Судьба

Йорека я знала плохо. Только то, что он был мягкосердечнее, чем его покойный отец. И, судя по всему, он – заговорщик. Так что Теку я успокаивать не стала. Мои слова были бы пусты.

– Мы много чего узнаем, когда доберемся до Огры, – сказала я. – И о Йореке в том числе.

– Должно быть, – пожала плечами Тека. – Отправляйся-ка ты на навигационную палубу, Ноавек. Перерыв окончен.

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Большую часть времени я дрыхла в камбузе по соседству с раковиной. Или сидела в кресле второго пилота, пока дежурил Акос. Казалось, что задача окружавшей нас действительности заключалась в том, чтобы свести нас с ума. Интересного в ней было мало. Пространство было темным, без единой звездочки, планеты или плывущего корабля – абсолютно однородным. Мне приходилось часто сверяться с навигатором, чтобы убедиться, что мы не стоим на месте. Если я не спала и не дежурила в капитанском кресле, то в основном проводила время с Текой, старающейся отвлечь меня от моего токодара.

Она показала мне игру, в которую она привыкла играть с разноцветными камешками. Мы же позаимствовали горсть бобов в камбузе и нарисовали на них пятнышки, чтобы различать. Мы часто спорили, какие из них были какими. Зато я пришла к выводу, что перебранки с Текой указывали на зародившуюся между нами дружбу, поэтому не возражала против них, если только кто-то из нас не перегибал палку. Иногда перед сном к нам присоединялся Акос. Он жался ближе ко мне и зарывал нос в моих волосах, когда считал, что Тека этого не видит. Но ничто никогда не ускользало от ее зоркого взгляда.

Когда выпадал случай, ночи я проводила в обнимку с Акосом, находя на его теле новые места для поцелуев. Наши первые попытки близости были полны неуклюжести, смеха и нелепости. Я узнавала, каково касаться другого человека, особенно его. И сразу разобраться, что к чему, было непросто. Но мы оба были счастливы практиковаться. Акоса не покидали ночные кошмары, но он никогда не просыпался от крика, только, бывало, вскакивал с каплями пота на лбу. Несмотря на это и на мои нескончаемые сожаления о брате, который превратился в монстра, мы находили счастье друг в друге, основанное по большей части на отрицании всего вокруг. Но это работало.

Да, это работало. Пока на горизонте не замаячила Огра.

– Зачем? – удивлялась Тека, глядя на черную дыру, являвшуюся планетой, к которой мы приближались. – Зачем кому-то понадобилось здесь поселиться?

Акос рассмеялся.

– То же самое можно сказать и о Туве.

– Не называй ее так после того, как мы приземлимся, – сказала я, приподнимая бровь. – Это «Урек», или «пустота».

– Понял.

Урек значило «пустая», но это звучало почтительно и ни в коем случае не оскорбительно.

Для нас пустота означает возможности и свободу.

Вначале Огра выглядела как небольшая темная пустота посреди звезд, а затем превратилась в дыру, словно прожженную угольком на ткани. А теперь она мрачно нависала над навигационной палубой, поглощая любой проблеск света. Мне стало интересно, каким образом первые поселенцы поняли, что это планета. Она больше напоминала пропасть.

– Я полагаю, нас ждет посадка не из легких, – сказал Акос.

– Да, – рассмеялась Тека. – Так оно и есть. Единственный способ пробраться сквозь атмосферу и не разлететься на части – это полностью отключить питание и приземляться в свободном падении. А затем мне придется снова завести корабль, чтобы нас не размазало при ударе. – Тека с хлопком соединила ладони вместе. – Так что всем необходимо пристегнуться и прочитать молитвы. Или что вам там приносит удачу…

Акос выглядел бледнее обычного. Мне стало смешно.

Сифа встала позади нас, прижимая к животу книгу. На корабле книг было мало. Какая здесь от них польза? Но те, что предсказательнице удавалось разыскать, она по одной относила Айдже вместе с едой. Акос о брате не спрашивал. Как и я. Я была уверена, что состояние Айджи не изменилось и все худшее, что было в Ризеке, по-прежнему живет в нем. Уточнять мне не хотелось.

– Удача, – начала Сифа, – всего лишь иллюзия, заставляющая людей поверить в то, что они могут повлиять на свою судьбу.

Тека вроде бы задумалась, но Акос только закатил глаза.

– Или просто под этим словом мы и подразумеваем судьбу, – парировала я.

Мне единственной из всех хотелось поспорить с Сифой. Тека была чрезмерно почтительна, а Акос – слишком неучтив.

– Вы забыли, как смотреть на будущее под другим углом, – продолжила я.

Сифа ухмыльнулась. Она часто это делала, глядя на меня.

– Возможно, ты и права.

– Всем пристегнуться! – скомандовала Тека. – Оракул, а вы мне пригодитесь в кресле второго пилота. Вы больше всех разбираетесь в полетах.

– Эй? – недоуменно воскликнула я.

– На Огре токодары ведут себя непредсказуемо, – объяснила мне Тека. – И мы не знаем, что будет с твоим. Так что иди-ка ты назад. И приглядывай за парнями Керезетами.

Сифа уже привела Айджу. Он сидел пристегнутый и пялился под ноги. Я вздохнула и направилась на основную палубу. Мы с Акосом уселись напротив Айджи. Я застегнула плечевые и коленные ремни, а Акос все еще возился со своими. Я не стала помогать ему. Он знает, как это делается, просто ему необходима практика.

Тека и Сифа готовились к посадке, тыкая на кнопки и щелкая переключателями. Казалось, для Теки это было обыденным делом. По крайней мере выглядело это обнадеживающе. Не хотелось бы совершать свободное падение сквозь враждебно настроенную атмосферу с паникующим капитаном.

– Поехали! – прокричала Тека.

После этого единственного предупреждения все лампы корабля погасли. Стук и рычание двигателя затихли. В иллюминаторе навигационной палубы отразилась мрачная атмосфера, словно стена питайского ливня, и несколько долгих мгновений я не видела ничего и ничего не ощущала. Хотелось кричать.

Мы попали в гравитационное поле Огры. Не чувствовать ничего было приятнее. Внезапно мое тело потянуло вниз, а желудок подскочил вверх. Судно содрогалось, пласты металла норовили отлететь вместе с винтами, грохотали ступени, ведущие на навигационную палубу, а мои зубы стучали. Все еще было слишком мрачно, чтобы разглядеть хоть что-то – даже тени токодара, вьющиеся вокруг моих запястий.

Рядом Акос на трех языках оглашал себе под нос длинный список ругательств. Я не могла ничего произнести. Мое тело сделалось слишком тяжелым.

Раздался металлический лязг, и двигатель завибрировал снова. Прежде чем зажглись лампы, я увидела огни планеты. Было мрачно – ни лучи солнца, ни сияние токотечения не могли пробиться сквозь плотную атмосферу Огры, – но она была испещрена прожилками света. Зажглась подсветка панели управления, и жуткое тяжелое ощущение падения исчезло, поскольку корабль двинулся вперед, а не вниз под прямым углом.

И возникло другое ощущение – жгучее, острое и неистовое. Боль.

10

Кайра кричала.

Руки Акоса дрожали после посадки, но продолжали расстегивать ремни, которые удерживали его против воли.

Как только Акос высвободился, он тут же вскочил с места и упал на колени перед Кайрой. Тени вышли за пределы ее тела и сгустились в темное облако – точно так же, как когда Вас заставлял Кайру пытать Акоса в тюрьме под амфитеатром и когда она чуть было не распрощалась с жизнью.

Продолжая цепляться пальцами за волосы, Кайра подняла взгляд на Акоса, и ее лицо исказила странная улыбка.

Акос дотронулся до Кайры, и похожие на дым тени втянулись обратно под ее кожу дюжинами нитей.

Непонятная улыбка Кайры исчезла. Она посмотрела на их сомкнутые ладони.

– Что произойдет, когда ты меня отпустишь? – тихо спросила Кайра.

– С тобой все будет в порядке. У тебя получится их контролировать. Ты же помнишь, что можешь это делать?

Кайра слегка усмехнулась.

– Я могу держать тебя, сколько ты захочешь.

Ее взгляд сделался суровым, и она произнесла сквозь зубы: