Страница 35 из 59
— Как дела? — спросил я.
— Нормально. Охранники хорошо со мной обращаются.
Каждый раз, когда я навещал ее, меня поражало что-то новое в ней: гладкость кожи, контур лица, полнота губ. Она была очень красивой девушкой — факт, и без того усложнявший то, о чем я собирался ее спросить.
— Мне нужно кое-что узнать. Меня смущают некоторые детали.
Я хочу, чтобы ты рассказала мне правду.
На ее лице появилось удивленное выражение, но она кивнула.
— Во-первых, мне нужно знать о твоих отношениях с Джулией Хейс.
— Что именно?
— У тебя есть идеи, почему она сказала полиции, что в ту ночь, когда был убит преподобный Тестер, ты и Эрлин покинули клуб сразу после него?
Я открыл свой портфель, достал копию свидетельских показаний Джулии и положил их перед Энджел.
— Это копия ее показаний, данных агентам Бюро расследований. Прочти их.
Энджел быстро просмотрела бумаги, потом снова взглянула на меня.
— Почему она так сказала?
— Хороший вопрос. Как думаешь, почему?
— Я не знаю.
— Ты покинула клуб с Эрлин сразу после Тестера?
— Нет.
— Ты уверена?
— Да.
— Но, Джули утверждает, что вы ушли сразу после, и поскольку она подписала свои показания, то я уверен, она даст их и на суде. Она зла на тебя из-за чего-то?
— Я так не думаю.
— Могла ли она злиться на Эрлин по какой-то причине?
— Я не знаю.
— Ревниво ли она относилась к твоим отношениям с Эрлин?
— Она никогда ничего не говорила мне об этом.
— Ты когда-нибудь видела, как Джули и Эрлин спорили или ссорились из-за чего-то?
— Нет.
— В ту ночь Эрлин отвезла тебя домой?
— Да.
— На какой машине?
Она колебалась.
— Что?
— Какую машину вела Эрлин в ту ночь?
— Я не разбираюсь в машинах.
— Ты представляешь, как выглядит Корвет?
— Нет.
— Да ладно, Энджел, это спортивный автомобиль. Блестящий и быстрый. Он, вероятнее всего, был красного цвета.
— Я действительно ничего не понимаю в машинах.
— На следующий день Эрлин была на той же машине?
Она снова колебалась и попросила меня повторить вопрос.
— Эрлин доставила тебя домой ночью, когда Преподобный Тестер был убит, так?
— Да.
— Она отвезла тебя домой на своей машине. Правильно?
— Да.
— На следующий день у нее был тот же автомобиль или другой?
— Я не знаю. Полагаю тот же.
Она смотрела вверх, когда отвечала, поэтому я подумал, что возможно, Энджел солгала, и продолжил спрашивать о машине.
— Джули сказала полиции, что в ночь смерти Тестера, Эрлин вела красный Корвет. Она сказала, что Эрлин избавилась от него, и на следующий день у нее была уже другая машина. Это правда?
— Я так не думаю.
Я вздохнул. Я хотел ей поверить, но расплывчатость ее ответов мне не помогала.
Я решил надавить на нее сильнее, поэтому слегка повысил тон и хлопнул ладонью по столу.
— Именно это, ты собираешься сказать прокурору? Он задаст тебе тот же вопрос на свидетельской трибуне. Ты планируешь отвечать: «Я так не думаю?» Если ты это скажешь, то он разорвет тебя на части. А теперь отвечай честно! Эрлин вела другую машину на следующий день или нет?
Хлопок по столу испугал ее, и от тона моего голоса она начала нервничать.
— Нет. Мне кажется, она была за рулем той же машины.
— Кажется? Как ты думаешь, она ехала на той же машине? Энджел, это недостаточно убедительно. Очень уклончивый ответ. Присяжные не любят уклончивые ответы.
— Что я должна сказать?
— Может, правду? Это только между нами. Если ты скажешь мне, что Эрлин вела другую машину на следующий день, то я не собираюсь выбегать и докладывать об этом полиции, и не планирую сообщать Эрлин, что это ты мне сказала.
Она сложила руки на груди и скрестила ноги, классическая защитная поза, и начала раскачиваться взад-вперед на стуле. Она явно боролась сама с собой, пытаясь принять решение.
— Мисс Эрлин никого не убивала, — наконец сказала она.
— Я этого и не говорил.
— Но ты так думаешь. Я знаю.
Она была права. Я начал верить, что Энджел защищала Эрлин. Если это так, то это было ошибочным решением, которое могло стоить ей жизни.
— Джули говорит, что Эрлин сменила автомобиль на следующий день после убийства Тестера. Она утверждает, что вы с Эрлин покинули клуб сразу после его ухода. Так что либо Джули лжет, либо вы с Эрлин. Если врет Джули, то мне нужно знать, почему. Если вы обе лжете, мне все равно необходимо понимать, почему. Итак. Кто лжет?
— Джули.
— Почему?
— Я не знаю.
— Тогда расскажи мне о машине Эрлин. На следующий день после убийства Тестера она сменила машину?
— Нет.
Мы вернулись к исходной точке. Джули лгала, и единственной причиной, которую я мог предложить присяжным, был тот факт, что она являлась наркоманкой, которая могла быть обижена или завидовать отношениям между Эрлин и Энджел. Я не знал, поверят ли присяжные такому объяснению.
— Теперь ты можешь опустить свои руки.
— Что?
— Энджел, люди скрещивают руки, когда чувствуют угрозу или нападение. Это признак защитной реакции, и я не хочу, чтобы ты так делала, когда будешь давать свидетельские показания. Теперь расскажи мне о синяках на твоем лице. Те, которые засняла полиция.
Она снова заколебалась и бессознательно коснулась пальцами щеки. Затем она начала быстро моргать.
— Я врезалась в дверь, — произнесла она, наконец.
— Когда?
— Думаю, на следующий день.
— Где?
— В клубе. Я как раз собиралась войти в дверь, и кто-то открыл ее с другой стороны. Она ударила меня прямо по лицу.
— Эрлин сказала мне, что после убийства Тестера ты не возвращалась в клуб.
— О, точно. Должно быть, это было накануне.
— В день смерти Тестера?
Она кивнула.
— Ты уверена?
— Да.
Кто был по другую сторону двери?
— Я не помню.
— Ты не помнишь человека, который так сильно ударил тебя, что на щеке остался синяк?
— Я вспомнила. Это была Хизер.
Маленькие капли пота выступили у нее на лбу, и я решил ослабить напор. Я задался вопросом, может ли Хизер подтвердить, что та ударила Энджел дверью, и сделал пометку, чтобы Диана Фрай поговорила с ней. Энджел осознанно убрала руки с груди и положила их на стол. Я заметил, что кожа на них была обесцвечена — несильно, но слегка бледная примерно на пару сантиметров выше запястья. Я вспомнил, что Эрлин сказала мне спросить ее о ее руках. Очень нежно я коснулся одной из них.
— Что у тебя с руками? — спросил я.
— Я обожгла их, когда была маленькой.
Она произнесла ровным, монотонным голосом, и выражение на ее лице стало совершенно пустым.
— Как?
— Я готовила овсянку для моих братьев и сестер. — Она замолчала надолго. — И я уронила ложку в кастрюлю… нечаянно.
Она снова сделала паузу.
— И?
— Мама Бетти всунула мои руки в кастрюлю и заставила вытащить ее.
— И твои руки выглядят так из-за ожогов?
Она кивнула.
— Сколько тебе было лет?
— Я не уверена. Пять, может быть, шесть.
Я вздрогнул. Она рассказала, что произошло, словно описывала прогулку в парке. Внезапно она стала далекой и безразличной, как будто кто-то закрыл створку.
— А твой приемный отец? Он также причинил тебе зло?
Второй кивок.
— Ты хочешь рассказать мне об этом?
В ее глазах появились слезы. Она не ответила, да ей и не надо было.
— Такое часто случалось?
Она снова кивнула, и слезы начали течь по ее щекам.
— Энджел, ты что-то скрываешь от меня?
Она начала говорить, но остановилась. Я вдруг понял, что участвую в конкурсе по перетягиванию каната, в котором Энджел играет роль веревки. Кто-то еще тянул на другую сторону, и я подозревал, что это Эрлин. Она заплакала, встала и прислонилась к столу. Ее плечи начали вздрагивать, губы дрожали. Рыдания усиливались с каждой секундой, и, прежде чем я это понял, она впала в истерику.