Страница 3 из 20
Меня разбудил сигнал тревоги, но я не испугалась. Ну, по крайней мере, сначала. Годы ложных ночных тревог в студенчестве вызвали опасное привыкание к этому постоянному вою. Думаю, поэтому я поначалу и не встревожилась, когда пронзительный звук раздражающей иглой пронзил и разрушил мой сон. Я села и, кое-как протерев глаза, машинально глянула на часы для того, наверное, чтобы соблюсти точность, когда на следующий день буду рассказывать эту историю. А потом, как раз перед полуночью, какой-то идиот включил пожарную тревогу.
Не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы понять – пронзительный сигнал тревоги сработал не просто потому, что кто-то сжег свой тост, желая перекусить среди ночи. Это не дошло до меня еще и тогда, когда я тащилась на кухню убедиться, что ответственной за это идиоткой была не я. От вечеринки внизу по-прежнему шел ужасный шум. По правде говоря, они там совсем слетели с катушек. Казалось бы, веселье уже должно было немного стихнуть, но судя по воплям, доносившимся до меня сквозь пол, оно было в самом разгаре. На полпути по моей крохотной кухне я остановилась и снова прислушалась. На взрывы смеха и радостные пьяные возгласы было непохоже. Похоже было на крики. Впервые я обратила внимание, что причиной легкой туманности были, возможно, не только мои заспанные глаза. Я сделала глубокий вдох и тогда почувствовала запах. Воздух был каким-то резким и едким.
Я бросилась к входной двери, цепочка бренчала в моих трясущихся пальцах, пока я торопливо ее скидывала. Отсюда я слышала надрывавшийся звук пожарной сигнализации, установленной на потолке над лестницей. Я чуть приоткрыла дверь, и почти мгновенно устройство в моей квартире присоединилось к общему хору. Хотя ему не было нужды сообщать мне о том, что и так уже увидели мои глаза. Коридор был заполнен дымом. Густые серые клубы его поднимались по лестничной клетке, в них периодически мелькали молниеносные вспышки чего-то ярко-оранжевого. Здание горело.
Я плотно захлопнула дверь, но маленькое проворное облачко просочилось в щель, отчего мой вздох ужаса превратился в приступ кашля. Мне нужно было выбираться отсюда. Немедленно.
Есть вопрос, который часто задают себе люди. Что вы спасете, если ваш дом загорится? Теперь я знаю ответ. Ничего. Ни единой вещи. Пусть хоть всё сгорит. При условии, что все благополучно выбрались наружу, оставленное на поживу огню имущество не имеет ни малейшего значения.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы найти Фреда; всего-то и нужно было, что пойти на его необычное мяуканье, какое я никогда прежде не слышала. Кот дрожал всем тельцем, когда я заворачивала его в толстое стеганое пальто. Сверток дергался и рвался, словно внутри сидело одержимое существо, но я крепко его держала, надеясь, что достаточно толстая ткань выдержит удары когтей, пока я не выберусь отсюда.
Не знаю, почему я вообще решила, что смогу выйти через дверь. Нет, я, конечно, заметила языки пламени, ползущие по лестнице подобно смертельно опасным злоумышленникам. О чем я думала – что сумею пробежать сквозь них, как каскадер в остросюжетном фильме? Всего двух шагов в общий коридор мне хватило, чтобы осознать – этим путем мне не выйти. Я поспешно вернулась в полное дыма убежище моей квартиры, захлопнув за собой дверь. Я стояла рядом с ней, лихорадочно дыша, и видела тонкие белые змейки дыма, которые, извиваясь, пробивались сквозь щель под дверью. Фред выскочил, едва я положила сверток, и я торопливо принялась запихивать слегка попорченное пальто под дверь, применив достаточно силы, чтобы сломать несколько ногтей, но даже не заметила этого. Дым продолжал просачиваться, с ленивым нахальством, как будто в его распоряжении было все время мира, чтобы добраться до меня. Нет никакой нужды торопиться, совершенно никакой. У меня же, напротив, были все основания торопиться. С вешалки на стене я с такой силой сдернула другое пальто, что вырвала из гипсокартона крючок. Уверена, при других обстоятельствах я бы обеспокоилась из-за ущерба… но тогда даже не обратила на это внимания. Пальто обеспечили временную преграду, но дым за ними был полон решимости. Он найдет путь внутрь.
Я помчалась в гостиную, единственную комнату, окна которой выходили на главную дорогу. Огонь вырывался из открытых окон квартиры этажом ниже. Я увидела какую-то фигуру, дергающуюся и поворачивающуюся в языках пламени, и на один жуткий миг подумала, что это человек, но потом поняла, что это вздымающиеся шторы, которые бились и корчились в воздухе, пока яркий огонь поглощал позади них комнату. Улица, тремя этажами ниже, продолжала исчезать из вида под густым слоем стелющегося дыма, похожего на нижнюю границу облаков в окне самолета. В разрывах дымной пелены я видела покидающих здание людей. Большинство бежало; некоторые не останавливались, даже если им явно уже ничего больше не грозило. Они пересекали пустынную улицу и, не сбавляя скорости, бежали дальше, как будто огонь все еще гнался за ними по пятам. Я видела, как люди падали на колени, возможно, в шоке, возможно, из благодарности за то, что остались в живых. Некоторых, похоже, рвало. К горлу подступила тошнота, и внезапно я почувствовала, что сейчас присоединюсь к ним.
Возясь с латунной оконной задвижкой, я старалась не думать о железных, с зубцами перилах по обе стороны бетонных ступенек, которые вели в квартиру цокольного этажа. Потому что задумайся я – хотя бы на секунду, – я бы увидела себя напоровшейся на них, бьющуюся и корчащуюся, как рыба на гарпуне. Прыжок в окно, как и невозможность покинуть квартиру, мог стоить мне жизни.
Я нажала на нижнюю раму и изо всех сил толкнула ее вверх. Она не шевельнулась. Даже не скрипнула. Она казалась такой цельной, словно ее наглухо заколотили гвоздями, что вполне могло быть, с ужасом сообразила я, ведя пальцем по толстому слою краски, запечатывающему каждое соединение. В квартире только что сделали косметический ремонт, всплыло в памяти гордое заявление моего квартирного хозяина, когда я осматривала жилье два месяца назад. Насколько я помнила, именно это и повлияло на мое решение. Теперь оказалось, что окна законопатили вместе со мной.
Я предприняла еще несколько попыток открыть окно, используя что-то в качестве рычага, но безуспешно. Стучать по стеклу, чтобы привлечь внимание, оказалось неэффективно и абсолютно бесполезно, но я все равно потратила на это несколько драгоценных минут. На узком тротуаре царили хаос и смятение. Никто не мог увидеть меня, на такой высоте стучавшую по заевшему окну. Я обернулась, испуганно оглядывая комнату в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы разбить стекло. Я хватала и отбрасывала совершенно смешные предметы, вроде пульта от телевизора, тарелки, на которой принесла тост, и даже диванной подушки, пока не заставила себя чуть притормозить.
Думай. Думай. Включи мозги, проговорил голос, который я довольно давно не слышала. В панике я становилась медлительной и глупела, а ничего этого я не могла себе позволить. Попробуй другое окно, предложил голос в голове. Я кивнула, словно мысль эта поступила от кого-то другого.
Окна в кухне и ванной комнате были защищены толстыми рейками, которые всегда напоминали мне тюремные решетки. Жутко было осознавать, что этой ночью именно в это они и превратились. Но окно спальни смотрело на боковую улицу, и под ним находилась плоская крыша. Это станет моим путем к спасению, поняла я, пока бежала по квартире, которая больше не была моим безопасным и спокойным пристанищем. Она была полным дыма Алькатрасом, и у меня оставалось очень мало времени, чтобы спастись из него.
Какой-то наполовину забытый совет побудил меня закрыть дверь в спальню. Занятно, какие факты запоминает твой мозг, никогда не зная, что однажды они могут действительно спасти тебе жизнь. Фред уже выл у окна, когда я раздернула шторы с такой силой, что услышала треск срывающейся с крючков ткани. Благодаря направлению ветра за окном практически не было дыма, но то, что меня можно было увидеть с улицы, не имело никакого значения – поскольку никого, кто мог бы меня увидеть, не было. Всеобщее внимание полностью сосредоточилось на фасаде пылающего дома.