Охота на охотника

Потом я позвал Жупишкина. При виде его потрепанной персоны пан Мраз, естественно, очень удивился, заявив, что вообще-то сегодня ждал одного гостя, а никак не двух. Также он поинтересовался – кто это, собственно? Я сказал, что так получилось, это мой водитель и ему (Мразу то есть) это непременно зачтется. Он согласно покивал. Далее я попросил хозяина накормить Жупишкина, хоть немного привести его в порядок и срочно сделать ему какие-нибудь документы. Такие, чтобы его не повязал первый же встречный патруль, но и без особых затей. Я сразу же предупредил, что Жупишкин русский и выдавать его за словака, чеха, поляка или немца совершенно бессмысленно. Хозяин явки этой информации, судя по его физиономии, явно не обрадовался, ненадолго задумался о чем-то, а потом глубокомысленно выдал, что можно попробовать это устроить, но сие потребует от нас задержаться у него в гостях до завтрашнего утра, а он не знает, как у меня обстоит со временем. Я ответил, что пока время терпит. Тут я нисколько не врал – на все про все Блондинка отвела мне месяц. Максимум – два, до конца сентября. Так что суетиться смысла не было. Хозяин согласно кивнул. Потом велел ждать и вышел.

Вернувшись через несколько минут, герр Мраз отвел нас в один из одноэтажных домишек во дворе, позади гостиницы. Как я понял, обычно здесь, видимо, проживала гостиничная обслуга или сезонные работники (для поселившихся за деньги постояльцев там была слишком скромная, спартанская обстановочка), которых в данный момент, судя по единственной заправленной постели (похоже, здесь действительно ждали одного человека – меня), трем голым деревянным кроватям и пустым шкафам (правда, один шкаф были заперт и вполне мог быть и не пустым) в пределах видимости не наблюдалось.

Далее хозяин велел мне раздеться до трусов и выдал вместо моих шмоток свободную нательную рубаху и домашние брюки с ширинкой на крючках (все стираное и отглаженое). Документы, пистолет и прочее содержимое карманов я убрал в запирающийся на ключ ящик стоявшего в углу комнаты письменного стола старинной работы. Мою одежду дорогой герр Мраз унес с собой.

Потом наш хозяин в несколько приемов (я уже заметил, что он либо категорически не хотел раскрывать наше присутствие, либо в гостинице действительно не было никого, кроме него) притащил две глубокие тарелки со столовыми приборами, десяток ломтей свежего белого хлеба, нарезанную тонкими ломтиками кровяную колбасу и фарфоровую супницу с прилагающимся аккуратным половником, после чего удалился, сказав, что мы можем перекусить «чем бог послал». Что сказать – бог у них здесь, в Словакии, был парнем довольно щедрым. В супнице оказалась в меру горячая мясная похлебка с чесноком – местный вариант густого супчика-пюре. Мне не сильно хотелось есть (съеденное в начале следующего столетия еще до конца не переварилось), и я, чисто для пробы, съел одну тарелку, отметив для себя, что жрачка здесь очень вкусная.

Зато Жупишкин оттянулся, похоже, за все предыдущие голодные дни. Он, не чинясь, умял всю супницу (вплоть до долгого вытирания ее внутренней поверхности корочкой хлеба) и все, что к ней прилагалось. Едва мы покончили с нехитрой трапезой, как снова появился наш хозяин, принесший две кружки какао с молоком. Какао было не слишком хорошее (явно какой-нибудь немецкий эрзац военного времени), а вот молочко явно свежее – прямо из-под коровки. Уж забыл, когда такое употреблял – в нашем времени такое далеко не во всякой деревне встретишь.

Пока мы пили какао, пан Мраз, без лишней суеты, убирал посуду. Потом он сказал, что сейчас займется решением вопроса с моим коллегой, а я могу отдыхать. Надо сказать, что я уже почувствовал некую сонную усталость – все-таки моя переброска происходила ночью, а все эти мотания по лесам заняли часов пять, не меньше, и бессонная ночь начала сказываться.

В общем, хозяин на ломаном русском языке (как оказалось он знал его в пределах курса «допрос военнопленного», «разговор барина с батраком» или что-нибудь вроде того) пригласил Жупишкина идти за ним. На вопросительный взгляд Жупишкина я только кивнул, молча, но утвердительно. Далее они удалились, при этом пан Мраз дальновидно запер дверь домика снаружи. На всякий случай я засунул «люгер» под подушку, после чего прилег на постель и словно провалился – только, кажется, услышал сквозь сон, как заводится, а затем удаляется мотор легковой машины. Наверное, той, что стояла перед «главным зданием».

Когда я проснулся от звука отпираемой ключом двери, за окнами домика было уже темно. Вошли герр Мраз и Жупишкин со свернутым матрасом под мышкой. Он уже был переодет в ношеные, но опрятные полосатую рубашку и брюки с подтяжками, умыт и чисто выбрит. Далее, хозяин задернул занавески на окнах домика и принес Жупишкину подушку и одеяло, после чего сказал мне, что все будет готово утром, а до того мы можем спокойно спать. Он нас разбудит. Далее пан Мраз объяснил, где здесь туалет (в домике был задний, закрывающийся изнутри на засов выход, и излишне просторная и чистая по нашим меркам сортирная будка располагалась прямо возле него – открыл дверь, вышел, сделал дело, вернулся и заперся), показал, где находятся умывальник, мыло и полотенца, и ушел, снова заперев нашу главную дверь снаружи.

– И что там с тобой делали? – спросил я Жупишкина, пока он торопливо стелил постель.

Жупишкин ответил, что хозяин возил его в Брезно, предварительно переодев и заставив умыться и побриться. При этом моему нежданному коллеге пришлось по дороге и туда и обратно сидеть, прячась от случайных взглядов, на полу перед задним сиденьем автомобиля. Дальше, по словам Жупишкина, они заехали в некий задний двор одного дома на окраине, откуда попали в какую-то фотолабораторию или фотоателье. Там, в какой-то комнате, его сфотографировали на белом фоне (наверное, на документы), на чем их с паном Мразом похождения, собственно говоря, и закончились. Не попались кому не надо – и ладно.

Разговаривать нам больше было особо не о чем, и мы с Жупишкиным завалились спать до утра.

Подозреваю, что во время этого сна нас можно было брать буквально голыми руками. Лично я проснулся только раним утром, когда услышал уже становившийся знакомым звук открываемой пришедшим хозяином двери. А мой нечаянный напарник в этот момент продолжал спокойно похрапывать. Пришлось хлопнуть его по тощей заднице, с целью пробуждения.

Войдя, пан Мраз первым делом пожелал мне доброго утра. С собой он принес кое-какие элементы одежды для Жупишкина (в частности, потертую замшевую куртку, коричневые высокие ботинки со шнуровкой, явно армейского, но, похоже, вовсе не немецкого, образца, носки и черную кепку с пуговкой на макушке) и видавший виды портфель из кожзаменителя.

Я умылся, а потом наш хозяин выложил на стол передо мной два обещанных документа. Первой была стандартная бледно-зеленая, слегка потертая книжица из плотной бумаги, на титульном листе которой было отпечатано «Bezirk Kovel», ниже располагались имперский орел с венком и свастикой в когтях, надпись «Personausweis» и вписанный от руки черными чернилами номер аусвайса из нескольких букв и цифр. На развороте было фото Жупишкина с проставленным в верхней части снимка еще одним буквенно-цифровым номером. Аусвайс дополняли две синие печати с имперскими орлами. Правда, ровно все, что можно было узнать из данного документа – Жупишкин, разом превратившийся в некоего украинца Василя, а может, и Базиля Трясило (во всяком случае, в аусвайсе было написано – Basil Triasilo), был зарегистрирован бюрократами Дриттенрайха в качестве послушного оккупационным властям лица, в городе Ковеле, уроженцем которого он, согласно этой ксиве, являлся и где ему в октябре 1943 года и был якобы выдан означенный аусвайс. Вторым документом была сложенная вчетверо бумаженция, украшенная еще одной фотографией Жупишкина и двумя печатями, похожими на аналогичные налепухи из аусвайса. Согласно машинописному тексту этой филькиной грамоты Василь Трясило значился водителем из автотранспортного подразделения 926 А-bis, XI управления имперской строительной организации Тодта, которое осуществляло транспортные перевозки на территории протектората Богемия и Моравия, а также соседней Словакии. Согласно этому же документу Трясило-Жупишкин три дня назад был откомандирован из своего подразделения «для обслуживания иностранцев» – выходило, что по требованию некоего варяжского гостя (то есть, надо полагать, меня) его сдали в аренду, похоже, вместе с автомобилем.