Страница 4 из 10
Хлебное место
В девяностые годы нормальной практикой работодателей было задерживать выплату заработной платы своим работникам. Чтобы не выплачивать работникам заработанные ими деньги, работодатели шли на различные ухищрения – выдавали зарплату продукцией завода, на котором работал работник, талонами на питание в заводской столовой, товарами народного потребления из заводского магазина и вообще чем угодно. Живые деньги выплачивали крайне редко и понемногу. Вот почему, когда я устраивался на лакокрасочный завод, задержка по выплате зарплаты составляла один месяц, а через год моей работы она уже составляла шесть месяцев.
Я пытался найти подработку, сделать это в то время было весьма непросто. Сейчас в это трудно поверить, но тогда не было мобильных телефонов. Вернее, они были, но стоили как вполне приличный легковой автомобиль. У многих в квартирах тогда были установлены проводные стационарные телефонные аппараты, но возможность их установить была не у всех. В моей квартире не было домашнего телефона. Я пытался его установить, но в телефонной компании тётя с внешним видом цепного пса, хамским голосом мне огласила приговор: “в вашем доме нет технической возможности увеличить количество абонентов, вы можете записаться в очередь на установку”. Поэтому я не мог дать объявление в газете, интернет тогда был тоже в диковинку, подработку приходилось искать, читая объявления в местной газете частных объявлений. Время от времени я подрабатывал то грузчиком, то клейщиком обоев, то штукатуром-маляром, но постоянных заказов не было.
Однажды утром я проснулся, посчитал оставшуюся наличность и понял, что просто не доживу до следующей получки. Тогда я стал искать другую работу и к своему удивлению быстро нашёл её на городском хлебокомбинате, который прикупил себе в собственность один из местных депутатов. Зарплату обещали хорошую и я не раздумывая согласился.
Собеседование происходило в кабинете у начальника, условий труда до поступления на работу я не видел, когда же я оказался на участке по обслуживанию контрольно-измерительных приборов, где мне предстояло работать, я испытал лёгкий шок. На участке, по площади чуть большем чем моя двенадцатиметровая кухня, происходило следующее: один коллега варил в чане, в который было налито машинное масло цепь, по виду напоминающую велосипедную, но намного больше. Чан стоял на электрической плитке и от него вверх к потолку тянулся зловонный дым. Чтобы не задохнуться, дверь и форточку в помещении предусмотрительно приоткрыли. Двое других коллег разбирали невиданный мной до сего момента прибор, напоминающий большой чёрный ящик с тянувшейся от него гофрированной трубкой с неким параллелепипедом на конце. Весь прибор был в потёках чернил и руки у работавших с прибором тоже были в синих чернилах. Рядом сидел другой коллега, тыкаясь щупом в электронную схему, он вглядывался в показания стоящего рядом большого осциллографа и пытался что-то настроить в схеме. Один из коллег стоял возле форточки и курил, другой тут же, сидя на лавочке, устало созерцал происходящее вокруг.
“Вот, напарник тебе” сказал приведший меня сменный мастер сидевшему на лавочке слесарю КИП. Мы познакомились. Володя, так звали слесаря, оказался добродушным сорокалетним мужичком, понявшим жизнь, делавшим всё не спеша и повсюду носившим с собой школьный портфель, заменявший ему сумку для инструмента. “Ну что, пошил в котельную?” – спросил Володя и мы пошил в котельную.
Я думал, мы будем настраивать в котельной какие-то приборы, но придя туда, мы сели пить чай прям в помещении центральной щитовой. “Как тут вообще?” – спросил я Володю. “Сам увидишь” – ответил Володя, запивая откушенный пряник горячим чаем. “Как вы тут на смене питаетесь?” – спросил я – ”я вот обед с собой взял – колбасу и хлеб”. Грянул дружный смех всех присутствовавших в помещении, когда я сказал, что принёс на хлебокомбинат хлеб. “Да у нас тут столовая замечательная” – сказал Володя, “а ночью я вообще не ем – так, разве что пару батонов с чаем…” – пошутил он.
Тут раздался телефонный звонок. Трубку взяла пожилая женщина, оператор котельной. На, это тебя, протянула она трубку Володе. Володя взял трубку, сказал: “Слушаю”, внимательно выслушал всё, что ему сказали и ответил: “сейчас придём”. Потом он положил трубку, посмотрел на меня и сказал: “Всё, хватит чаи гонять, пошли работать. Идём в цех номер один”.
В цехе Володя показал мне, как обслуживать прибор, который печатает дату на упаковке с продукцией. Руки мои тут же стали синими от специальных чернил, которыми был заправлен прибор. Как мне объяснил Володя, обслуживать данные приборы приходится очень часто по той причине, что чернила, которые пишут дату на упаковке, под большим давлением подаются в головку прибора, имеющую отверстие диаметром всего в несколько микрон. Поскольку в воздухе цеха постоянно витает мучная пыль, отверстие, в которое подаются чернила, часто забиваются этой самой мучной пылью и их приходится промывать специальным растворителем.
Только мы закончили с наладкой прибора, прибежала мастер смены и сказала, что нам срочно нужно подойти в цех номер два.
В цехе номер два нам пришлось менять порвавшуюся цепь на машине, которая пакует батоны в прозрачную плёнку. На мой вопрос, почему мы должны менять цепь, ведь это работа слесарей-механиков, Володя ответил, что так как слесари-механики починяются главному механику, а участок автоматики подчиняется напрямую главному энергетику и поскольку главный энергетик хочет показать себя перед директором только с наилучшей стороны, то есть, попросту говоря, делает себе карьеру, поэтому на совещаниях он берёт на себя ответственность за всё на свете. Вот почему мы меняем оборвавшуюся цепь в то время, как слесари-механики сидят в курилке.
Только мы закончили с цепью, как были вызваны снова в цех номер один для перенастройки упаковочной машины на другой вид продукции. Мы поменяли бабину упаковочной плёнкой на машине и приступили к наладке. Мы распределили обязанности: Володя должен был собственно, производить наладку при помощи различных органов управления машиной, а я должен был ложить батоны с лотоков на подающий транспортёр машины и наблюдать за тем, как Володя настраивает машину. Я посмотрел на свои руки, они были в чернилах и машинном масле. “Володь, может мне сходить руки помыть, всё таки батоны руками брать” – спросил я напарника и показал ему свои руки. “Нет времени на такие глупости, на вытри” – сказал Володя и протянул мне какую-то грязную тряпку, лежавшую возле машины. Я вытер руки грязной тряпкой и мы приступили к наладке машины.
Через полчаса, когда машина была настроена, Володя отёр пот со лба и сказал: ”Ну всё, пошли в пряничный цех, проверим, как маркиратор работает”. В пряничном цехе мы залили в маркиратор свежую краску, промыли сопло, после чего Володя оторвал большой кусок упаковочной бумаги и свернул из него большой кулёк. Подойдя к готовой продукции – пряникам и печенью, Володя долго выбирал нужное со словами: “’это я не люблю, это тоже, а вот это в самый раз … ”. Положив кулёк с печеньем в портфель с инструментом, Володя дал команду: “идём в котельную”. Возражений с моей стороны не было.
Через полгода работы на комбинате я уже не мог без отвращения смотреть на пряники и печенье и когда кто-нибудь просил меня принести в котельную чего-нибудь к чаю, я тупо выбирал самую дорогие сорта. Я работал уже один, без напарника и поэтому бегал между тремя цехами, то настраивая упаковочные машины и меняя упаковочную плёнку в них, то заливая краску в маркираторы. В голову стали приходить мысли, что не было смысла учиться в Техническом Университете ради такой тупой механической работы.
Однажды, работая в ночную смену, я был вызван в тестомесильное отделение для того, чтобы отремонтировать неработающий дозатор соляного раствора. Дозатор должен был подавать соляной раствор в огромный чан, в котором месилось дрожжевое тесто, но почему-то не работал. Я быстро нашёл причину – не поступал сигнал с датчика, установленного в верней части чана. Я поднялся к месту, где был установлен датчик и отвёрткой открутил три винтика, с помощью которых кожух из нержавеющей стали, закрывавший датчик, крепился к чану. Когда я рукой поднял кожух, то чуть не выронил его из рук, прям в чан с тестом – из-под кожуха в разные стороны врассыпную брызнули огромные тараканы. Я еле удержался от рефлекторного желания отбросить кожух от себя подальше, к горлу подступила тошнота. Придя в себя я с трудом закончил начатую работу.