Страница 94 из 99
Проснувшись по утру, на этот раз самой первой, но, как и обычно на рассвете, одевшись и посетив уборную, я усевшись на свою постель, принялась тихо любоваться, все еще прибывающей в объятьях Морфея, избой.
Мое сегодняшнее душевное состояние, разительно отличалось от привычного. По сердцу скребли кошки, не покидало чувство сожаления и горечи от скорого расставания с близкими.
А дом наш, как живой, будто имея свою собственную тайную жизнь, негромко нашептывал мне прямо в душу, слова прощания…
Если сосредоточиться, то можно было уловить, как он глубоко и едва различимо дышит, поскрипывая бревнами в стенах и досками в полу, и потолке. Весь наполненный теплом и уютом, он будто объяснял, отчего мне непременно захочется вернуться в него вновь, не смотря на то, что особой роскоши внутри не было.
Я с грустью понимала, что ничего дороже и важнее этих стен, в моей теперешней жизни, уже не будет. И давала себе обещание не забывать, уже ставший мне родным, кров.
- Ку-у-укареку-у-у - внезапно донеслось со двора Петькино утреннее пение.
А в избе, скрипнув кроватью, с перины тут же поднялась, проснувшаяся от шума, матушка. Она одевшись и переплетая, как и обычно на ходу косу, вышла из-за печи и заметив уже поднявшуюся и одетую меня, подошла, присела на мою кровать, крепко приобняв.
- Чего, не спится? - спросила тихо хриплым со сна голосом мама, прижимая меня к себе.
- Да нет… - приподняв плечи, ответила, потеревшись лицом об ее зеленый сегодня сарафан, пахнущий чистотой и травами. - Просто выспалась, наверное. – добавила, пробормотав шепотом.
- Ну, пойдем корову напоследок со мной подоишь… - предложила женщина с полуулыбкой, поднялась и направилась на выход.
Я спрыгнув с лавки, пошла с ней во двор. Сходив к колодцу и набрав воды, мы не спеша отправились в коровник, подготовив поле деятельности для дойки, матушка раздоила для меня корову и освободила насиженное место. Провозившись с ней, где-то с пол часа, но уже не так безрезультатно, как бывало поначалу, уставшая, но довольная, я осталась дожидаться, когда мама закончит работу.
Выдоив телку, матушка отнесла молоко поросятам и принялась за Зорьку. Выполнив свою ежедневную обязанность, мы вернулись в дом, где все кроме батьки, вышедшего нам на встречу в сени, тихо посапывая, спали.
Процедив молоко и упаковав его мне с собой в дорогу, матушка, не откладывая в долгий ящик, принялась собирать гостинцы для Сении. Она бегая по избе и периодически выскакивая на улицу, стала складывать на столе продукты: мед, крынку сала, творог, яйца, кадушку муки, крупы, зелень, масло, корзинку репы и многое, многое другое. Столько всего, что я даже не все успела разглядеть, с такой скоростью образовывалась громадная куча еды, закрывая собой предыдущие угощения.
Батька вернувшись, подошел ко мне, сидящей на лавке и наблюдающей за увеличивающей свои объемы горой припасов, потрепал меня по собранным лентой волосам и спросил:
- Ну, что голуба, готова? – мягко сказал отец.
- Наверное… - пробормотала я с улыбкой, но как-то неуверенно.
Слегка нахмурившись и поняв мои сомнения, но не придумав, как меня поддержать, батька пошел будить братьев. Взобравшись на лавку, он пихнул в бок лежавшего с края Бивоя.
Мальчик резко подняв голову, увидел, что пробуждение плановое, а не внезапное, от случайного во сне тычка, спавшего рядом Бенеша, сел на печи и пихнув лежавшего рядом близнеца, потер ладонями лицо, пытаясь продрать глаза и резко соскочил на пол. От грохота проснулись остальные братья, не спеша и медленно сползли с печи, оделись, попили воды и ушли выполнять свои обязанности по хозяйству.
Боянка, видимо от топота и возни, тоже поднялась и вышла на улицу. Зелеслав всё ещё спал. Матушка сбежала на двор, приговаривая что-то о жертвенном дне. Вскоре, вернулась с улицы сестрица и взялась ставить тесто на хлеб.
Я вдоволь натешившись своими страхами и сомнениями, слезла с постели и пошла ей на подмогу.
- Ты как? – спросила девочка, наблюдая за тем, как я усаживаюсь на лавку.
- Да ничего вроде… - буркнула я, закатывая рукава рубахи. – Чем подсобить?
- На вот репу почисть и нарежь, с ней сегодня опять пироги делать будем… - велела сестренка, сея на свободную часть стола, муку
- Да, когда ж она уже кончится? – задала я явно риторический вопрос.
- Всё, эта и та, что тебе с собой собрали последняя… Уж дюже матушка ее любит, прямо пол поля ею засеиваем каждое лето … - усмехнулась сестра, смешивая ингредиенты для хлеба. – В прошлое лето аж две дюжины мешков собрали…. Вот матушка никак не могла нарадоваться…
Я взяв свой ножичек с полки, устроилась на низенькой скамейке чистить репу. В избу вошла матушка, а за ней батька и Отомаш. Они прошли мимо меня к столу, и мама, указывая рукой на лежавшие на нем припасы, приказала:
- Вот, это все в телегу грузите… На первое время хватит, а там еще довезем… - сказала матушка разворачиваясь и снова уходя в сени.
Батька почесав затылок, глубоко вздохнув, обернулся к сыну и буркнул:
- Ну что ж сынка, давай за работу. – сказал батька, подошел к столу и принялся накладывать брату в руки поклажу.
Я не торопясь чистила репу, дождаясь, когда мужчины перестанут ходить туда-суда, чтоб не мешаться у них под ногами. Прихватив чашку с овощами, пошла к колодцу их вымыть. Споро управившись, вернулась в дом и стала мелко нарезать корнеплод.
- Сегодня же праздник в деревне… - ни к кому не обращаясь говорила Боянка. – Опять все соберутся, весело будет…
- Да-а-а – протянула я, чтобы не молчать.
- Может с Мстишко наново попляшем… - мечтательно вещала сестрица, витая в облаках. - Да через костер за руки прыгнем… – поджимая губы с улыбкой и закатывая глаза, говорила она.