Чувства

– Ты, Рыбарь, охренел окончательно! – Голос разъярённой Гани перекрыл звуки музыки, под которую лихо отплясывали гости именинника. – Притащить шлюх в приличный дом! Чтобы духу их здесь не было!

– Что ты, голубушка, – Рыбарь растянул в пьяной улыбке свои полные губы. – Всё нормально. Я политесу с детства обучен. В приличный дом – ни-ни! Только к тебе!

Ганя отвесила наглецу такую мощную оплеуху, что тот кубарем полетел под стол, сбивая, как кегли, ошарашенных таким оборотом дела гостей. Кеша конфликт ликвидировал довольно оперативно: шлюхи уехали на заказанном за счёт именинника такси, а Рыбаря тихонько увели на мансарду, где он благополучно заснул в старом кресле-кровати.

Наутро Ганя поставила Кеше новый ультиматум: никаких сомнительных гостей. Или развод. Муж ласково кивал разбушевавшейся супруге, соглашаясь со всеми её требованиями. Больше проститутки в доме Батуева не появлялись, по крайней мере откровенные профессионалки. Но репутация дома была основательно подпорчена.

А вот Кешу репутация салона совсем не беспокоила. Его волновали другие проблемы. Жена с некоторых пор категорически отказывалась исполнять супружеские обязанности. Говорят, что для некоторых женщин роль важнейшего вторичного полового признака мужчины исполняет толщина его кошелька. Ганя явно входила в их число. Как только Кеша перестал зарабатывать – он тут же утратил для неё всяческую сексуальную привлекательность. Она уже основательно позабыла, какие страдания её «деликатному размеру» доставлял гигантский половой орган предыдущего мужа, и начала злобно попрекать Кешу его микроскопическим сексуальным оснащением.

– На его конец вполне можно ватку намотать и уши им от серы почистить, девочки! – громогласно оповещала она подруг после того, как Кеше после долгих уговоров удавалось затащить её в постель. – Даже в носу толком не поковыряешь, хотя нос, как вы сами видите, у меня не самых гигантских размеров.

Кеша стоически сносил публичные оскорбления и не реже одного раза в неделю пытался добиться от супруги взаимности. Удавалось ему это нечасто. От этого страдало Кешино самолюбие, но отнюдь не его половые аппетиты. Его мужская харизма с возрастом не ослабла (если не принимать в расчёт Ганины настроения), а возможностей для того, чтобы завязать ни к чему не обязывающий лёгкий роман, у Батуева было предостаточно. Вообще он считал всех женщин, приезжающих в Ганин салон, своей законной добычей. Всех без исключения, невзирая на возраст, внешние данные и социальный статус. Кеша игриво поглаживал приглянувшуюся ему человеческую самку по спинке, незаметно его лапища опускалась на ягодицы жертвы, тем временем пузатенький донжуан что-то нашёптывал в розовеющее от смущения ушко и подталкивал даму к дверям баньки. Кеша заслуженно пользовался репутацией замечательного банщика. Он мог так отходить клиента парой веников с двух рук, что дух счастливчика отделялся от бренного тела и возносился к покрытым паром вершинам физиологического наслаждения.

– Нет, нет, дорогуша, только голенькой. Спускай-ка, дорогуша, трусишки. По нашему русскому обычаю париться нужно на голое тело. И нечего стесняться, здесь все свои: ты да я, – ласково приговаривал Кеша, помогая очередной любительнице парилки освободиться от нижнего белья.

Что потом происходило с осоловевшими от оздоровительной банной порки дамами – не составляло секрета для большинства гостей Ганиного салона. Сколько раз её подруги, не вовремя заглянув в предбанник, становились свидетельницами весьма откровенных сцен и с пунцовыми лицами бежали к Гане, стремясь просветить несчастную жертву супружеской измены.

– Ой, Гануся, что я сейчас в предбаннике видела, ты вот Наташку подругой считаешь, – стрекотала, выпучив маленькие белёсые глазки, Жанна Сатановская, у которой были все основания насолить Кеше. Тот только раз попарил её в заветной баньке, а потом стал отказывать в этом удовольствии назойливой бабёнке по причине её редкостного плоскожопия и фантастической стервозности.

– Они там с Кешей твоим…

– Стоп! Ни слова, подруга. Позвольте мне не знать о грехах моего мужа.

Ганя, приподняв надменный подбородок, покинула изумлённую Жанну и отправилась на традиционную прогулку к расположенному поблизости пруду, покрытому густой ряской. Вечерами здесь то звучали изумительные хоры сексуально озабоченных лягушек, то насвистывали в ближайшей ольховой роще соловьи.

Глава 9

Милочка была совсем не в Кешином вкусе: реденькие кудряшки, невыразительное личико, светлые глаза неопределённого цвета. Где-то под пятьдесят (Кешина ровесница), выглядит на свои: лицо покрыто сеточкой морщин, сутулые плечики. Пару лет назад Милочка овдовела, жила теперь с пожилыми родителями и двадцатитрёхлетним сыном в небольшой двухкомнатной квартире. По профессии – искусствовед, преподаватель местного университета. Специализация – история народного костюма. Кто её привёз в усадьбу Кеши и Гани, так и осталось неизвестным. Но Милочка, как ни странно, там прижилась. Она не принимала участия в интеллектуальных дискуссиях, не участвовала в интригах и скандалах, которые так развлекали хозяев шалман-салона. Милочка тихонечко сидела в уголке и, улыбаясь чему-то понятному только ей самой, занималась каким-нибудь рукоделием: вязала шарфики, плела макраме, нанизывала бисер, составляла букеты из цветов, собранных на Ганиных клумбах. Кеша обратил на неё внимание только в третий или в четвёртый её приезд. Тот уик-энд выдался необычно спокойным, гостей приехало мало, тому виной была дождливая погода. Кеша откровенно скучал – ни тебе скандалов, ни симпатичных женщин. Ганя снова отказала мужу в близости, сославшись на усталость. Она полдня потратила на то, чтобы избавить площадку перед домом от сорняков. Кеша в своё время не позаботился уложить брусчатку как надо, а потому во все щели между брусками лезла трава, что не соответствовало Ганиным представлениям о том, как должен выглядеть ухоженный дворик перед усадьбой.

Кеша в очередной раз выслушал громогласное мнение жены о его сексуальных, деловых и интеллектуальных способностях, о судьбе, которая ждёт его непутёвых дочерей (развратницы и дуры – явно в папашу), о генетической предрасположенности рода Батуевых к сумасшествию (у твоей мамочки маразм, перемежающийся бурно текущей шизофренией) и вышел на веранду подышать свежим, напоённым ароматами ранней осени, насыщенным водяными парами воздухом. И тут он заметил Милочку. Та подняла взгляд на хозяина усадьбы и нежно ему улыбнулась. Она отлично слышала, как на Кешину голову обрушиваются гневные Ганины инвективы.

– Удивительно, как некоторые не понимают своего счастья, – тихо заговорила Милочка как бы сама с собой. – Рядом с тобой большой, сильный, добрый мужчина – чего ещё от жизни надо?

Кеша словно лбом на каменную стенку налетел. Он внимательно посмотрел на сидящую перед ним маленькую женщину и, преодолевая непонятно откуда взявшееся смущение (смущаться Кеша отвык ещё в раннем детстве), нарочито грубо сказал: «А не продолжить ли нам эту тему в баньке, гражданочка?» Милочка отложила в сторону вязание, встала с кресла и протянула Кеше руку.

Уже в предбаннике, помогая даме разоблачиться, Кеша с удивлением обнаружил резкий контраст: обладательница пятидесятилетнего лица сумела каким-то чудом сохранить тридцатилетнее тело: гладкие стройные ножки, подтянутая круглая попка, аккуратная грудь. «На вид очень даже неплохо, – подумал банщик-ловелас, – интересно, как будет на ощупь».

Тактильные ощущения оказались ещё лучше визуальных. Массируя Милочке спину, пятидесятилетний Кеша ощутил мощнейшую эрекцию, которой мог позавидовать двадцатилетний юнец. Изголодавшаяся по мужской ласке вдовушка чутко реагировала на каждое Кешино прикосновение, а первый оргазм она испытала уже через пару минут после проникновения в её лоно Кешиного жезла любви (именно так Милочка называла мужской половой орган). Батуева поразили звуки, издаваемые его миниатюрной любовницей при оргазме: низкие, грудные стоны, чем-то напоминающие песни китов, которые исполняются этими гигантскими животными на просторах Мирового океана.