Страница 2 из 9
«Но я ещё прижмусь к тебе – спиной…»
Но я ещё прижмусь к тебе – спиной,и в этой – белой, смуглой – колыбели —я, тот, который – всех сильней – с тобой,я – стану – всех печальней и слабее…А ты гордись, что в наши времена —горчайших яблок, поздних подозрений —тебе достался целый мир, и я,и густо-розовыйбезвременник осенний.Я развернусь лицом к тебе – опять,и – полный нежности, тревоги и печали —скажу: «Не знали мы,что значит – погибать,не знали мы, а вот теперь – узнали».И я скажу: «За эти времена,за гулкость яблок и за вкус утраты —не как любовника —(как мать, как дочь, сестра!) —как современника – утешь меня, как брата».И я скажу тебе,что я тебя – люблю,и я скажу тебе, что ты – моё спасенье,что мы погибли (я понятно – говорю?),но – сдерживали – гибель – как умели.Так вот во что створожилась любовь
Так вот во что – створожилась любовь:сначала ела, пела, говорила,потом, как рыба снулая, застыла,а раньше – как животное рвалось.А кто-нибудь – проснется поутру,как яблоня – в неистовом цветенье,с одним сплошным, цветным стихотвореньем,с огромным стихтворением – во рту.И мы – проснемся, на чужих руках,и быть желанными друг другу поклянемся,и – как влюбленные – в последний раз упремся —цветочным ржаньем – в собственных гробах.И я – проснусь, я все ж таки проснусь,цветным чудовищем, конем твоим железным,и даже там, где рваться бесполезно,я все равно в который раз – рванусь.Как все, как все – неоспоримой кровью,как все – своих не зная берегов,сырой землею и земной любовью,как яблоня – набитый до краев.«Было горло красненьким, голодным, прогорклым…»
Было горло красненьким, голодным, прогорклым,горькое, как масло, слепое, жадное горло —жалким и жадным горлышко, как рыбешка, было,всех проглотила жадная жалкая рыба.А ты беги отсюда, вон пошел, скотина,хватай за жабры и бросай, как палку.Но уже не рыба – слышишь, не голос и запах рыбный,а змея цветущая, голод ее жалкий.Уж и вьется уж, всех сожрал, мокрый:нет у него теперь ни снохи, ни свекрови, ни свекра.Грабли взял – опоздал: не жало и жабры,а глядит на тебя несчастная морда жабы.Ам, – сказала жаба и съела тебя. Странно,почему она плачет жемчужно и с тоски зеленей лука,почему она плачет жемчужно и ломает зеленые руки:нет у жабы ни брата, ни мамы,ни любимого, ни любимой – всех она съела, сука.Всех она заманила в свое горькое, горькое горло,в рыбку свою, в свою змеиную трубкуи свистит теперь дудкой, и ей отвечает гулко,как в органе, то одно, то другое горло.А твой звук – самый нежный, самый высокий,лежи без муки, пой высоко – будетплакать тебе: скоро жаба разбрызжет дольки,полетят, как ракета, ноги ее и руки,полетят, как ракета, руки ее и ноги,выйдешь ты из нее, выйдут другие люди.Май, – скажут, – ай; май, куличи да пасхи,победили мы суку эту, рыбу, змею, жабу,будем лапками в лапту играть; царские примерять глазки.А у меня горло болит: жалко жабу.Взял я мертвое горло, склизкую трубку в тряпку(тошнило меня, тряпкою взял, боялся),вырыл ямку и горло укрыл в грядку:спи спокойно, недолго уже осталось.Третий день молчу, глотку покрыла корка,болит, болит, братец, у братца твоего горло.Приглашение к путешествию
Не может быть, чтоб ты такой была:лгала, жила, под тополем ходила,весь сахар съела, папу не любила(теперь – и как зовут меня – забыла),зато, как молодая, умерла.Но если вдруг – все про меня узнала?(хотя чего там – углядеть в могиле —да и вообще: всё про могилы лгут,то, что в пальто, не может сыпать пылью,ботинки ноги мертвому не жмут).Баранов, Долин, я, Шагабутдинов,когда мы все когда-нибудь умрем,давайте соберемся и поедем,мои товарищи, ужасные соседи(но только если всех туда возьмем) —в трамвайчике веселом, голубом.Сперва помедленней, потом быстрей, быстрей(о мой трамвай, мой вечный Холидэй) —и мимо школы, булочной, детсада —трамвай, которого мне очень надо —трамвай, медведь, голубка, воробей.Уж я-то думал, я не упаду,но падаю, краснея на лету,в густой трамвай, который всех страшнее(но зелень пусть бежит еще быстрее,она от туч сиреневых в цвету,она от жалости еще темнее) —и мимо праздника и мимо Холидэя(теперь о нем и думать не могу)летит трамвай, свалившийся во тьму.Хотя б меня спаси, я лучше быть хочу(но почему я так не закричу?),а впереди – уже Преображенка.Я жить смогу, я смерти не терплю,зачем же мне лететь в цветную тьмус товарищами разного оттенка,которых я не знал и не люблю.Но мимо магазина, мимо централетит трамвай, вспорхнувший в пустоту.Так неужель и ты такой была:звала меня и трусостью поила,всех предавала, всех подруг сгубила,но, как и я, краснея, умерла.Но если так, но если может быть(а так со мной не могут пошутить),моих любовников обратно мне верни(они игрушечные, но они мои, мои!)и через зелень, пыльную опять(раз этих книжек мне не написать), —с ВДНХ – подбрось над головой —трамвай мой страшный, красный, голубой…