Страница 44 из 68
…Пока утихла ярость взбесившейся биоткани, пока мы, недоумевающие и испуганные, сумели зажечь уцелевшие фонари и собраться вместе, прошло, должно быть, не менее получаса. И едва мы только начали приходить в себя, как в туннеле нарисовалась группа легионеров, вызванная кем-то из наших компаньонов-утильщиков. Я бы не стал ставить им это в вину. С перепугу люди чего только не вытворяют. Уверен, сейчас они рвут на себе волосы при мысли, что так бездарно прошляпили склад. Ведь мы были почти у цели наших поисков. Тот проём в стене, куда Рем затащил ога, — это оно и было. Подземное хранилище пластырей гиазовой эпохи.
Впрочем, судя по оставленным следам, Рем Серебряков оказался там немногим раньше нас и собирался основательно покопаться в найденном. Наше появление было ему так же нежелательно, как нам — присутствие легионеров. И привело к неожиданным, большей частью неприятным последствиям. Самой большой неожиданностью оказался именно саркофаг.
Он лежал посреди склада, довольно крупный и увесистый, похожий сразу на все древние гробы, которым придавали форму человеческого тела. Когда луч света скользнул по выпуклому боку вверх, я вздрогнул: на ящике обозначился знакомый человеческий профиль. В своей верхней части саркофаг повторял черты лица Афидмана.
Кое-что начало проясняться. Ог, захваченный дезертиром, перепугался до чёртиков и запустил какой-то мощный процесс, на который спешно примчалась вся биоткань в радиусе ближайших трёхсот метров. Иными словами, Афидман соорудил себе прочную защитную оболочку из того, что имелось под рукой, — то есть, из местной техножизни. Излагая всё это службам безопасности ТЦ, я побоялся, что меня примут за психа, но, как ни странно, они меня поняли. Во всяком случае, попыток взломать саркофаг ломом или разрезать электропилой можно было не опасаться. Но в процессе разбирательства вся правда выплыла наружу. Ну да, мне пришлось выложить им всё: от первой встречи с Серебряковым до знакомства с Афидманом.
Большая часть моей исповеди прозвучала уже не в туннеле, а в более комфортных условиях. Видимо, в судьбе у меня аршинными буквами был прописан «Санфлауэр» — самый большой и гламурный гостиничный комплекс нашего города. В невинных сплетнях он представал средоточием изобилия и роскоши, но мне доводилось слышать и более мрачные слухи, в которых сообщалось о гигантском подземном казино, об алкоголе, льющемся рекой, о мафии и наркотиках. А около «Санфлауэра» располагалась Арена, на которой я уже провёл несколько незабываемых часов.
И на сей раз одним часом дело тоже не ограничилось. Свидетелей моей исповеди было несколько. Один, подтянутого вида, выдавал себя за секьюрити, но настороженные взгляды коллег изобличали в нём легионера из Башни. А вот другой, хлыщеватый и вёрткий, совершенно точно был из свиты нашего мэра. Я пару раз видел его лицо по телеку. Эмпата, как мне показалось, тоже подогнали местного, входившего в гостиничный штат. Он сидел у двери тихо, как мышка, и делал вид, что карябает что-то в блокноте, но я вспомнил поучения Риомишварда и был начеку. Сам Эд, между прочим, куда-то запропастился ещё во время той подземной суматохи, а спрашивать в лоб у этой троицы, что с ним стало, я не решился. Поэтому, понадеявшись на светлый ум и изворотливость моего друга-авгура, я сосредоточился на себе.
…И был подвергнут долгим, кропотливым расспросам о повадках и привычках моего ога. Что он ел, как он спал, и всё в таком духе. Логика их вопросов была мне чужда. Я полагал, например, что их интересуют манипуляции с биотканью, но от этих сведений отмахнулись досадливо и небрежно. Зато несколько раз принимались выпытывать, что именно он мне говорил. Каждое слово Афидмана было оценено и взвешено многократно. Удивило их и то, что ог имел собственное имя. «Он явно уже общался с людьми», — забывшись, обронил местный менеджер. Легионер едва на него не шикнул.
Когда они наконец от меня отстали, я ничего так не жаждал, как тишины и покоя. В общагу меня не отпустили — велели подождать в отдельном гостиничном номере. Я повалился на кровать и некоторое время тупо пялился в потолок. Но всё-таки я был слишком взвинчен, чтобы отдохнуть как следует. Снова и снова, отдельными кусками и фрагментами, в памяти всплывали сцены нашего подземного путешествия. И постепенно, исподволь, меня стало точить чувство вины за произошедшее. Почему я был столь беспечен? Как мог забыть, что Серебряков прячется где-то в городе? И ведь он предупреждал, что будет следить за мной. Я даже видел отсветы его фонарика, когда мы стояли на развилке. И Афидман… почему меня не насторожила его нерешительность? Я забылся, позволил азарту увлечь меня вперёд. И вот результат: фиаско по всем фронтам. Мало того, что я вернулся из похода с пустыми руками, мало того, что привлёк к себе внимание церковников, — так ещё и друга своего умудрился сделать их подопытным кроликом!
В разгар невесёлых мыслей дверной замочек щёлкнул. Я вяло приподнял голову — и тут же захотел развидеть того, кто хищно улыбался, стоя на пороге. Кобольд, шеф Службы безопасности. События принимали самый худший оборот из возможных.
Правда, Кобольд пока ничем не подкрепил мои страхи. Напротив, вполне любезно сказал:
— Привет.
Я промолчал, ожидая, что последует дальше. Шеф СБ переступил порог, и дверь за его спиной бесшумно закрылась.
— Что-то я в последнее время часто натыкаюсь на твою физиономию, — пояснил он, приближаясь к кровати. И, подтянув под себя стул, уселся. — Такие знаки нельзя игнорировать. Так что я пришёл пообщаться.
Я тоже сел, спустив ноги с постели. И молча ждал продолжения.
— Алекс Бор, — провозгласил он после паузы. — Один из немногих свидетелей Изменения, уничтожившего Купол-1. Это первое. Человек, который дважды наталкивался на Серебрякова. Все спецслужбы его ищут, а находит Бор. Это второе. — Он начал загибать свои длинные желтоватые пальцы. — Ещё он водит дружбу со странным, нетипичным огом. Скажу по секрету, — тут Кобольд театрально понизил голос, — что именно этого ога Фабрика жаждет, как манны небесной. Знаешь, почему? У них всё производство простаивает из-за этого. Оговоды страстно надеялись увидеть его среди тех трёхсот пятидесяти пяти, которым удалось вернуться на родину. С моей помощью, прошу заметить… Но вышла осечка. Ты не представляешь, как они виляли из стороны в сторону! Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы вытянуть из них это жалкое признание. Столько шума из-за одного-единственного ога, а! Не припомнишь, какой код стоял у него на одежде?
Он замолк и смотрел выжидательно. Я неохотно промямлил:
— АКУ-3000.
— Именно! — Кобольд хлопнул в ладоши. — Он самый и есть. Протагонист третьей серии. Стало быть, всё это время главная деталь Фабрики хранилась у тебя в комнате. Какой там пункт по счёту? Уже третий? Так сказать, на десерт. Знаешь, о чём я начинаю думать? «Что-то мы тут упустили». И даже: «Странно, что такой ценный кадр работает не у нас».
— Спасибо за комплимент, — сказал я, чтобы чем-то заполнить новую паузу, — но мне…
— Это не комплимент, — перебил он. — Это инстинкт самосохранения. Совпадения — всегда повод насторожиться. А ведь есть ещё и четвёртый пункт. Вишенка на торте. И называется он: «Алекс Бор — звезда Арены». Человек, который боролся с призраком Отца-Основателя, — и одержал победу. Звучит, а?
Весь этот фарс, если копнуть поглубже, становился не только глупым, но и опасным. Я спросил:
— Вы никогда не работали журналистом? Они такие заголовки штампуют нарочно, но вам-то зачем?
— А, пардон, увлёкся, — ответил он. — Это флюиды нашего мэра — вот кто был плодовитым писакой. — Прервав объяснения, Кобольд окинул меня тяжёлым оценивающим взглядом. — А ты поборзее, чем кажешься. Вон, даже тявкать осмелился…
— Пытаюсь понять, чего вы от меня хотите.
Тут он опять широко улыбнулся.
— Ну, это как раз просто, Бор. Сотрудничества.
План Кобольда был примитивен, однако вполне отвечал здравому смыслу: из всех, кто мог безболезненно извлечь ога из саркофага, я имел самые высокие шансы. На меня нацепили биобраслет — пропуск в филиал Второй Лаборатории — и отпустили восвояси. С тех пор прошло уже четверо суток — и каждый день я спускался в подземное помещение с толстыми бетонными стенами, и тщетно взывал к Афидману. При входе всегда дежурил вооружённый охранник; изредка я натыкался на лаборантов Лакмуса, ведущих какие-то свои наблюдения. Я пытался заговаривать с ними, но получал односложные, равнодушные ответы. «Как вы думаете, что он чувствует внутри своего саркофага? — допытывался я. — Видит ли он нас?» — «Мы не уполномочены отвечать», — повторяли они голосами роботов. Но я всё-таки выяснил, что статус-кво биоткани поддерживают при помощи питательного раствора — каждые пять часов он автоматически распылялся по комнате. В целом, это было полностью защищённое помещение с замкнутым циклом обслуживания. За прозрачную стену никого не пускали. Даже мой голос, прежде чем достичь ога, проходил сквозь микрофон и динамики.