Страница 2 из 10
– Молодец, Эмма. Ты делаешь успехи, девочка.
Я не верила своим ушам. Нет, тут что-то не так. Либо у меня крыша поехала, либо у нее. Одно из двух.
– Молодец, Эмма, – повторила она, подавая мне тетрадь. – Так держать.
И, повернувшись, пошла к доске. Я быстро заглянула в тетрадь. И теперь уже не поверила своим глазам. На совершенно чистой странице (если, конечно, не считать слов «Контрольная работа») стояла большая красная пятерка.
И в эту минуту раздался звонок с урока.
Глава II. Разговор в пустом классе
Все начали собираться, чтобы идти на второй урок в кабинет физики. Я тоже бросила в рюкзак тетрадку с пятеркой и потопала к выходу.
Когда я проходила мимо химички, она негромко сказала:
– Эмма…
У меня екнуло сердце.
– Что, Ирина Петровна?
– Останься. Мне надо с тобой поговорить.
Все вышли. Химичка заперла дверь на ключ. «Это еще зачем?» – подумала я.
– Чтобы нам никто не мешал, – сказала химичка, словно отвечая на мой мысленный вопрос.
За дверью, в коридоре, стояли шум и гам. А в кабинете стояла тишина. Мы молча смотрели друг на друга.
– Ты бы, Эмма, рюкзачок сняла, – наконец произнесла химичка. – Разговор будет долгим.
– А как же физика? – неуверенно спросила я.
– На физику можешь не ходить. Я с Надеждой Васильевной договорилась.
Я сняла рюкзак и положила на стул. Химичка закурила сигарету.
– Вы хотите поговорить о контрольной? – с опаской поинтересовалась я. – О пятерке, которую поставили?..
– Нет, Эмма. – Она выпустила струю дыма. – Может, это звучит и непедагогично, но я готова поставить тебе десять пятерок, лишь бы ты помогла мне разобраться в одном очень странном деле.
У меня с души прямо камень свалился. Ах вот оно что! И как это я сразу не догадалась.
Дело в том, что когда у какой-нибудь училки возникали проблемы, она тут же вспоминала о девочке-детективе Эмме Мухиной. До химички ко мне со своими заморочками уже обращались – математичка, географичка, биологичка и даже физрук, у которого из квартиры средь бела дня украли две гири по пятьдесят килограммов. Правда, потом выяснилось, что гири вовсе не украли; просто жена физрука выкинула их на помойку.
– Слушаю вас, Ирина Петровна, – сказала я.
Химичка нервно загасила сигарету и приступила к рассказу.
– Мы с мужем Виталиком живем вместе уже восемь лет. И до недавнего времени в нашей жизни ничего странного не случалось. Работа, дом, работа. Летом ездим на дачу. Зимой катаемся на лыжах. В общем, обычная жизнь. Но вот на прошлой неделе я опоздала в школу. Проспала свой урок. Просто не в состоянии была проснуться… – Химичка закурила новую сигарету. – Понимаешь, Эмма?
– Еще как понимаю. У меня так тоже часто бывает.
– А у меня это началось с прошлой недели.
– Что – это? – решила уточнить я.
– Крепкий сон. Когда мне было три года, папа шутя подкинул меня к потолку. А поймать не сумел. С тех пор я страдаю хронической бессонницей. Всю жизнь плохо сплю. А с прошлой недели вдруг начала спать прямо как сурок.
– Выходит, ваш сон нормализовался.
– Вначале и я так думала. Пока однажды не нашла в кармане мужа упаковку снотворного.
Она многозначительно посмотрела на меня.
– Ну и что? – пожала я плечами. – Может, вашего мужа Виталика тоже в детстве папа уронил…
– Никто его в детстве не ронял, – сумрачно ответила химичка. – И у него великолепный сон.
– А вы бы тогда спросили, зачем ему снотворное.
– Не так все просто, Эмма… – Химичка загасила вторую сигарету. И тут же потянулась за третьей. – Вечерами, перед сном, мы пьем чай в большой комнате у телевизора. Я завариваю чай на кухне, а затем на сервировочном столике везу в комнату. А на прошлой неделе Виталик мне и говорит: «Давай я буду заваривать чай». Признаться, меня это немного удивило, но вместе с тем и порадовало: каждой женщине приятно, когда за ней ухаживают. И с того дня он стал заваривать сам…
В коридоре прозвенел звонок. Беготня и крики стихли. Химичка продолжала:
– Как только я в первый раз пригубила чай, который заварил муж, я сразу же почувствовала странный привкус. Сначала я ничего не сказала Виталику. Но с каждым днем привкус ощущался все сильнее. Тогда я все-таки решила поговорить с мужем. Он как ни в чем не бывало ответил, что добавляет в заварку немного мяты для аромата. Но это была не мята.
– Откуда вы знаете?
– Ну я же, Эмма, химик по образованию. И с отличием окончила университет. А у нас на последнем курсе проводились практические занятия. Студенты должны были кончиком языка определить химический состав жидкости, налитой в мензурку. Вот поэтому, как следует распробовав чай, я поняла, что никакая в нем не мята, а сильнодействующее снотворное – гутомидол…
Химичка загасила очередной окурок и закурила очередную сигарету. В воздухе можно было уже топор вешать. Даже два топора.
– Вот тогда я и догадалась, что упаковка со снотворным в кармане Виталика предназначалась для меня. Но с какой целью он подмешивает мне в чай снотворное? Я решила выяснить и этот вопрос. И вчера выяснила. Вечером мы, как обычно, сели пить чай. Я под благовидным предлогом отправила мужа на кухню и, пока он ходил, быстро вылила свой чай в цветочную вазу. Спать мы легли довольно рано. Я сразу притворилась спящей. И когда кукушка прокуковала двенадцать раз…
– Какая кукушка? – не поняла я.
– У нас в спальне висят старинные часы с кукушкой. Они достались мне от бабушки. Моя бабушка…
– Не отвлекайтесь, Ирина Петровна.
– Да, да. Так вот, когда кукушка прокуковала двенадцать раз, Виталик тихонько встал, оделся и вышел из квартиры. Вернулся он только под утро, разделся и снова тихонько лег.
Она замолчала.
– М-да, – сказала я. – Странная история.
– Вот и я про то говорю, – вздохнула химичка. – Все происходящее кажется мне каким-то таинственным, непонятным, совершенно запутанным, а порой даже чудовищным.
– Ну уж вы загнули, Ирина Петровна.
– Нет, нет, Эммочка, – запротестовала она. – Я чувствую, здесь кроется какая-то ужасная тайна. Ну вот куда, куда он ходит по ночам?! Как ты считаешь?!
– Трудно сказать. Надо за ним последить.
– Я бы последила. Но, честно признаться, я… я боюсь.
– Да, лучше вам самой не следить. Слежка дело тонкое. Это вам не формулы на доске писать. Тут нужен профессионал высшего класса. Такой, как я.
Химичка умоляюще заглянула мне в глаза.
– Эммочка, я тебя очень прошу. Выследи моего мужа.
– Ладно. Опишите, как он выглядит.
– У меня есть его фотография, – поспешно полезла она в сумочку.
– Фотка ни к чему. Все равно в темноте лица не увидать. Опишите лучше одежду.
– У Виталика зеленая куртка. Я ее купила в…
– Ясно. Дальше.
– И зеленая кепка.
– Понятно. А где вы живете?
– На Новом Арбате. Недалеко от метро «Арбатская».
– Машина у вас есть?
– Нет.
– А если он такси возьмет, мне ведь тоже придется брать.
– Берите все, что угодно. Я вам оплачу.
– Оʼкей, – сказала я. – Сегодня ночью я займусь вашим мужем.
Глава III. Гафчик говорит «А»
Пропустив химию с физикой, я решила заодно не ходить и на остальные уроки. Гулять так гулять! Придя к этому решению, я с чистой совестью свалила из родной школы.
На улице все так же сияло солнце. И все так же дремал охранник.
– Пока, Геша, – сказала я ему.
– Уже отучилась? – спросил он, приоткрыв один глаз.
– А мне учиться ни к чему. Я и так все знаю.
И, закинув за плечи рюкзак, я вприпрыжку побежала по весенним улицам Москвы.
До ночи у меня был еще целый вагон времени, и я пошла в гости к своим лучшим друзьям: Воробью и Гафчику. Воробей – это мой одноклассник Володька Воробьев. Ну а Гафчик – это просто Гафчик, лопоухая дворняга, которую я зимой подобрала у дома.
Стояли крутые морозы, и бедный пес замерз как собака. Я притащила его домой, накормила, напоила, расчесала и дала имя Гафчик.