шлаевский выдохнул и направился в центр. Ему чертовски хотелось напиться и побыть наедине с самим собой...

***

На этот раз «ставка» прошла быстро. Гвоздь рассказал план, потребовал от каждого повторить свою диспозицию и действия, после сел на место и уступил слово Войцеху. Лидер кратко напутствовал собравшихся, акцентировав внимание на важности их акции для чёрного дела и великих последствиях, которые оная будет иметь, однако ничего нового о том, что им предстоит, так и не сказал. Затем скомандовал всем разойтись и быть готовыми со дня на день «к большому делу».

Шлаевский проверил, не следит ли кто за ним, и, убедившись в отсутствии таковых, занял удобную наблюдательную позицию на чердаке дома в паре кварталов от явки, предварительно вооружившись складной подзорной трубой. В начале второго ночи заветный огонёк появился в окне седьмого этажа и офицер устремился к возлюбленной.

Как только он постучал, дверь распахнулась и контрразведчика буквально выдернули с лестничной площадки внутрь квартиры. Катажина даже не дала ему сказать хоть какое-то вразумительное приветствие, сразу потянула в спальню, по пути раздевая. Уже оказавшись в постели, Михаил перехватил инициативу в свои руки и набросился на девушку. Слышать их можно было даже в доме напротив...

В предрассветных сумерках пробуждение скрасил поцелуй. Понимая, что его ждёт, Шлаевский постарался не затягивать и поскорее убраться, потому что расставание давалось офицеру чертовски тяжело. Катажине тоже: девушка долго не хотела его отпускать в прихожей и чуть не заплакала.

Выйдя из подъезда и посмотрев по сторонам, контрразведчик никого не заметил. Решил подождать в уже знакомом ему укрытии. Минут через семь-восемь мимо прошёл Войцех с неизвестным Михаилу субъектом в сером плаще и шляпе: мужчины бурно спорили о чём-то на польском. Попрощавшись со своим приятелем около нужного подъезда, Войцех направился в квартиру к Катажине, а его знакомец, оглянувшись, проследовал восвояси. Следом не отставал Шлаевский.

Проводив незнакомца в сером до нумеров на Малой Калужской и прикинув по окнам квартиру, контрразведчик через дворы вышел на Донской монастырь и решил срезать путь через кладбище. Вдруг его окрикнули со спины:

— Стой, сабака!

Офицер развернулся и тут же получил в живот, да так, что согнулся пополам. Повезло, что Рихтер весь прошлый год гонял подчинённого на ринге и Михаил научился держать удар. Заняв оборонительную стойку, контрразведчик присмотрелся к нападавшему: Маршал, зло ухмыляясь, достал из-за пазухи нож:

— Думаэшь, самый умный, да? Ираклия не абманэшь, у нэго чуйка. К Катажинэ в пастэл пралэз, гад, можна сказат, у минэ увёл, так ишо и шпионит будэшь?

— Ираклий, не стоит. Ты неверно понял...

— Всё я вэрна понял. Ща рэзать тибя буду, лэгавый.

На последних словах грузин сделал резкий выпад в живот Шлаевскому. Офицер увернулся и стал кружить вокруг нападавшего, надеясь его измотать и нащупывая в кармане нож-кастет. Следующие пять ударов лишь рассекли воздух, шестой, нацеленный в шею, контрразведчик остановил грамотным блоком своим клинком, ответным джебом попал Маршалу в плечо. Ещё трижды был звон стали о сталь, несколько раз Михаил уклонялся, прежде чем смог как следует отбить очередной выпад, перегруппироваться и метким кроссом справа попасть противнику в зубы.

Ираклий отшатнулся, встряхнул головой. Ощупал левой рукой рассечённые губы, сплюнул кровь и осколки выбитых кастетом зубов. Краснея от злости, посмотрел в лицо офицеру:

— Ну, сука, мама нэ узнаэт. Я кавалэрист Будённаго, гавна ты такая!

Удары посыпались на Шлаевского градом. От большей части он уклонялся, продолжая двигаться по кругу и выматывая соперника, несколько парировал. Один особенно меткий выпад распорол контрразведчику пальто. Вдруг Михаил подскользнулся и на долю секунды потерял равновесие. Грузин воспользовался этим и ухватил оппонента за воротник, резко рванув на себя и попробовав ударить в левое подреберье. Офицер перехватил кисть Маршала, отводя лезвие в сторону, сам же со всей силы контратаковал противника под левую руку. Кавказец вскрикнул от поломанных рёбер и попробовал высвободиться из зажима запястья, но Шлаевский использовал приданный сцепившимся импульс, чтобы провернуться достаточно для удара ножом под левую лопатку. Клинок утонул в теле по самую рукоятку, Маршал лишь охнул. Провернув лезвие, контрразведчик с силой качнулся в обратную сторону, заломав грузину руку с ножом в задний захват. Подбил по ногам, повалил в снег и придавил коленом к земле. Бывший кавалерист зарычал, но Михаил стремительно наклонился к нему, спокойно и тихо произнёс у самого уха Ираклия: «Ну а я — кадровый контрразведчик», после чего точным ударом в шею добил.

Подождав пару минут, пока Маршал перестанет дёргаться и окрасит снег алым, Шлаевский поднялся. Вытер кровь с ножа, убрал его в карман пальто и осмотрелся по сторонам. К счастью, ранним утром на кладбище никого не было. Поискав глазами, куда бы спрятать труп, Михаил заметил свежевыкопанную могилу. Оттащил туда грузина, сбросил тело в яму и наскоро прикопал оставленной неподалёку лопатой. Вернулся на место поединка, раскидал пропитавшийся кровью снег. Отшвырнув лопату, поднял нож Ираклия, повертел в руках: это был мастерски переделанный в клинок штык от винтовки Мосина. Работа Шлаевскому понравилась и он забрал трофей себе, спрятав в складках пальто.

Выйдя с кладбища, контрразведчик осмотрелся, припомнил карту. По Донскому проспекту направился в закоулки, нашёл кабак под вывеской «Хромой синій котъ». Ухмыльнулся, вошёл внутрь и вскорости спровоцировал драку с местным пьянчужкой. Выходя из полуподвала с окончательно порванным воротником пальто и вдобавок рассечённой губой, офицер улыбнулся и закурил. Всё, алиби есть.

***

На очередном собрании Ираклия ждали долго, больше получаса. Чертыхнувшись, Войцех решил начинать без него. Сказал, что акция запланирована на следующий день вечером, примерно в двадцать нуль-нуль. Местом выбрана станция «Катуаръ» на севере губернии. В указанное время там должен притормозить литерный поезд из Петербурга. Как только это случится — у места остановки локомотива Кюри рванёт голову состава. Затем все действуют по оговоренному плану и налетают на вагон-люкс. Лидер ячейки несколько раз подчеркнул, что их задача — убрать важную персону и врага народа, поэтому не жалеть никого. Добавил, что оружие выдаст уже на месте, к станции поедут двумя группами от «явки»: он, Катажина, Малпа и Пломьен с оружием, Гвоздь, Кюри, Аполлинария и Арон — со взрывчаткой. На станции их встретит свой человек. Арон поднял руку:

— Войцех, как быть с Маршалом? Странно, что он исчез.

— Странно. Не знаю, может, пьянствует. Или зарезали в драке. Да хоть арестовали. Не важно, это нам сейчас уже никак не помешает. С тобой вместо него будет Малпа, он знает своё дело лучше многих. Не дрейфь, прорвёмся.

— А я не сдрейфил. Я не доверяю Пломьену. Не хочу оставлять его одного во время акции.

Все сидевшие за столом переглянулись. Гвоздь с прищуром посмотрел на Шлаевского, Войцех — вопросительно на еврея:

— Арон, поясни?

— Разве не подозрительно, что Маршал исчез накануне акции, а этот тип заявился с такой рожей и сбитыми костяшками? Пальто, вон, рваное. Это он его убил, я уверен. Пан наш на шпика тянет.

Повисла долгая пауза. Михаил медленно достал нож и стал продевать пальцы правой руки в кастет, зло ухмыльнувшись:

— Лучше бы ты, парень, попридержал свой язык за зубами, если они тебе ещё дороги. Я ведь и разозлиться за «шпика» могу.