Страница 38 из 48
- Круто, - согласился я, равнодушно. Изображать равнодушие, кстати было легко, и хотя часть меня сейчас билась в панике и в растерянности, но пятно апатии все еще было слишком велико.
- Идем дальше, - Балалайка перевернула страницу. - Так… премии, поощрения за отличную работу, повышения… За четыре года работы в “GD” Александр поднялся до начальника отдела… А в 2010 погиб в автокатастрофе, при выполнении служебных обязанностей… Так… где-то тут были материалы… Ага. Вот… Тело сильно обгорело, так что опознать его не смогли. Сильная деформация челюсти не позволила провести опознание и по этому признаку. Сделали анализ ДНК, который однозначно подтвердил, что погибший - действительно Александр Томпсон.
Она сделала паузу, глядя мне в лицо и, очевидно, ожидая моей реакции. Я молчал, изучая предоставленные мне папки. И медленно понимал, что этот Владислав Стечкин на мелочи не разменивался. Если уж легенда - то проработанная до конца. Даже смерть свою он устроил по всем правилам, не оставив и капли подозрений. И то, что КГБ не проверило тело своего сотрудника, тоже понятно - так бы они раскрыли его двойную жизнь, и рассекретили всю операцию. А сколько данных успел передать Стечкин, скрываясь за личиной Томпсона, даже представить сложно. Так что пришлось им довериться результатам американской экспертизы.
- И все бы ничего, - так и не дождавшись моей реакции, продолжила Балалайка, одновременно раскрывая следующую папку, - так бы и закончилась история одного малопримечательного американского обывателя, и одного очень примечательного русского агента, но примерно в это же время в Гонконге появляется некто Е Цзы Оу… Кстати фамилия Оу - это фамилия еще одного легендарного оружейника, правда уже китайского, и уж больно древнего. Но тенденция прослеживается, да? Стечкин, Томпсон, Оу… и Токарев. Забавно.
Я молчал. А что я мог сказать?
- Итак. Мистер Оу… - очевидно, Балалайка ждала, что я как-то отреагирую, но затягивать паузу не стала и, поэтому, продолжила чуть раздраженно. - Ты открой папочку-то, полюбуйся на знакомую рожу… Опять же. Бизнесмен. Данных много - все подтверждаются. Документально, и даже несколько свидетелей есть, которые даже на суде готовы выступить с признанием: Е Цзы Оу их друг детства/одноклассник/коллега по работе, с которым они прошли рука об руку всю жизнь. Короче, проработанность легенды, в очередной раз, на самом высоком уровне. Даже нашим спецам понадобилось время, чтобы все это выяснить, и сопоставить некоторые факты… Уж не знаю, где засветился господин Оу, но уже через два года ему тоже пришлось погибнуть. Как говорят свидетели - его смыло в воду. Тело, конечно, не нашли. Кстати, в Гонконге у него осталась безутешная жена, которая, как говорят, до сих пор льет слезы по почившему муженьку… Может, съездишь, проведаешь вдову-то? Красивая, говорят, женщина.
Я закрыл папку. После первой они были уже не так интересны. Глянул на Балалайку, спокойно выдержав ее взгляд.
- И вот, наконец, - после недолгой игры в гляделки, с некой даже торжественностью, произнесла Балалайка, - остался последний персонаж. Артур Токарев.
Она раскрыла последнюю папку, копия которой была передана мне. На обложке этой никаких надписей не было, кроме названия: “Артур Токарев”. И знак вопроса. Весело.
- Итак, - взгляд Владилены заметался по строчкам. - Родился тогда же… семья: мать и отец. Живут в деревне в Воронежской области, хотя оба москвичи… вот только на месте дома Токаревых там пепелище, мы проверяли, а соседи говорят, что семья переехала. Куда - неизвестно. Есть сестра - учится где-то за границей, ее найти не удалось. Закончил школу. Армия: Амурская Пехотная рота №159. Звание: ефрейтор… После армии - учеба в Московском Педагогическом, специальность - филолог. Учителя, кстати, тебя не помнят, хотя по документам ты там и числишься. В 2009 господину Токареву было предъявлено обвинение в доведении до самоубийства девушки по имени Светлана Городецкая. До суда дело не дошло, развалилось “за отсутствием состава преступления”… Вот этого я не совсем понимаю. Зачем было городить огород, и придумывать какое-то обвинение, какой-то суд? Лишние проблемы. Пусть, опять же, документы по делу все есть, и их мы даже нашли. Вот только, прокурор этого дела не помнит. А память у него великолепная - профессиональная. И зачем было придумывать эту Городецкую с ее самоубийством?
В этом самом месте меня, наконец, прорвало. Я зарычал - утробно, зло, в мгновение ока выплескивая апатию, что охватила меня. Внутри, заменяя пустоту, стала подниматься чудовищная волна бешенства.
Вот не трогайте Светку, сволочи! Не трогайте! Только не ее.
Я вам дам “придумывать”! Я вам дам “городить огород”! Суки! Твари!
- Тихо… тихо, - на меня было направлено целых четыре ствола. Два телохранителя стояли по бокам, еще двое - позади. Балалайка сидела на своем месте в расслабленной позе, и казалась довольной.
- Надо же, - задумчиво произнесла она, глядя на то, как я медленно слетаю с катушек от бешенства. - Неужели, хвост начал вилять собакой, и ты настолько сжился со своим персонажем, что уже воспринимаешь его жизнь, как свою, Владислав?
- Меня зовут Артур, - тихо прорычал я, ощущая, что еще немного, еще чуть-чуть, и сорвусь. Плевать, что меня убьют, плевать, что Ласточка останется неотомщенной, и я подведу всех, кто мне доверился. Плевать на все. Но оскорблять память Светки, я просто не позволю. Только не ее.
- Хорошо, - она улыбнулась самыми кончиками губ. - Пусть будет Артур. Так или иначе… в свете открывшихся обстоятельств, я предлагаю тебе вернуться к оперативной работе.
Оп-па. Вот так предложеннице. Удивление, охватившее меня, даже слегка притупило бешенство, что бурлило внутри, словно раскаленная лава. Чуть-чуть притупило. Совсем капельку.
- Я пытаюсь придумать, как бы повежливее сказать “Иди нах*й, сука”, но никак не могу, - рыкнул я, чувствуя, как тело все дрожит от едва сдерживаемой злобы.
- Хо-хо, вы посмотрите, мальчики, как он заговорил, - теперь Балалайка снова открыто улыбалась. Но улыбка ее была хищной, злой. Телохранители ответили короткими смешками, в которых не было даже намека на веселость. Собраны, гады. Не расслабляются. - А ведь еще совсем недавно, дышать в мою сторону боялся… Эх… Вот что несколько бумажек с людьми делают.
От этого насмешливого тона, от ее улыбки, у меня просто зачесались кулаки. Захотелось снова послать ее подальше - уже открыто, а не завуалированно (хотя, конечно, я и свое предыдущее выражение завуалировал весьма условно).
- Я не предлагаю тебе вернуться в КГБ, дружок, - взгляд голубых глаз прострелил меня насквозь, мгновенно став острым и колючим. - Сама их не перевариваю… Будешь работать лично на меня. Такие таланты, как ты - встречаются не часто, а я, в свою очередь, обещаю, что в Москву эти несколько папок никогда не вернутся.
Она сделала паузу, позволяя мне осознать сказанное. Видимо, в этом месте предполагалось, что я радостно кинусь в ласковые объятия “Отеля Москва”, превратившись в один из десятков (а может, и сотен) винтиков, что обеспечивают его безбедное существование.
- Что скажете, господин Стечкин-Томпсон-Оу-Токарев?
Как же меня раздражает, что ко мне прикрепляют не мои фамилии. Ну ладно, хочешь по-плохому, будет по-плохому:
- Тебе повторить мой ответ, но уже не так вежливо? - огрызнулся я.
- А я все ждала, когда же ты, наконец, перейдешь на “ты”, - Господи, ей это нравилось! Вот же психованная.
- Дождалась? И как ощущения? - я покосился на парней, что напряженно слушали нашу перепалку. Оружия они не убрали, расслабляться не спешили. Профессионалы, мать их.
- Раньше ты мне нравился больше, - я все ждал, когда же, наконец, она сорвется, но Балалайка была на удивление спокойна. - Был повежливей. Люблю вежливых.
- Тогда трахни Рока, - усмехнулся я, заметив, как она вздрогнула. - Он вежливый.
- Причем тут…
- Выпустишь меня, и я его убью. Первым делом, пойду, к нему, и пущу пулю в лоб. Так что лучше убей сейчас.