Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 20

Диего улыбнулся: «Да, черт возьми, наш брат такой». Бедные заневестившиеся «принцессы», стосковавшись по ласке, в один день теряли голову и честь от сияющих эполет и сабель. Но стрелы любви ни разу не ранили сердца де Уэльвы. «Ирония судьбы, или иное предначертание?..» −этим вопросом он и сам не раз ломал себе голову. Но, увы, ответа не находил.

Ему решительно славно было катить в коляске «после того, как…», да подалее, да поживей от обиженных глаз и надутых губ… Кусать свежий воздух, как яблоко, смотреть на небо и думать о радостной встрече с друзьями в полку.

Однако здесь, в Новой Испании, сердце майора за-стучало по-иному. Диего было не узнать… Он стал задумчив и резок в ответах − зеленоглазая Тереза не выходила из головы. Андалузец хранил на губах вкус ее поцелуя, и главное, что смущало,− он не желал его забывать.

И теперь, свершая путь на запад, он вспомнил слова покойного отца: «семья», «постоянство», «дом». От них сквозило уютом и… угрозой потери его личной свободы…

Вдали пыхнула молния, и до слуха путников донесся глухой раскат грома.

− Гони! − Диего приподнял велюровое поле шляпы.−Смотри, чтоб нам успеть до грозы выбрать место!

Возница тряхнул мясистыми щеками и гаркнул:

− Сразу видно, что вы не были в наших краях, сеньор.

− Это почему? − чиркнуло огниво и дрожащий язычок пламени осветил лицо, обрамленное черными кольцами волос.

После малого колебания Антонио оглянулся на рубиновый кончик сигары и, через отрыжку, бросил:

− Я прожил здесь предостаточно, чтобы знать: гроза разродится не ранее, чем через пару часов… И поверьте, сеньор, она пройдет стороной… Словом, у нас еще есть время, чтоб я сдох! Глаза-то у меня на месте, а видят −дай Бог всякому!

Он умело разогнал восьмеркой длиннющий куарто27 и подрезвил лошадей.

Дон, успокоенный ответом, вновь откинулся на спинку сиденья, прикрыл усталые веки; дорога, казалось, не имела конца и не предвещала ничего, кроме опасности. Необозримая альменда, красновато-бурая и безнадежно ров-ная, навевала тоску.

Глава 13

Глядя на открывшиеся бескрайние просторы дикой земли, де Уэльва вспомнил вице-короля, его бледную улыбку, которая не трогала стариковских глаз. Вспомнилось и его жесткое, надменное лицо, и последняя фраза: «Это вам понадобится удача, майор, прощайте».

«Действительно, нагрянули смутные времена. Что ждет Испанию завтра? Взлет? Падение? Былая мощь империи иль горькие воспоминания о ней?..» − в груди защемило. Интуитивно Диего чувствовал близкий запах краха, но разум гнал крамольные мысли.

День уходил в вечность. Гроза действительно прошла стороной. Впереди, на взгрудье холма, лохматилась сиротливая дубрава, и сквозь ажур ветвей раскаленной докрасна подковой пылало солнце, превращая воздух в злато-пунцовую пыль.

Де Уэльва поморщился, щуря глаза, оглянулся назад −и сразу всё изменилось. Холмы и лощины, далекая цепь облаков взялись покоем и ясностью, отчетливо прорисовываясь, как на картине. Закат высвечивал слуг, и они, казалось, пылали среди темной равнины, как три факела в сумрачном зале. Ржавой пыльцой покрылась кривая лента дороги, где карета с лошадьми и возницей отбрасывали густые длинные тени. Рука майора, высунутая в разбитое окно, светилась золотистым ореолом, пронизанная последними лучами солнца.

«А может, и верно распалялся старик Кальеха? − Диего, уперев локти в колени, сжал ладонями виски.− Вдруг действительно это лишь начало гибельного конца… И в моей Отчизне никто не осознает до рокового часа… что произойдет? Неужели на этой земле, обильно политой нашей кровью, взрастут плоды чужих языков? Канет родная речь… Потухнет христианская мысль? И от нас останутся лишь жалкие руины былого, какие остались от империй язычников?..

Хотя посеянное зло порождает зло… В свое время меч Испании стяжал лавровый венок на черепах целых народов… кто рассудит? Вдруг пришел наш черед? С севера, через Техас, катятся волны варваров − необузданных гринго, не знающих традиций, не терпящих правил… таких же дерзких, как краснокожие кочевники».

На виске запульсировала жилка. Майор будто сам услышал далекий рокот приближающейся бойни. Очевидные признаки грядущей беды он видел еще по пути из Веракруса в Мехико: то тут, то там попадались разбитые армейские фуры, пробитые пулями кивера и лафеты пушек… Новая Испания уже перешагнула порог граждан-ской войны, и запах ее носился в воздухе. Дон сокрушенно покачал головой. Думы душили его своей неразрешимостью. «Гражданская война… Боже, убереги! Помоги одуматься! Братоубийственная, она всего жутче… “Свои” опаснее вражеских полков».

В огне освобождения Испании от французов ему дове-лось узнать многих добродетельных соотечественников, серд-цами которых не задумываясь можно было мостить дороги. В их душах запах тлена и крови порождал неутолимую жажду власти. И пусть всего лишь на ничтожный миг, когда их алчные пальцы вцепятся в это кормило, его хватит, чтобы продать совесть Державы, отдать на поругание могилы предков, алтари храмов, навеки уничтожить славу народа…

* * *

Внезапно майор почувствовал, как похолодели ладони в горевших жаром перчатках. Он, будто сквозь сон, уловил зловещее уханье, что неслось словно из-за края земли; затем нечто непостижимое, подобно смерчу, ворвалось в карету и, прошив ее насквозь, пронеслось мимо его плеча, извиваясь и корчась, точно живое.

Диего сидел, не смея повести пальцем. То, что прошило карету насквозь, не оставило ни следа, ни царапины… «Хотя должно было быть твердым, что пушечное ядро,−подумал Диего,− да и летело оно, точно его гнали черти!»

Меж тем империал продолжал путь. Папаша Муньос невозмутимо мурлыкал что-то за лакированной переборкой. Де Уэльва вздохнул. Лишь сейчас он почувствовал, что весь в поту. Содрав перчатки, он бросил их рядом на сиденье и выглянул из окна.

Густой сухой воздух обволакивал, как одеяло. Вечер уже распластал свои сиреневые крылья. Алый солнечный шар закатывался за горизонт притихшей равнины, следом спокойно рысили слуги; в широкополых шляпах они походили на трех нахохлившихся больших птиц, покачивающихся в седлах, как на ветвях.

…С неподдельным страхом Диего понял, что загадочное и таинственное обстоятельство коснулось только его.

…Карета вздрогнула, как живая, и остановилась. В оконце заглянула сальная рожа Муньоса.

− Лучшего места, сеньор, Господь не придумал. Вы-тряхивайтесь, ваша светлость.

Возница без спросу распахнул дверцу империала.

Однако испанец не двинулся. Початок набрал страху в штаны, увидя неожиданную улыбку на строгом лице под загнутыми усами. Дон поманил толстяка указательным пальцем. Тот насторожился, почесал свое брюхо и многозначительно подвигал бровями. Не решившись ослушаться, он наклонился к своему господину и… нос Муньоса точно попал в железные клещи. Пальцы подтянули возницу поближе.

− А знаешь, почему сразу заметно, приятель, что ты не был в Андалузии?

Глаза майора строго смотрели на перепуганного мексиканца, словно ожидающего последнего удара матадора.

− Нет,− искренне прогнусавил он.

− Да потому, что у такого наглеца, как ты, зубы целы. Не вижу уважения, Муньос. Чтоб в последний раз.− Пальцы разжались.

Глава 14

− Чего рот раззявила, дура? Пошла! Пошла прочь, старая! Где он?!

Лицо Луиса исказилось. Там, внизу, в распивочном зале слышалось испуганное кудахтанье мамаши Сильвиллы, которое глушил медный глас…

− Сальварес! − сердце капитана бешено колотилось.−Откуда его черт принес?

По лестнице уже стучали каблуки, зло цеплялась за балясины сабля. Луис ругнулся сквозь зубы, сунул под по-душку заряженный трехствольник и замер.

Дверь скрипуче охнула: на пороге улыбался его младший брат.

Стройный, широкий в груди, загорелый и красивый как всегда. Большие карие глаза с нервным блеском смотрели колко. Высокий лоб с парой жестких складок венчала волнистая шапка волос, откинутых назад с дерзкой небреж-ностью.

27

Куарто − кнут (исп.).