Страница 17 из 20
Белизна отступает, линии размытые, обзор качается как на палубе в непогоду.
Эгорд слабо озирается.
Рожа Тимориса в царапинах, в них застряли крючки лапок и жвал, однако сияет не только кровь, но и улыбка.
Лицо Леарит. У нее царапин меньше, на коже работают чары исцеления, красные борозды растворяются, в глазах переливы желтого, розового, зеленого, голубого, серебристого…
Щеку обжег поцелуй, по телу бодрящие мурашки.
– Все хорошо, любимый. Ты справился.
Тиморис и Леарит держат Эгорда с обеих сторон, его руки перекинуты через их плечи, ноги волочатся где-то сзади.
Вся пещера с тварями числом Ямор знает превратилась в лед. Из прозрачных синеватых статуэток насыпаны холмы до колен, до пояса, а то и выше головы. Силы кристалла было столько, что не только обратила в лед, но и сделала его прочным, Эгорд не замечает ни одной битой фигурки.
Между хребтами морозный туман, в воздухе парят снежинки…
Тишина.
Тиморис съежился, его зубы стучат.
– Да уж, освежил.
Пробует поставить Эгорда на ноги, Леарит помогает.
Хафал на вершине холма, ступня на спине оледеневшего пещерного зверя, хвост извивается спокойно. Ладонь подплыла к морде, жвалы раздвинулись, меж белых челюстей вырвалось облако пара, демон смотрит на кисть, покрывшуюся изморозью.
Перевел взгляд на Эгорда.
– Ледяной червяк! Хлебом не корми, дай чего-нибудь заморозить.
Эгорд под действием зелья приходит в себя, Тиморис и Леарит разбили лагерь прямо на ледяной насыпи.
Вместо костра – Жея. Птица дремлет, укрывшись крыльями, на ледяном щебне насекомых, на ней растут золотые лучи тепла, вокруг этого цветка сидят четверо. Эгорд и Леарит в обнимку, смотрят, как колышется на птице паровой костер, Тиморис и Хафал по другую сторону, каждый обособленно. Воин держит концом сабли мясной кусок, разогревает на пару.
Демон подбирает ледяных насекомых, они хрустят в кулаке как орехи, сквозь пальцы сыплется ледяное пшено.
– Почему в последний момент ты нас защищал? – спросил Эгорд.
– Я не защищал! – оскалился демон. – Просто боевое безумие....
– Мы были беспомощны, – говорит Эгорд. – Мог с нами расправиться.
– Гр-р-р…
Демон стиснул кулак до дрожи, льдинка внутри раскрошилась. Глаза глядят куда-то в глубину, сузились, вокруг них черные веера морщин.
– Не сообразил. Пьяный был от битвы. Мы, демоны, не шибко умные… В следующий раз обязательно прикончу.
Хвост резко скользнул по ледяному ковру в сторону Эгорда и Леарит, их окатила волна ледышек, Эгорд прикрыл руками Леарит, несколько попало в него, остальным приказал упасть или пролететь мимо.
Уж что-что, а лед слушает его как верный пес.
Хафал снова ломает ледяных насекомых, Тиморис грызет разогревшееся мясо, а Эгорд и Леарит вернулись к созерцанию спящей Жеи.
Стрекозы-шпионки сообщили Эгорду, что на поверхности уже ночь.
Группа решила устроиться на ночлег здесь же, в оледеневшей пещере. Леарит возвела вокруг костра световой шатер, под ним Эгорд, Леарит и Тиморис и заночевали. Демон остаться не пожелал, под тайным надзором стрекоз ушел в пещеру, где много живности, и там развлекается как может – крушит рельеф, охотится, делает невероятные прыжки…
Но ему, похоже, все равно скучно.
Утром трое отправились по следу похитителей Велиры, и хотя искать темных магов гораздо сложнее, чем обычных людей или даже демонов, магия оставляет следы, и если следопыт владеет магией поиска искусно, как Леарит, то поиск не зайдет в тупик.
Агрессивные и опасные животные встречаются редко. Тиморис счастлив, что рядом нет Хафала, на ходу играет с Жеей. Леарит через «окольцо» беседует с Халлигом. А Эгорд наблюдает глазами стрекоз за Хафалом – тот идет следом, но пока не догнал – и за островом, который, пусть из снега и льда, все равно греет душу.
Стрекозы показывают Эгорду ледяную мельницу, ее крылья вращаются неспешно, на них кривые гребни сосулек.
Внутри урчит и шипит механизм, детали закованы в лед, движутся сложно и слаженно, вокруг механизма вьются ленты синей энергии, жернова со звоном перемалывают.
На верхнем ярусе мельницы – Клесса в ледяном кресле, крылья покоятся в ложах у стены, а щупальца танцуют вокруг наядита, камень плавает в воздухе, молнии внутри рождают снаружи кристалла синий ореол.
У окна, рядом с лабораторным столом, призрак Камалии, ее руки вытянуты вперед, между ладонями вращается крошечный наядит. Призрак шепчет заклинание, кристалл в зыбкой оранжевой сфере – смесь расщепляющих чар и светового щита.
Камалия с Клессой нашли способ расщеплять наядиты так, что те дают вдвое больше энергии, но способ опасен, при неточном исполнении кристалл взрывается. Поэтому крупные камни Клесса расщепляет по старинке.
Внутри оранжевой сферы вспыхнуло, но за ее пределы энергия не выходит, сфера становится ровной, плотной, сила рвется наружу, но порвать пленку щита не может. Камалия легонько толкнула сферу к посоху, тот парит рядом, шар уменьшается до горошины, втягивается в октаэдр набалдашника.
Телекинезом Камалия вытянула из ледяного кубка на столе следующий кристалл, он занял место меж ладоней, его окружает апельсиновая дымка чар, Камалия шепчет…
Клесса закончил расщеплять свой кристалл, отправил в горловину механизма, тот начал перемалывать, а Клесса взял из мешка другой камень.
Камалия расщепляет камень за камнем, энергия утекает в посох, а тот, объевшись, ныряет в жернова, после чего рядом с Камалией вспыхивает новый посох, пустой и голодный.
Зрелище медитативное, Эгорд едва удержался от зевка, веки отяжелели…
Глаза Камалии стали шире. Молнии внутри мелкого наядита вырвались за грани камня, заплясали, трещат, похожи на клубок спятивших белых ниток.
Кристалл взорвался.
Камалия закричала, ее призрак расщепляется на искры, те стремительно гаснут, взрыв смел со стола вещи, со стен и потолка осыпался иней и пластинки льда.
Клесса приостановил заклинание, танец щупалец замедлился.
Рядом со столом вспышка света, Камалия возродилась. Невредимая, но вид виноватый.
– Напутала малость…
– Ты в порядке?
– Конечно, я ведь не могу умереть, будучи в тебе.
– Осторожнее, милая.
Камалия кивнула.
Затем расщепила череду камней.
Инцидент взбодрил Эгорда, ждет взрыва, но Камалия все делает безупречно, еще один кристалл обратился в прах, Камалия приступает к следующему, а Клесса занят ослаблением большого наядита.
Молнии из камня Камалии опять выбросились, как взбешенные змеи, Камалия отпрянула.
Капризный кристалл накрыла широкая, покрытая инеем кисть, пальцы скрючились в клетку, когти сомкнулись.
БАХ!
Под клекот, полный боли, молнии раскидали фаланги пальцев и кинжалы когтей, сквозь Камалию прошли брызги синей крови, из запястья Клессы торчит развороченный сустав, льется синяя кровь. Клесса засопел чаще и громче, на мускулах проступает пот, который тут же леденеет, осыпается звонкими бусинами.
К нему подлетела Камалия.
– Клесса!
Ее ноги подкосились, была бы настоящей – рухнула бы на колени, ладони легли на предплечье демона-полукровки.
Клесса дыхнул на запястье, из клюва вылетело облако мороза, сустав с треском покрылся синей корочкой. На ней замерцали снежинки, свисают кровавые ледяные сосульки.
Призрак жрицы дотрагивается так, будто от неосторожного касания великан может развалиться.
– Зачем? Я все равно бы воскресла!
– Но прежде умерла бы. С болью.
– Я привыкла.
– Мне больно от твоей боли.
Губы Камалии поджались, пытается быть холодной, но в глазах дрожит блеск.
– Думаешь, от твоей боли не больно мне?
Обняла могучее запястье всем телом, веки опустились.
Клесса накрыл ее спину ладонью, а сверху – крылом, как одеялом. Старается не дышать, не задеть морозным дыханием. Щупальца-ноги извиваются как водоросли под водой, рядом валяется брошенный наядит.
Из «обезглавленного» запястья вылезают призрачные контуры кисти, скоро чары восстановят утраченную конечность.