Страница 85 из 99
Сегодня последний день месяца Игельда и с завтрашнего дня наступает новый месяц – Ейко, а я на рассвете отправляюсь на ПМЖ к знахарке в лесную избушку…
Но проснувшись, как и обычно на восходе, я совершенно не помнила об этом значимом в моей жизни факте.
В избе было тихо, где-то под полом мелодично стрекотал сверчок, посмотрев в окно, увидела, как по розово-оранжевому словно спелый персик небу, неспешно летят облака, подгоняемые ветром. За печкой тихо скрипнула половица и подбирая на ходу волосы и пряча их под платок, из-за угла показалась матушка. Она смотря себе под ноги быстро пересекла горницу и забрав ведро, вышла из дому. Вслед за ней поднялся батюшка, одевшись, тоже сразу ушел. От топота и скрипа дверных петель проснулись братья, причем все сразу, даже Зелеслав, который изменив своей привычке, не поднялся отгонять Петруху подальше к курятнику. Мальчишки одевшись и обувшись так же, как и родители пошли во двор. Я сладко потянувшись с улыбкой на губах села на кровати и натянув серый, домашний, почти не украшенный сарафан, поднялась и направилась прямиком к уборной. Проходя по только, начавшему свой день двору, наблюдала за неспешно бродящими тут и там курами, ковыряющими лапками землю в поисках зерен. Весело мурлыча какой-то незатейливый мотив, я прошла мимо загона проснувшихся и отряхивающихся со сна свинок. Посетив уборную, пошла в баню умыться, закончив свой утренний моцион, направилась к коровнику из которого слышалось ворчание матушки.
- Ну, вот как быть? Не гоже детю без матери… - бурчала матушка, смотря на наполняющееся молоком ведро.
- Что стряслось мам? Чего бурчишь с утра пораньше? – с улыбкой, умиляясь выражению материного лица, спросила я.
- Ничего. – односложно выдала она таким тоном, что сразу стало ясно, поговорить нам не удастся.
- Ладно… - протянула я подозрительно и ретировалась из сарая от греха подальше.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, выскочила из коровника и направилась в конюшню к Кучуру.
Коняшка наш был смирным и незлобивым, всегда был рад любому, кто явится по его нечёсаную душу. Юркнув в сарай, застала там близнецов: Бенеш привязывал к лошадиной морде торбу с овсом, а Бивой принес ведро воды, чтоб потом напоить коня. Я подошла ближе, и братцы заметив меня, сказали:
- О Ведка, проснулась уже? – улыбаясь произнес Бенеш.
- Благого дня сестрица… - сказал серьезно Бивой.
- Доброго утра родные, как спалось? – ласково спросила я.
Очень мне нравятся эти такие внешне похожие, но внутренне разные близнецы и их реакции на мое поведение. Вот вроде бы уже и привыкли к тому какая я теперь, но при этом, Бенеш всегда строит такие умильные рожицы, слушая или наблюдая за мной, в отличии от Бивоя, который все что бы я не выкинула, оставался невозмутимым как скала.
Поздоровавшись братья замолчали и между нами повисло какое-то напряжение и неловкость, которой раньше никогда не было. Мальчики переглядывались между собой и особо старались на меня не смотреть:
- Странно... Что это с ними? - думала я, подходя к коню и гладя его по опущенной к ведру с водой шее.
- Что стряслось? Чего коситесь? - сведя раздражённо брови, непонимающе спросила я.
- Да ничего, так ... Ты просто завтра уедешь. Вот и не знаем, как сейчас себя вести… - сказал прямо и как всегда не сдерживаясь Бенеш.
- Не навсегда ж расстанемся, хвала богам… - смягчил его слова тактичный Бивой, нервно улыбаясь, забирая опустевшее ведро и намереваясь идти к колодцу за следующим.
И тут меня словно обухом по голове ударило. Я внезапно осознала, что это мой последний день с семьей.
- И, как этот факт вылетел из моей головы? - изумлялась самой себе я. - Вот только что было такое хорошее утро, а у меня просто прекрасное настроение, а теперь вдруг резко стало как-то грустно.
Неуверенно улыбнувшись краешками губ, братьям внимательно наблюдающим за мной и что-то невнятно пробормотав, я вышла. Чувствуя себя растерянной, брела не гладя по двору осматривая все вокруг, доковыляв до яблони, уселась на землю прислонившись к ее стволу.
Мое настроение понемногу стало изменяться: с грустного на странно-непонятное, потом печальное, взволнованное и постепенно оно все больше скатывалось в глубоко несчастное…
- Почему я себя так чувствую? Ведь все эти дни знала, что вот-вот уеду. Что не так? - расстраиваясь все больше, думала я. - Ведь так долго этого ждала и все равно момент переезда наступил как-то внезапно, как застающая врасплох дорожных рабочих, ежегодно приходящая зима и снегопады, к которым никогда не успевают подготовить уборочную технику. – размышляла сидя, оперевшись на любимое дерево и рассматривая неспешно синеющее небо.
Из амбара вышел батька и проходя мимо, поднял свой сосредоточенный взгляд от земли на смурную меня, приостановился и подошел ближе:
- Что такое голубка моя? Обидел кто? – спросил ласково отец, присаживаясь на корточки и рассматривая отрешенную от мира дочь.
- Нет … Ничего, просто только что поняла, что завтра вас рядом уже не будет… - едва сдерживая рыдания, бормотала я. – А, как я без вас буду почти одна жить? – невнятно промямлила, утирая бегущие по щекам слезы.
Батька тяжело вздохнув и оглядевшись по сторонам в попытке найти кого-то более подходящего, чтоб успокоить плачущего ребенка, беспомощно протянул руки и взяв меня в охапку, сел на мое место, крепко прижав к себе, стал покачивать и утешающе гладить по волосам.
- Ну, и чего ты раскисла? – говорил басисто отец. - Чай мы не помирать собрались, … видеться будем… - пытался облегчить, мое нечаянное горе, батька. – Ну, вот выпала такая доля ... Что ж поделаешь? Ты главное пойми, что то, кем тебе стать должно, боги решили, а коли судьба тебе выпала родиться ведуньей то и противится не стоит… - говорил уверенно батюшка, утирая мои щеки. - Да и не получится… Я никогда не слыхал, чтоб ребенок одаренный от дара своего отказаться или отрешиться мог. А коли учится надобно то, что ж теперь всю деревню слезами горькими затопить? - спросил батька, поднимая мое лицо за подбородок и убрав ладошки, которыми я не переставая утирала льющиеся слезы, заглянул мне в глаза.