Судьба

– В водах Огры водится множество штаммов бактерий. Они светятся разнообразными цветами. Пускай они напоминают вам, что только черная вода пригодна для питья.

На Огре даже вода оборонялась.

Акос последовал за Текой по шаткой досочке, соединявшей лодку с берегом, и переступил через одну банку, чтобы подобраться к следующей. Кайра уселась рядом, и Акос положил ладонь на ее запястье – туда, где заканчивались наручи. Ухватившись покрепче, он перегнулся через край лодки и глянул на воду. Розовые потоки лениво ползли по течению.

Акос старался не думать о сидящих позади Сифе и Айдже. Глаза матери зоркие и в помощи не нуждаются. Но желудок Акоса сжался вместе с просевшей под тяжестью лодкой. Избегать Айджу на Огре, как на корабле, не выйдет. Им всем предстоит объединиться: тувенцам, шотетам, огрианцам.

Женщина, восседавшая во главе лодки, взялась за огромные весла, свисавшие по обе стороны судна. Стремительным рывком она оттолкнула суденышко от берега, но ни одним мускулом лица не выдала напряжения. Вот так сила!

– Полезный токодар, – отметила Кайра.

– Иногда он очень кстати. Но в основном меня просят открывать тугие крышки банок, – ответила женщина.

Она ритмично работала веслами. Лодка прорезала воду, как горячий нож масло.

– Да, кстати, не суйте руки в воду.

– Это почему? – удивилась Кайра.

Капитан лишь рассмеялась.

Акос не отрывал взгляд от проплывавших под водой переливающихся цветных полос. Розовые собирались у мелководий – возле берега канала. Где было глубже, сияли пятна голубого, «пучки» фиолетовых нитей и спирали глубокого красного цвета.

– Смотрите!

Акос повернул голову в сторону, в которую кивнула огрианка, и увидел посреди канала фигуру внушительных размеров. Первой его мыслью было, что это бактерии сбились у источника Тока. Но когда судно проплыло мимо, Акос понял, что это было некое существо, вдвое шире и вдвое длиннее лодки. Его голова (или Акосу лишь показалось, что это была голова) по форме напоминала луковицу, а более дюжины покрытых перьями конечностей оканчивались щупальцами.

Акосу удалось хорошо разглядеть очертания чудища только потому, что на него, словно слой краски, налипли бактерии. Существо развернулось. Его щупальца переплетались между собой, как канаты. Пасть, окруженная тонкими заостренными зубами, совпадала по размерам с туловищем Акоса. Он насторожился.

– Дно этих лодок изготовлено из экранирующего Ток материала. Мы называем его соджу, – успокоила огрианка. – Этот зверь – галанск – стремится к Току. Он им питается. Если опустить руку в воду, он заметит. Но в лодке он нас не почует.

И в подтверждение ее слов после следующего взмаха веслами галанск развернулся еще раз и глубоко нырнул, превращаясь в слабое подводное сияние. Через секунду он уже совсем пропал из виду.

– Вы добываете этот металл здесь? – поинтересовалась у женщины Тека.

– О нет. На этой планете нет ничего не обогащенного Током. Мы импортируем соджу с Эссандера.

– Зачем жить на планете, которая так решительно настроена тебя убить? – спросил Акос.

Огрианка ему улыбнулась.

– Могу задать тот же вопрос шотетам.

– Я не шотет.

– Правда?

Огрианка пожала плечами и продолжила грести.

К тому времени как они достигли места назначения, спина Акоса разболелась – от стрессовой посадки и последующего сидения на банке. Лодка причалила к берегу канала у каменных ступеней, заросших такими же бархатистыми деревьями, к каким прикасался Акос. Недалеко от ступеней располагался зев тоннеля.

– Нам необходимо спрятаться от грозы под землей, – сообщила огрианка. – Наведаетесь в шотетский сектор как-нибудь потом.

Гроза. Она произнесла это с благоговением, но не с нежностью – она боялась. Эта женщина, обладавшая силой дюжины, боялась. Это заставило переживать и Акоса.

На подкашивающихся ногах Акос выбрался из лодки и с облегчением вздохнул, ступив на твердую землю. Обернувшись с невеселым выражением на лице, он протянул руку Кайре.

– Я полагал, что шотеты суровы, но люди, живущие здесь, должны быть поистине лютыми.

– Вероятно, другой вид свирепости. Они не мешкают, но сражаются без изящества. Такая своего рода… топорная храбрость. И в некотором смысле безумие. Жить в таком месте, как это.

Акос слушал и понимал, что Кайра провела уйму времени, изучая огрианцев, но не сознавалась в этом. Она даже не понимала, в чем здесь было сознаваться, так как считала, что другие были не менее любознательны. Скорее всего она внимательно изучала каждый кадр огрианских сражений, что оказывался в ее руках. И не только их. Все материалы хранились в каюте Кайры на побывочном корабле – ее маленькой колыбели знаний.

Огрианка, присвистывая, повела их в глубь тоннеля. Пройдя всего с десяток шагов, Акос заметил свечение. Некоторые булыжники в стенах тоннеля сияли. Небольшие, меньше кулака, они были хаотично вкраплены по бокам и над головой.

Женщина засвистела громче, и камни засветились ярче.

Акос поджал губы и попробовал тихонько присвистнуть. Булыжники поблизости вспыхнули белым огнем с теплыми нотками солнечного света. Было ли это чем-то вроде солнца, которого Огра никогда не видела?

Акос глянул на Кайру. Она содрогнулась. Тени на затылке оживились, но она не переставала улыбаться.

– В чем дело? – спросил Акос у Кайры.

– Ты восторжен. Эта планета, судя по всему, хочет нас прикончить, но она нравится тебе.

– Ну, – у Акоса возникло ощущение, будто он защищается, – она меня поражает. Только и всего.

– Понимаю. Просто не ожидала, что другим могут прийтись по душе странные и опасные вещи, что нравятся мне.

Кайра обвила рукой талию Акоса. Ее прикосновение было столь легким, что Акос не чувствовал веса руки. Он наклонился к Кайре и положил руку на ее плечи. От прикосновения Акоса кожа Кайры побледнела.

А потом послышалось это – низкочастотный грохот. Будто ревела сама планета, и Акоса бы не удивило, если бы оно так и было.

– Идемте, обитатели льдов, – звонко пропела огрианка.

Она наклонилась и просунула мизинец сквозь металлическое кольцо на темном полу. Легким движением запястья огрианка оторвала от земли запылившуюся крышку люка.

Акос увидел узкую лесенку, ведущую в никуда. «Что ж, – решил Акос, – самое время воззвать к шотетской храбрости».

11

Последний раз я выходила к толпе для того, чтобы сымитировать убийство брата. И тогда она жаждала моей крови.

А незадолго до этого Ризек срезал с меня пласт кожи под бурные аплодисменты. Я дотронулась до дермоамальгамы, которая тянулась от основания шеи до самого черепа. Нет. У меня не было приятных воспоминаний, связанных с толпой. И я не рассчитывала заполучить их здесь, где огрианцы вместе с шотетскими диссидентами ожидали моего появления.

Мы спустились по лестнице, нащупывая во мраке ступени подошвами и пальцами рук, а затем резко завернули и оказались там. В тускло освещенном пространстве со скрипучим дощатым полом ютились фигуры в люминесцентной огрианской одежде. Большинство из них были шотетами. Я поняла это по языку, на котором они говорили.

Огрианская одежда, которую носили даже шотеты, не отличалась особенным стилем. Были как обтягивающие модели, так и свободные, замысловатые и самые обычные, но все было объято этим свечением, что излучали ручные и ножные браслеты, ожерелья, шнурки, пояса и пуговицы.

У проходящего мимо мужчины даже на спине куртки виднелись полосы красноватого (пускай и слабого, но все же) свечения. Одеяния подсвечивали людей снизу, придавая им жутковатый вид, ведь лица оказывались в тени. Те, у кого кожа была такой же светлой, как у Акоса, сами чуть ли не светились, что отнюдь не являлось преимуществом на этой «хищной» планете.

Люди сидели на скамьях или собирались вокруг высоких столиков. Некоторые держали бокалы с прозрачной субстанцией, в которой рассеивался свет. Я смотрела, как компания передавала бутыль из рук в руки, словно раскачивая ее на морских волнах. У моих ног, сидя в кругу, играли дети. Двое мальчишек, несколькими сезонами младше меня, затеяли игру-драку возле мощной деревянной опоры. Я чувствовала, что это – не то место, где люди жили, работали или трапезничали. Они собирались здесь, чтобы переждать грозу. Огрианская женщина так и не пояснила, что именно подразумевалось под «грозой». Это меня не удивляло. Похоже, огрианцы обожали говорить загадками и кидать многозначительные взгляды.