Чломма

– Чломма неслучайно выбрала именно это место для сопряжения с Танандой, – продолжил рассказ Эл. – То был, как учёные вскоре выяснили, энергетический центр планеты, её пульс.

Организм присосался к Тананде, чтобы поглощать её соки. Скоро вокруг его «головы» начала образовываться пустошь. Иссохли ручьи и озёра, земля перестала давать урожай. Люди, жившие вблизи Организма, начали болеть.

Они поняли, что имеют дело с планетарным паразитом. И запоздало попытались избавиться от Чломмы. Та уже успела срастись с грунтом, раскинула на солидную площадь свои кожные покровы. Выпустила несколько длинных щупов. Экологи отрезали один из них и едва не утонули в гелевой субстанции, вытекшей из раны существа.

Эл говорил, а я наблюдал, как искалеченный космический уродец изливается на сухой грунт голубыми и оранжевыми потоками. Склизкая плёнка идёт пузырьками. Под ней моментально возникают свежие ростки травы.

– Так началась гелевая эпоха. Вскоре стало ясно: эти гели – бесценный ресурс. Универсальный активатор роста. Они оказались прекрасным удобрением. Почти моментально регенерировали ткани. Годились в пищу.

Я был впечатлён:

– Представляю, какое количество волонтёров ринулось осваивать Тананду, узнав о гелях!

– Ещё бы! – согласился мой проводник. – Города росли как грибы. Затем выявили, что употребление гелей активирует мозговую активность. С флегмой и цоджем люди за пару месяцев в совершенстве изучали новые языки. Работали без отдыха по тридцать часов кряду. Понеслись новые технологические открытия.

Первопроходцы быстро освоили тысячи гектар Тананды. Благодаря Чломме, за каких-нибудь два века колония догнала и во многом превзошла Землю по части технологического прогресса…

Десятилетия становления цивилизации неслись перед глазами в ускоренной перемотке. Мегаполисы расползались вширь и росли ввысь, щупальца Организма толстели и удлинялись. Время шло, люди приноровились строить свои города на теле планетарного вампира. Голос незримого экскурсовода продолжал декламировать:

– Чломма росла, вместе с тем усиливались её вибрации. Этот фон начал активно влиять на психику и поведение людей. У некоторых стали проявляться экстраординарные способности. Телепатия, абсолютная память, колоссальная выносливость. В то же время нежелательные эффекты от фона Чломмы сглаживались употреблением гелей. Танандцы проживали сверхпродуктивные жизни.

Вокруг Организма возникла философская школа, которую назвали Кшатра. С годами она трансформировалась в религию и обзавелась сетью храмовых комплексов.

Танандцы впереди всей Солнечной системы по количеству Нобелевских премий. С другой стороны, они быстро растрачивают внутренние ресурсы. Человеческий мозг не заточен на использование с такой интенсивностью. По мере роста Чломмы продолжительность жизни всё сокращается. Восемьдесят процентов местных смирилось с таким положением вещей…

– Дайте угадаю, – вставил я, – а остальные двадцать стали покидать планету?

– Остальные двадцать оказались невосприимчивы к положительным эффектам гелей. Такие появились уже во втором поколении танандцев. Их называют аллергиками или изолятами. Цивилам флегма и цодж помогает задействовать спящие ресурсы мозга. На аллергиков же эти вещества никак не действуют. В результате они страдают от излучения Чломмы. Зашкаливающее сердцебиение, боль в груди, иногда – панические атаки. Приступы аритмии. Большинство из них покинуло Тананду.

– Большинство? Неужели среди аллергиков нашлись желающие остаться?

– О, да…– несколько наигранно вздохнул гид. – Фанатики. Они жаждут отделить Чломму и отправить бороздить гиперпространство. Иначе рано или поздно она высосет планету без остатка.

– И как же они борются с приступами паники или что там ещё вызывает тесное соседство с Организмом? – заинтересовался я, почуяв потенциальную клиентуру. – Если они не могут снять эти эффекты гелями?

– Они пьют дэфру, – объяснил голос. – Это пищеварительный сок Чломмы. Мощный наркотик. Да, в микродозах дэфра содержится и в гелях. Но вспомните: некоторые яды при правильном использовании оказывают целебный эффект. А в гипердозировке нанести вред может даже вода.

Тем временем картинка изменилась, я летел над пустошью. Здесь не было сверкающих неоном городов и бурных магистральных потоков – только палки сухостоя и хлипкие бараки. Редкие скромные домики. Кое-где встречались палаточные стоянки, похожие на кочевые лагеря доисторических земных племён.

– Здесь и обитают изоляты. Эти люди покинули цивилизацию ради выживания. Приступы их слабеют вдали от головы Организма. Некоторые живут на временных стоянках, кочуют. Другие осели и ведут хозяйство. В пустошах можно выращивать ряд культур, которые не приживаются рядом с Чломмой. Для роста им нужна не вода, а дэфра.

Есть среди них и идейные противники Организма. Они не испытывают приступов, но тоже покинули города, ибо свято верят: паразит съест планету и его нужно отрезать, пока не стало слишком поздно. Жители этих мест делают набеги в города. Тайно отрубают щупы и ранят Чломму в попытках заставить её отклеиться.

– Разве такое возможно? – удивился я, – она так глубоко вросла в Тананду! Разделить их было бы сложнее, чем сиамских близнецов с общими органами.

– К сожалению, именно это и происходит последние пятьдесят лет, – парировал мой экскурсовод. – Учёные стали замечать признаки отделения ещё в середине прошлого века. Чломма полностью высосала планетарный сок. Она уже давно не растёт. А питается только биологическим материалом и собственными гелями, которыми здесь удобряют почву.

– Биологическим материалом? – мрачно уточнил я. – Они что, скармливают ей людей?

– О, только лишь трупы.

Хотя голова Чломмы осталась на другом полюсе, её кожный покров добрался и сюда. Как свежие раны, на нём поблёскивали кратеры, наполненные до краёв красноватой жижей.

Я приблизился к одному из котлованов. Озеро было заполнено радужной слизью, переливающейся на солнце. На поверхности под толстой полупрозрачной плёнкой восставали и опадали пузыри. Клубился тёплый пар.

Эл вдохновенно пояснил:

– Перед вами один из многочисленных ртов Организма. Такие котлованы используют как кладбища. В них Чломма переваривает останки. Это и является её основным мотивом остаться на планете ещё на пять – семь лет. После чего мы прогнозируем достаточно быстрое отделение.

– И насколько опасно жить вблизи такого рассадника заразы? – поинтересовался я.

– Абсолютно безопасно. Пищеварительный сок Чломмы – отличный антисептик! Между прочим, котлованы бывают двух видов – естественные и искусственные. Вторые вырезают около крупных агломераций. Края присыпают хлорной известью. Чтобы котлован не затянулся в процессе регенерации.

– Потрясающе! – восхитился я. – Вот оно – колесо перерождения во всей красе. Люди проживают жизни, питаясь флегмой и цоджем. Растворяются после смерти в недрах Организма. А их дети пьют гели, добытые из этих же недр! Чтобы круговорот повторялся снова и снова. Напоминает жизненный цикл на Земле. Правда, в убыстрённом темпе.

Я не видел Эла, но в голосе его мне почудилась улыбка:

– Да, жизнь на Тананде протекает очень быстро. К пятнадцати годам коренные жители планеты обзаводятся детьми. К сорока пяти, успев больше чем, средний обитатель Земли за восемьдесят, растворяются в одном из ртов Чломмы.

Гид показал мне школы с гиперускоренной системой образования, за пару лет дающие университетский уровень знаний. Роддома, в которых роженицы по традиции лежали на ростках Чломмы. Новорождённые с первых же секунд соприкасались с Организмом.

Единственную тюрьму. Уровень преступности на планете был исчезающе низок. Гипермаркеты. Большинство продуктов имели в основе флегму и цодж. В фабричных условиях им придавали абсолютно любой вид и вкус.

Эл начал закругляться:

– Наш последний, но, пожалуй, самый важный пункт назначения – станция добычи гелей.

По хлопку я очутился в слабоосвещенном гроте, стенами которого была мякоть Организма. С кожного потолка светили индустриальные фонари. От центрального зала с пунктом управления вглубь чрева уходили коридоры, напоминавшие ходы в муравейнике. Их вырезали в мясе Чломмы и укрепили металлоконструкциями, чтобы те не заросли. В каждом коридоре по бокам мостились капсулы, похожие на крошечные космические челноки на одного пассажира.