Страница 89 из 99
Вскоре вернулась матушка, подошла к нам за печь и поглядев на Рогнеду пару секунд, ушла обратно. Раздался шорох и какие-то стуки, видимо, матушка решила разжечь печку, затем послышался плеск льющейся воды.
- Да более или менее стерильная вода нам понадобится. – думала я, наблюдая за женщиной, измерив ей пульс заметила, что он где-то приблизительно сто ударов в минуту, немного повышен, но не критично. - Ну хорошо, что она пока держится, с кровопотерей сниженный уровень сердцебиения был бы куда более тревожным признаком, а так, сейчас у нас еще есть время, чтоб дождаться знахарку.
Пока матушка бродила по избе, разыскивая чистое белье и тряпки, я протирала влажный лоб Рогнеды, продолжая периодически измерять пульс.
- Впервые я была беспомощна, сидя рядом со слабеющей женщиной, просто считала быстро уходящие в никуда минуты. Раньше, в своей прожитой уже когда-то жизни Надеждой, я всегда была уверенна в себе и своих силах, и всегда знала, что, и какой препарат стоит поставить, чтоб убрать тревожащие меня симптомы у пациента… А сейчас, ничего не могла сделать и это чувство абсолютного бессилия, так не свойственного прежней мне, напрочь выбивало из привычной колеи. Я-то думала, что хоть в медицинских познаниях смогу быть уверенна, даже здесь, пока не столкнулась с суровой старославянской действительностью.
Матушка подготовив все необходимое, по ее мнению, села на принесенный табурет в изножье постели, и мы обе просто молчали.
- Время к обеду, скоро вернётся с поля батька. Боже! Как же страшно жить. – проносились мысли в моей голове. - Ведь если Рогнеда не справится, и знахарка ей не поможет, она скорее всего умрет… А нам с матушкой, как и обычно, просто придётся вернуться домой, кормить вернувшихся с поля мужчин… Заниматься моими сборами к переезду… А Франке возвращаться с братьями и сестрами в избу, где погибла ее мать и где, не обращая ни на что внимание, отсыпался отец, после очередной пьянки. Вот как так выходит? Мир настолько безразличен к чужому горю и несправедлив… За что бедным детям такая ноша? И тянуть ее придется Фране, как самой старшей. Почему во время стресса мозг начинает переключать внимание на абсолютно ничего не значащие в данный момент вопросы? Только бы не зацикливаться и не сойти с ума … - размышляла я, вновь измеряя пульс. – Девяносто. Держись Рогнеда, только продержись пожалуйста. Иначе за тобой погибнут и все, уже рожденные тобой дети…
Послышалось ржание коня…
Через какое-то время, не знаю правда сколько именно прошло, я полностью погруженная в свои мысли и не заметила, как, но в избу, стуча клюкой по полу, медленно подволакивая ногу и шагая вперевалочку, вошла Сения.
Старуха была все такой же, какой я и видела ее в последнюю нашу встречу. Примерно в том же темной одеянии, плюс, на тело была накинута довольно теплая жилетка поверх рубахи, скорее всего, чтобы спину не продуло.
Знахарка прошаркала ко мне за печь и остановившись на расстоянии пары шагов, внимательно и оценивающе посмотрела на меня и на вновь зашедшуюся в стоне Рогнеду. Опустив на пол какую-то сумку, перекинутую через плечо, она подошла ближе и сев на постель, задрала, находящейся почти без сознания женщине, подол, вымазанного в крови сарафана.
- Чем подсобить? Я многое знаю… - начала было я.
- Знанием делу не поможешь… Коли уйти не хочешь, сиди молча и не мешай… - перебила меня старуха, принимаясь осматривать роженицу.
Поцокав языком, при этом как-то осуждающе качая головой, знахарка пробормотала, будто себе под нос:
- Та-а-ак, ребенок уже помер... – протянула она. - Ну и хорошо… - сказала старуха, поднимаясь и подходя к своей сумке.
- Да как же вы можете такое говорить? Что тут хорошего? – воскликнула я, поражаясь такой бесчувственности.
- А, ну цыц! – грозно бросила старуха, доставая что-то из сумы и поднимая на негодующую меня взгляд. – Я мертвецов воскрешать не умею, потому мать щас точно спасу… А коли б он жив был, выбирать бы пришлось, кого вытягивать из-за грани. А так чего уж… - проворчала знахарка. – Боги сами уже все решили. И не мне с ними спор вести… - объяснила свое поведение бабка, взяв какой-то мешочек, сильно пахнущий травами и ушла за печь. Матушка поднялась и молча пошла с ней.
- Логика в ее словах конечно есть, но уж больно жестокая… Хотя в таких условиях, она наверняка столько смертей за свою жизнь видела, что для нее, даже в такой ситуации найдутся плюсы… - думала я, стараясь принять точку зрения старухи.
Она прошуршав чем-то за печью, вернулась и повозившись в подсумке в поисках еще чего то, вытащила на свет, то полотно и посох, которыми колдовала надо мной в первый раз, когда я ее увидела. Расстелив полотно по животу, только что затихшей Рогнеды, бабка стала трясти посохом над женщиной бурча какое-то заклинание.
Сидевшая подле роженицы я, почувствовала колебание воздуха и такую же концентрацию энергии, что и в день, когда просила богов за брата. Мне стало немного дурно, волнами накатывала тошнота, а в глазах темнело. Сения заметив, начавшую часто дышать после ее манипуляций меня, велела:
- Эвон как… А ну к, положи ладони ей на живот… Живее давай… Сама же помочь хотела… -бурчала недовольная моим замешательством старуха, тыча посохом в живот, прекратившей стонать и сжиматься женщины.
Я справившись с очередным рвотным позывом, сделала то, что велели, аккуратно, едва касаясь приложила руки к округлому, твердому животу.
- Да сильнее дави… раздраженно произнесла Сения, отложив посох и крепко прижав мои руки к ткани бордового сарафана Рогнеды. - Вот, так и держи… Я сейчас заговор читать буду, а ты, как бы худо не стало, рук не отнимай… Поняла? – спросила старуха, заглядывая в глаза, внимательно слушающей ее слова, мне.