Страница 17 из 106
В караоке-баре, чуть поодаль, включили музыку, и мужской голос, довольно приятный и отчего-то смутно знакомый Кате, запел:
Только шелковое сердце, шелковое сердце
Не пылает и не болит.
Только шелковое сердце, шелковое сердце
Никогда не будет любить.
Катя так резко развернулась на стуле в сторону караоке, что едва не свалилась на пол. Перед экраном стояли двое, и один, судя по форменной сиреневой рубашке, был работником заведения, а второй – высокий, светловолосый, подчеркнуто дорого одетый – держал в руке микрофон. Катю словно обожгло.
- Ну и что ты мне лечишь, Вить? – спросил светловолосый. – Все работает.
- Вы погромче попробуйте, Эльдар Сергеевич, - хмуро посоветовал парень в фирменной рубашке. Эльдар… Катю словно в прорубь бросили. – Фонить начинает.
- Когда они громче поют, то им без разницы, фонит оно или нет, - проронил Эльдар и вручил парню микрофон. – И пьяные, и ни стыда, ни совести. На, не умничай.
Да, это в самом деле был он. Катя спрыгнула с высокого стула и, подхватив сумку и бокал с коктейлем, кинулась к нему – Эльдар тем временем стремительным уверенным шагом двинулся в сторону служебного входа, а ди-джей внезапно врубил ритмичную музыку настолько громко, что звать было бесполезно, не услышит. Но Эльдар внезапно остановился, обернулся, и Катя влетела в него, едва не сбив с ног.
- Привет, - промолвила она. – Я Катя Дубцова, помнишь?
На какое-то мгновение Катя испугалась, что он не узнает ее. Эльдар ведет интересную и крайне насыщенную событиями жизнь, с чего ему, в конце концов, помнить какую-то девчонку, которую он видел три месяца назад, пусть даже он и спас ей жизнь? Однако Эльдар улыбнулся и дружески приобнял Катю за плечи.
- Привет, Катюш. Еще бы, конечно, помню. Слушай, вот прямо сейчас не могу говорить. Подождешь часок-другой?
- Подожду, - улыбнулась Катя. Радость нахлынула на нее легкой светлой волной, даже щека перестала болеть. Эльдар махнул одному из помощников, которые возились возле небольшой сцены и, когда к ним приблизился низенький прыщавый юноша, сказал:
- Петь, отведи барышню в вип-кабинет. Катя, давай, не скучай. Скоро буду.
Комната в дальнем крыле клуба, в которую прыщавый привел Катю, оказалась небольшой и довольно уютной. Всю ее обстановку составлял золотистый диван в форме подковы, заваленный грудой пушистых подушек, и низенький столик, на котором уже красовалась вазочка с нарезанными фруктами и френч-пресс с кофе. Когда Катя устроилась на диване, то прыщавый с нарочитой, какой-то липкой предусмотрительностью осведомился:
- Может, что-то покушать? У нас кухня лучшая в городе.
Катя отказалась: злоупотреблять гостеприимством не стоило. Пострадавший экран телефона засветился входящим звонком – Кирилл все не унимался. Прыщавый откланялся, напоследок смерив Катю неприятным оценивающим взглядом скупщика в ломбарде, и, оставшись в одиночестве, она неожиданно вспомнила слова Лизы о том, что у Эльдара обязательно есть какой-то хитрый замысел.
«Ну и пусть», - подумала Катя, сняв сапожки, устроившись на диване и взяв с вазочки крупное темно-красное яблоко. Во всяком случае, Эльдар не станет ее бить просто из-за плохого настроения. След от удара тупо ныл, но печали и обиды почти не осталось. Черт с ним, с Кириллом. Он уже в прошлом, пусть даже еще и не знает об этом.
Эльдар не пришел ни через час, ни через два, и в итоге Катя задремала, уютно угнездившись среди подушек. Ее разбудило прикосновение к щеке – легкое, почти неуловимое. Катя даже не была уверена, что оно ей не приснилось. Но комнату теперь наполнял древесный запах дорогого одеколона, приправленный флером табака и спиртного и, открыв глаза, Катя увидела Эльдара, сидевшего рядом.
- У нас сегодня корпоратив «Газпрома», - с определенной гордостью произнес он. – Сама понимаешь, этим людям надо было подарить свое личное время, - протянув руку, Эльдар прикоснулся к пострадавшей щеке и осведомился: - Это чья работа?
- Моего парня, - сказала Катя и добавила: - Вернее, бывшего парня.
- Того привороженного? – уточнил Эльдар.
- Да, - Катя кивнула и вновь почувствовала горечь понимания того, что во всем случившемся есть только ее вина.
Эльдар криво усмехнулся. Катя увидела, что на столе появилась бутылка коньяка и пузатые бокалы, и подумала, что немного выпивки ей сейчас не помешает. Исключительно в медицинских целях - поможет окончательно изгнать из памяти отвратительный день.
- Это, между прочим, нормально, - сообщил Эльдар, отодвигаясь чуть в сторону, чтобы дать Кате возможность сесть. – Привороженные всегда начинают пить. Причем страшно. Это помогает им сохранить хоть какое-то равновесие между душой и реальностью. Представь, что ты не испытываешь к человеку никаких чувств и он тебе в принципе не нужен, а тебя к нему тянет. Неудержимо. Ты ничего не можешь с этим поделать. И с ним нельзя, и без него нельзя, потому что без него еще хуже, чем с ним. Что остается?
- Наверно, пить, - печально предположила Катя. Эльдар улыбнулся и плеснул немного коньяка в бокалы.
- Правильно. А мы выпьем потому, что я очень рад тебя видеть.
- Я тоже, - призналась Катя, взяв свой бокал в ладони. – Я тоже очень рада.
Должно быть, у коньяка был приятный терпкий вкус элитного напитка – такой человек, как Эльдар, вряд ли стал бы пить дешевку, тем более, угощать ею своих гостей, но для Кати содержимое бокала оказалось чересчур крепким. На несколько секунд у нее перехватило дыхание, потом коньяк рухнул в желудок, обжигая, словно укус пчелы, и, когда Катя снова смогла дышать свободно, все горести и разочарования долгого больного дня начали понемногу терять краски. Эльдар довольно оценил ее состояние и обновил бокалы. Вторая порция коньяка пошла легче.