Страница 11 из 19
Тилли сказала мне, что ее муж принес детские спасательные жилеты, которые хотел надеть на малышей перед тем, как посадить их на самое большое в округе дерево, когда вода начнет прибывать. Дети постарше обнимали меня и благодарили за то, что я принесла им игрушки. У нас в ванной нашлись влажные салфетки, и мамочки смогли сменить памперсы малышам.
К тому моменту, когда семьям нужно было уезжать, я уже прикипела к ним всей душой.
– Если не выдержит какая-нибудь дамба, приезжайте к нам. Мы не оставим вас в беде, – сказали мы, когда родители собирали детей. – Если Оровиллскую плотину прорвет, выбирайтесь из этой низины как можно быстрее. Беды не миновать.
– Если плотина не выдержит, я вернусь обратно в Мексику, – сказал один из мужчин. Мне не понадобилось просить Тилли перевести, хотя он говорил по-испански. Я положила руки ему на плечи:
– Если вам что-нибудь понадобится, даже самая малость, мы всегда будем рады помочь. – Я знаю, что этот мужчина меня понял, несмотря на то, что не очень хорошо говорил по-английски.
Сначала этого мужчину обняла я, а потом – мой муж. Я знаю, что Скотт почувствовал то же самое, что и я, – связь с этим человеком. Когда Оровиллская плотина была под угрозой прорыва, эти люди стали не просто пострадавшими, а близкими нам людьми. Они стали частью нашей семьи. Мы дружим и поныне.
Привет, чудак
Каждый наш друг – это целый мир для нас, мир, который мог бы и не родиться, но появился только благодаря нашей встрече с этим человеком.
– Если хочешь знать мое мнение, он какой-то чудаковатый. Неудивительно, что у него такие странные дети, – шептались мамочки у школьных ворот.
Я стояла в стороне, не решаясь подойти к этим женщинам, и ждала свою дочку. На часах было десять минут четвертого, значит, Поппи появится через пять минут.
Пол покраснел и уставился в землю. С ним никто никогда не разговаривал. Это жестоко, но он же сам виноват, оправдывала я себя: никогда не улыбнется, не скажет «привет». Одно и то же изо дня в день: десять минут четвертого, прислонившись к школьным воротам, я рассматриваю доску со старыми объявлениями. Набор в бассейн или давно прошедшие вечерние собрания для родителей.
Другие мамы продолжали тихо шушукаться, иногда вырывались холодные смешки. Интересно, может быть, они переключились на меня? Я тоже никогда ни с кем не разговаривала, наверняка и меня считали чудачкой.
Нужно было познакомиться со всеми, когда Поппи только начала ходить в школу. Но это было несколько месяцев назад, подходящий момент уже упущен. Все остальные родители успели разбиться на небольшие группки. У меня было ощущение, будто я сама вернулась в школьные годы. Столько раз я стояла на краю игровой площадки, не решаясь присоединится к остальным ребятам. Ко мне никогда никто не подходил, а я никогда не подходила к ним. Если бы мне тогда все-таки хватило смелости, все могло бы быть по-другому – радостнее.
Но вот прошло много лет, а я все еще стою в стороне, уткнувшись взглядом в свои ботинки. Возможно, я выглядела так же странно, как Пол. Скорее бы Поппи выбежала из школьных ворот, и мы бы пошли домой, стали пить чай и обсуждать прошедший день. Я надеялась, что дочка не вырастет такой же забитой, как я.
Близнецы Пола были на год старше Поппи. Значит, весь прошлый год он каждый день ждал детей у ворот. Неужели он постоянно вот так сгорал от смущения? А может, он и правда со странностями и ему все равно?
Я притворно зевнула и снова посмотрела на часы. Прошло всего лишь две минуты. Ждать звонка было невыносимо. Мамочки все так же продолжали коситься на Пола. Его щеки по-прежнему горели. Я подумала, замечали ли мальчики, что их папа всегда стоял один. Потом с уколом сожаления я подумала, замечала ли Поппи, что ее мама тоже всегда стояла одна.
Вдруг ноги будто сами меня куда-то понесли. Что ты творишь, скажи на милость? Я приближалась к Полу. Другие мамочки бросали на меня укоризненные взгляды, и мои щеки пылали. Вдруг я совершаю ужасную ошибку? Вдруг Пол на самом деле – чудак? Когда он смотрел, как я к нему подхожу, в его глазах читалось недоумение, даже испуг.
Ну теперь надо что-то сказать, подумала я. Иначе это ты выглядишь чудачкой!
– Здравствуйте, вы Пол, папа близняшек, да? – промямлила я. Тишина. Что я наделала? Отступать уже поздно, мелькнуло у меня в голове. Эти мамочки запишут меня в изгои вместе с ним!
Я, заикаясь, произнесла:
– Я Сэл, мама Поппи. Я просто подумала… почему бы не подойти и не поздороваться. – Главное – не останавливаться! – Мне кажется, глупо даже не сказать друг другу «привет» – мы же стоим тут каждый день в одно и то же время…
У меня пылали щеки. Пожалуйста, вымолви хоть слово, хоть что-нибудь! – взмолилась я про себя.
Никакого ответа. Моя застенчивость сжирала меня, внутри все разваливалось на кусочки. Я знала, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет. Сгорая от стыда, я уже собиралась развернуться и пойти обратно к воротам, где стояла. Но вдруг он сказал:
– Привет, Сэл. Да, я Пол.
Он неуверенно протянул мне руку, и я ответила на рукопожатие. Другие мамочки уставились на нас раскрыв рты.
– Пожалуйста, простите, что я не поздоровался с вами раньше, – сказал он. – Понимаете, я плохо схожусь с людьми. – Конечно, я понимала – в этом мы с ним были схожи. – Я очень благодарен за то, что вы подошли. Это для меня много значит.
Мы начали разговаривать – ничего особенного: обсудили предстоящий школьный концерт и планы на каникулы. Я даже не заметила, как прозвенел школьный звонок. Дети вылетели из школы, рубашки торчали поверх штанов, волосы растрепаны, щеки горели румянцем. Гул разрастался, и из-за шума мы с Полом уже не слышали друг друга. Впервые за все время, стоя у школьных ворот на виду у этих сплетниц, мы искренне рассмеялись. Думаю, для нас обоих это много значило.
Поппи улыбнулась, когда увидела, что я разговариваю с Полом. Для нее это была весьма необычная картина! Близнецы Пола стояли, потупив взгляд, но на их лицах проступила застенчивая улыбка. На глазах наших детей зарождалась новая дружба.
С тех пор мы каждый день разговаривали в десять минут четвертого. Я узнала больше о Поле и его семье. Оказалось, у него легкая форма аутизма, которая передалась и его детям. Из-за этого им было сложно адаптироваться в обществе. Пол признался, что чувствовал себя очень неловко, когда забирал детей из школы, из-за других мам, перемывавших ему косточки. Но он их не винил и понимал, что иногда выглядел странным и угрюмым.
Я рассказала ему, в чем была причина моей застенчивости. Мы со смехом вспомнили, как несколько месяцев оба стояли у школьных ворот, стесняясь познакомиться друг с другом и с остальными родителями.
Поппи и мальчики стали неразлучными друзьями. Они видятся почти каждые выходные и часами играют, носятся по саду.
Благодаря нашей с Полом дружбе жизнь стала намного богаче. Мое «привет» в тот день стало для всех нас поворотной точкой. Я так рада, что набралась смелости подойти к человеку, даже если на вид он угрюмый, и подарить ему частичку добра.
Остальным родителям понадобилось какое-то время, чтобы подобрать с земли упавшие челюсти, но потом они перестали пялиться и хихикать. В последний день четверти мы с Полом подошли к ним, чтобы поздороваться. Мамочки повели себя довольно любезно, а одна даже призналась, что всегда начинала смеяться, когда волновалась. Она никогда не задумывалась, каким образом волнение проявляется у других людей. Мы, может, и не станем закадычными подругами, но стена неловкости пала: теперь мы часто болтаем все вместе.
Я никогда больше не смотрела на часы с нетерпением. Даже наоборот, теперь я всегда жду десяти минут четвертого. Скоро начинается новая четверть. Если я увижу, что какой-то родитель стоит в одиночку, я не упущу возможности сказать «привет».