Чувства

Мама с бабушкой регулярно снабжали маленького Антошу очень завлекательной, но абсолютно противоречивой и малопонятной информацией. Так что за разъяснениями приходилось обращаться к старшим товарищам во дворе.

– Это, Антоха, значит, что мать тебя через жопу родила, а не через это самое, ну, откуда все нормальные люди вылезли, – авторитетно объяснял ситуацию Юрка. Ему было, конечно, виднее, ведь он ходил уже во второй класс, а Антоша пока ещё посещал старшую группу детского садика. – А я-то думаю, откуда всё время говном пахнет, как тебя вижу? Сто пудов через жопу, – и старший пацанёнок глумливо заржал.

Младший мальчишка понял, что стал жертвой грубого жестокого розыгрыша (как сегодня принято говорить – троллинга), он поджал трясущиеся губы и, торопливо размазав по мордашке хлынувшие от обиды слёзы, кинулся с кулаками на обидчика.

Маме он не стал рассказывать о причинах появления многочисленных синяков и ссадин. Юрка был крупнее, а потому результат схватки был предопределён. И вопросы о том, почему у всех мальчиков есть папа, а у него только мама и бабушка, Антон со временем задавать перестал, решил сам разобраться с этой проблемой. Когда дорастёт хотя бы до второго класса.

– Маргарита Терентьевна, а если копнуть ещё глубже? Что представляет собой женщина, которая стала матерью этого персонажа?

– Извольте, уважаемый Игорь Александрович, выражаясь кинематографическим языком, давайте совершим коротенький экскурс в приквел нашей истории.

Марго всегда старалась угадывать поручения босса, так что этот самый приквел подготовила давным-давно.

Галина Викторовна выросла в староверской семье. Мать, жёсткая женщина гренадёрского роста с рублеными чертами лица, держала в руках бразды правления. Отцу, скромному, тихому человеку, отдавались положенные его мужскому статусу формальные почести («Кушать подано, батюшка наш», – открывала мать семейные трапезы), но все значимые решения принимала всё-таки Ефросинья Степановна единолично. Воспитывалась Галина строго: посты, молитвы, изучение священных текстов, никаких светских развлечений, ни малейших вольностей в одежде.

В двадцать с небольшим лет Галина превратилась в жёсткую женщину гренадёрского роста с рублеными чертами лица – словом, вылитая мать. По окончании истфака она единолично приняла значимое решение: поступила в аспирантуру и начала карьеру преподавателя научного атеизма. Поскольку внешние данные Галины в ещё большей мере, чем черты её характера, отпугивали от властной молодой женщины потенциальных женихов, замуж она так и не вышла, единственного сына родила довольно поздно, в возрасте тридцати восьми лет, уже после защиты докторской диссертации. Своё отцовство ни один из университетских ловеласов признать не решился: лавры покорителя суровой тётки с бычьим характером и лошадиной внешностью никого из них не прельщали. Антоше было сказано: он – дитя свободной любви, что повлекло, как мы уже знаем, получение мальчиком увесистой порции синяков и шишек.

Мамин воинствующий атеизм и бабушкина горячая религиозность сыграли роль своеобразных молота и наковальни, которые сформировали характер мальчика: истеричный, капризный, мечтательный. Антон частенько грезил о чём-то, забившись в угол и посасывая большой палец левой руки. К двадцати трём годам (к моменту, когда он повстречал Дашу) Антон превратился в высокого сухопарого мужичину. Приятные черты его славянского лица портила гримаса, периодически кривившая губы. Уголки рта самопроизвольно то опускались, то поднимались. В школе его за это прозвали Человек, который смеётся. Антон окончил юридический факультет, сдал адвокатский экзамен и открыл свой кабинет.

В тот вечер начинающий адвокат, припарковав свою видавшие виды «Тойоту», направлялся к подъезду, где он снимал под офис частную квартиру. В надвигающихся сумерках он заметил на скамейке свернувшуюся в клубочек девушку. Даша сидела на лавочке, поджав ноги и прижимая к груди чемоданчик, в который она побросала несколько пар белья перед своим бегством из дома.

– Эй, ты что тут делаешь? Скоро ночь, у нас здесь наркоши обитают, так что шла бы ты домой, – обратился к ней Антон.

– А у меня нет дома, – тихо ответила та.

Парень задумчиво почесал стриженый затылок.

– Ушла из дома. Неблагополучная семья. Идти некуда. Били?

Даша неопределённо пожала плечами.

– Ладно. Хочешь – пошли со мной. Мне в офисе секретарша нужна, – важно изрёк Антон. – И уборщица, – добавил он после некоторых раздумий. – Много платить не смогу, но койкой обеспечу. Согласна?

Даша молча поднялась со скамейки.

Так началась их совместная жизнь.

Офис Антона представлял собой малогабаритную двушку, которую он недорого снимал у бабушкиной знакомой. Даша получила в своё распоряжение закуток, где размещались небольшой диванчик, застеленный стареньким покрывалом, журнальный столик, банкетка и стоячая вешалка для одежды. Её секретарские обязанности заключались в ксерокопировании документов и наборе текстов исковых заявлений и административных жалоб. Даша очень быстро освоила нехитрый юридический канцелярит и бойко щёлкала по клавиатуре компьютера двумя пальцами, благо грамотности особой от неё не требовалось, поскольку все орфографические и пунктуационные ошибки исправлял вордовский редактор. С тряпкой и шваброй Даша умела обращаться с детства, а когда она испекла для Антона блинчики по бабушкиному рецепту – молодой адвокат пришёл в неописуемый восторг. Ни мама-атеистка, ни воцерковлённая бабка его ничем подобным не баловали.

Надо отдать Антону должное: первые две недели он не стал домогаться Даши. Сам он большим опытом в половой сфере не обладал, но что-то в Дашином поведении ему подсказало, что девушку лучше пока не трогать. Кроме того, заглянув в её паспорт, он убедился в том, что имеет дело с несовершеннолетней. Как юрист он прекрасно понимал, чем ему могут грозить сексуальные приключения с малолеткой. Антон потихоньку расспросил девушку об обстоятельствах ухода из дома. Через некоторое время он понял, что за Дашу заступиться абсолютно некому – мать вполне можно привлечь к уголовной ответственности за пособничество в групповом изнасилованию дочери, так что обращаться в полицию той было абсолютно не с руки. И тогда Дашин «благодетель» предпринял решительные действия. Он засиделся вечером на работе, предупредив мать (с которой по-прежнему жил в одной квартире) о своей задержке. Наблюдая за тем, как его секретарша бодро набирает текст на компьютере, Антон окончательно решился: сегодня он ею овладеет.

Даша, почувствовав на себе пристальный взгляд молодого человека, прекратила печатать, на пару секунд задумалась, а потом тоже решилась. Она молча поднялась из-за стола и удалилась в свой закуток. Когда через пять минут туда пришёл Антон, его взгляду предстала обнажённая Даша, она лежала на спине, согнув одну ногу в колене, на её лице не отражалось никаких эмоций – полнейшее спокойствие и бесстрастность. Антон сорвал с себя брюки и всем телом рухнул на девушку. Пару минут он ёрзал, пытаясь преодолеть сухость девичьего лона, затем Даша как-то по-заячьи взвизгнула, Антон совершил несколько лихорадочных движений – всё было кончено.

Постепенно Даша привыкла удовлетворять скромные сексуальные потребности Антона: два раза в неделю она так же удалялась в свой спальный закуток, раздевалась и дожидалась своего скромного тихоню-насильника. Только теперь у неё всегда под рукой был жирный гигиенический крем. Девушка трезво рассудила, что за жильё и стол она расплачивается вполне соразмерно. «Глупо всё это как-то и противно, – думала Даша, отворачивая лицо от влажных губ Антона. – И чего в этом люди находят?»

Но, к сожалению, для девушки тихоня-насильник постепенно превратился в настоящего сексуального монстра.

Глава 6

Отношение Антона к религии было двойственным, что не удивительно при такой маме и бабушке. То Ефросинья Степановна заставляла внука учить наизусть «Отче наш» и запрещала в пост есть конфеты, то Галина Викторовна давала мальчику подзатыльник всякий раз, когда у него вырывалось «Боже мой!». Бабушка грозила внуку за его действительные и мнимые прегрешения геенной огненной, а мама рассказывала о том, что при бурении сверхглубоких скважин ад обнаружить не удалось и космонавты ни разу не видели ангелов. Одно время Антону снились сны, в которых отважные космонавты отстреливались из лазеров от краснорожих рогатых демонов. Дело кончилось тем, что в пятнадцать лет у мальчика наступил самый настоящий нервный кризис на почве мировоззренческих противоречий: сыпь на шее и груди, бессонница, даже ночное недержание мочи случалось. Школьный психолог после получасовой беседы с Антоном вызвал маму и категорически запретил ей беседовать с мальчиком на экзистенциальные темы. «Проще надо быть, мамочка, – внушал он встревоженной Галине Викторовне. – Психика подростка – материя деликатная. Поэтому непрофессионалам нужно действовать очень осторожно. Мальчику следует прививать самые простые поведенческие стандарты: будь сильным, добрым, справедливым, честным, насколько это вообще возможно. Приключенческие книги и занятия спортом, желательно на открытом воздухе. Вот от этого точно хуже не будет. А с Богом он потом как-нибудь сам разберётся».