Абвер

ИВМВ, том 4, с. 82-83: «…К 20 июля в связи с продвижением 11-й немецкой армии в сторону Первомайска положение советских войск на Правобережной Украине снова ухудшилось. Возникла угроза охвата правого крыла Южного и левого крыла Юго-Западного фронтов юга. Поэтому Ставка разрешила отвести 6-ю, 12-ю, 18-ю и 9-ю армии на линию Белая Церковь – Гайсин – Днестр. Одновременно она приказала нанести на киевском направлении контрудар по 1-й танковой группе с севера одним корпусом 5-й армии и с юга – двумя корпусами 26-ой армии. Войска 26-й армии под командованием генерала Костенко Ф. Я. начали наступление 29 июля и вынудили дивизии танковой группы Клейста перейти к обороне на рубеже Фастов – Белая Церковь – Тараща».

Из этих текстов следует, что в полосе Южного фронта, где находились города Винница и Умань, положение наших войск все время ухудшалось. И если Винница была взята немцами 16.07.41, то Умань (крупный ж/д узел) на 20.07.41 еще держалась и была взята только 13.08.41. Вывод: вывоз солдат и имущества захваченной немецкой абверкоманды из Вороновицы 16 июля был проблематичен, но возможен.

«…В последних числах июля войска правого крыла Южного фронта, в состав которого были переданы 6-я и 12-я армии, с боями отошли, избежав окружения. Между тем, 1-я танковая группа немцев второго августа вышла к Первомайску и перерезала пути отхода на восток этим армиям. В то же время 17-я армия, прорвавшаяся южнее Умани, и 11-я немецкая армия, продвинувшаяся до Балты, охватили советские войска с юга. 6-я и 12-я советские армии оказались в окружении. Боевые действия в районе Умани продолжались до 13-го августа. Советские дивизии более недели дрались в окружении (Уманский котел), но силы сторон были слишком не равными. Многие бойцы и командиры погибли в этих боях…». В этот период о захвате команды и тем более вывозе ее в Москву не могло быть и речи.

КАРТИНА ЗАХВАТА АБВЕРКОМАНДЫ

Теперь самое время попытаться воспроизвести гипотетическую картину захвата немецкой абверкоманды. К сожалению, при допросах ее командира Ноймана в конце сентября 1941 года я не посмел касаться этой болезненной для него темы. Первые дни Ноймана допрашивал профессиональный контрразведчик, которого потом сменил я. Руководителями задуманной операции с советским «дубликатом» этой немецкой команды передо мной была поставлена чисто психологическая задача. Ведь с начала июля по октябрь стратегическая обстановка резко изменилась. Все, что интересовало наш развед центр, уже было вытянуто у Ноймана. Мне нужно было изучить его характер, привычки, тонкости поведения и манеру общения. По возможности, надо было выведать о его каких-то неназванных знакомствах. Мне запрещалось его травмировать. Только позитивные эмоции. Прежде всего отмечу, что в ту пору Вильгельм Нойман был таким же молодым и здоровым мужчиной, как и я. Круг его интересов был чрезвычайно широк: экономика, военная история, искусство. Наши с ним беседы на разные темы так или иначе замыкались между тревожными ожиданиями его дальнейшей судьбы и его надеждами на скорое освобождение немецкой армией, которая, по его мнению, вот-вот возьмет Москву. Ему, как кавалеру высокой государственной награды – Рыцарского креста, было присуще тщеславие и привычка почитания, поклонение со стороны подчиненных. Как историк, он хорошо знал, что территория от Львова до Винницы и Умани когда-то принадлежала польским магнатам, и, вероятнее всего, он также знал о существовании Уманского Софийского парка. Он упоминал что-то о «роскошной природе», окружавшей дворец, на территории которого дислоцировалась его команда, в последнем периоде моих контактов с ним. После того как Нойману показали кадры кинохроники Московской битвы, где немцы потерпели свое первое крупное поражение, он уже перестал надеяться на свое чудесное освобождение. Я предполагаю, что именно в упомянутом дворце и состоялось пленение ста двадцати абверовцев нашими солдатами.

Раньше, во время оккупации Польши, а затем Франции, Нойман со своей командой позволял себе короткие «туристические» прогулки по историческим местам покоренных стран. Поэтому, проезжая через живописное село Вороновица, он решил на время остановиться в польском дворце. Что на территории дворца происходила стрельба или был короткий бой, свидетельствует всего одна могила. С тыльной стороны Вороновицкого дворца находится могила безымянному советскому разведчику.Так написано на гранитной плите памятника. Люди из старого поколения жителей поселка смутно, отдаленно, что-то вспоминали, что летом в 1941-ом во дворце квартировала немецкая абверкоманда. С вороновицкими жителями я встречался летом 1991, когда проездом в Херсон на своем «Запорожце», на полдня останавливался в селе. Я побывал в залах дворца. В нем располагался музей авиации и космонавтики. Я прочел интересную историю создания и жизни этого дворца. С него начинается история русской авиации. Само название села «Вороновица», вроде бы определялось одноименным названием речушки, протекавшей издавно через село. Однако, для меня в этом названии было нечто символическое: ворона со своими широкими крыльями является устойчивым планером. Она и в ветреную погоду летает уверенно, и чувствует себя свободно, как рыба в воде.

Рост и происхождение этого дворца имеет польские корни, тесно связанные с Российской империей. В середине ХУ111 века село Вороновица приобретает Михаил Грохольский, представитель древнего графского рода. Еще до первого раздела Польши – 1772г., в 1764г. польский сейм, не без участия Екатерины 11-й (1729-1796), избирает королем Понятовского Станислава – Августа (1732-1798). Король своим указом назначает другого потомка Грохольских, Франциска, Винницким городским старостой. Этот староста становится камергером короля, а в 1774-1777 занимает пост советника короля. (Понятовский в молодые годы, благодаря связям своей матери среди политиков, занимал пост официального посланника при Российском дворе и был близко знаком с Екатериной, когда она еще не была императрицей). Старый деревянный Вороновицкий дворец Франциск Грохольский благодаря своей высокой должности получил возможность перестроить. С 1770 по 1777-ой был построен роскошный каменный дворец в стиле раннего классицизма, эпохи итальянского палладио. Итальянский архитектор Доменик Мерлини выполнил боковые крылья дворца слегка вогнутыми, что придало ему вид птицы в момент взлета. Территория вокруг дворца засажена деревьями по типу французских парков, где каждому дереву подбиралось особое место и особая форма последующей стрижки. Можайский Александр Федорович (1825 – 90) одно время проживал в Вороновице и исполнял обязанности Брацлавского мирового судьи. Его брат купил у подольских землевладельцев Грохольских село Вороновицу вместе с дворцом. И с 1869 по 1918г. братья владели приобритением совместно. А. Ф. Можайский, русский морской офицер, контр-адмирал, по натуре был романтиком, завидующим полету птиц. В 1881-ом он получил «привилегию» (приоритет) на «воздухоплавательный снаряд», а в 1883-ем построил свой летательный аппарат в натуральную величину и поднялся на нем в воздух с помощью конской тяги. Местная легенда повествует о том, как четверка лошадей разогнала аппарат, и он взмыл с крутого берега Южного Буга вместе с пилотом. Перелетев реку, аппарат ударился о землю и уже не подлежал восстановлению. Так начиналась эра русской авиации и космонавтики. После установления советской власти в Вороновицком дворце в разные годы находились: трудовая школа, училище, клуб Кавказской дивизии 14-ой армии, местная средняя школа. Музейная история дворца начинается с 1971-го. О жизни и деятельности конструктора первого в мире воздушного планера рассказывают документы, рисунки и фотографии. Сохранились в музее и личные вещи Александра Федоровича – портсигар и нарисованная им картина. Экспонаты рассказывают и о работах Циолковского К. Э. и Королева С. П. Представлена интересная экспозиция макетов первых советских самолетов марок К-1, К-2, К-7, По-2, ТУ-2 и ТУ-95. Представлены и макеты первых ракет и космических кораблей. Имеется современное летное и космическое снаряжение, а также вещи, принадлежавшие Можайским, Гризодубовой С. В., Гагарину Ю. А, Поповичу П. Р. Так Вороновица стала частичкой истории нашей авиации и страны в целом. У областного центра Винницы история еще богаче. Достаточно вспомнить, что в имении «Вишня» находится музей – усадьба русского ученого, врача и педагога, основоположника военно – полевой хирургии Николая Ивановича Пирогова (1810 – 1881). Участник Севастопольской обороны (1854 – 55) Пирогов Н. И. прожил в своем имении 15 лет. Мировую известность получил его атлас «Топографическая анатомия». Винницкий психотерапевт Анатолий Кашперовский также известен и в бывшем СССР и в мире. Винница была известна с 1363 года, как литовская крепость. С 1793 вошла в состав России. Имеет три католических монастыря: доминиканский, иезуитский и капуцинский. Любопытна история областной психатрической больницы имени академика А. И. Ющенко, члена Британской психоневрологической ассоциации. Больница располагалась в двухэтажном старинном дворце. В стерильных палатах этого неординарного медицинского учреждения в мае 1942-го находились на (чуть не написал «излечении») временном постое главные фашистские деятели: Гитлер с Гиммлером и Риббентроп с Розенбергом. Они проживали в палатах для умолишенных, пока под Винницей в районе поселка «Стрижавка» достраивались объекты гитлеровской ставки. Строительство вели военнопленные со всей Европы, в том числе советские. 14 тысяч их были расстреляны, для сокрытия тайны секретного волчьего логова «Вервольф». В селе Коло – Михайловка, на месте массового захоронения военнопленных, установлен памятник жертвам фашистов. С Винницкого аэродрома взлетали наши самолеты – разведчики для патрулирования советско – польской довоенной границы.