Тюрьма мертвых

Я провёл визуальный осмотр всего, чего касались электрические лучи, но не нашёл течи. Переступив световой порог, я начал погружаться в темноту.

«Дебильный телефон, почему я купил именно тот, в котором нет фонарика?».

Вся эта ситуация казалась мне очень глупой, хотелось спросить кого-нибудь:

«Что я здесь делаю?». Но это было лишним, никто же не ответит…

Звук становился громче, текло где-то у стены, за стоящими вплотную друг к другу бойлерами. Я начал протискиваться между ними, стараясь не коснуться горячих труб. Шум воды постепенно усиливался, как и её поток, ботинки всё-таки промокли, и внутри них начало хлюпать, еще чуть-чуть и я погружусь в воду по лодыжки.

«Варить теперь будет одно удовольствие».

Проход сужался, сварочник приходилось опускать ниже к воде, чтобы он мог пролезть между стенками этих необъятных бочек. Я уже почти добрался до нужного места, как вдруг споткнулся обо что-то и начал падать, машинально ухватившись за трубу, я не сразу понял, что по ней идёт горячий пар. Боль была адской, резкой, она молнией распространилась по всему телу, словно заряд электричества, заболело даже в висках.

– А-а-а твою же мать! А-а-а, чтоб тебя, сраная труба, сраная тюрьма, всех вас в жопу!

Кожа моментально покраснела и начала вздуваться пузырями, из глаз потекли слёзы.

«Всё, на сегодня хватит!».

Я развернулся и уже собирался идти обратно.

– Хыр-хыр-хыр-хы, ― раздалось откуда-то вдруг.

Я остановился и прислушался, но звук пропал, пока я снова не взглянул на свою ошпаренную руку.

– Хыр-хыр-хыр-хы-хара-ра-ра-рар, ― это был какой-то хрюкающий смех, напоминающий лай гиен, про которых я недавно смотрел передачу по каналу Discovery.

Звук не прекращался, он доносился из-под бойлера, где, судя по всему, и была течь. Там явно кто-то был, я быстро начал стрелять глазами по сторонам в поисках того, что могло бы помочь мне защититься от неизвестного, но ничего не попадалось, между тем, жуткий смех не прекращался, кажется тот, кто его издавал, чувствовал мой страх и издевательски продолжал.

– Кто здесь?! ― начал я кричать на бочку. Но бочка не ответила мне.

– Смешно тебе?! ― я старался не дрожать голосом, но получалось у меня так себе.

– Э-хы-хы-хыр-хыр ― это не прекращалось, пока я не начал приближаться.

– Слышь, ты чего ржёшь-то? Смешно, когда кому-то больно? Вылазь тогда, вместе посмеемся!

Страх полностью овладел мной, но показывать этого не стоило, я старался пересилить себя, даже забыл о больной руке и о сырых ногах. Этот смех или то, что было похоже на смех, раздавался из темноты, больше всего я боялся, что вот-вот гиена выпрыгнет и вцепится зубами в моё горло. Неподалеку из стены торчала арматура, потянув за неё, я смог вытащить весь пруток, но он оказался совсем небольшим. Пальцы сжали холодный металл так сильно, что он начал резать кожу, я медленно приближался туда, откуда шел звук.

– Эй ты, урод, я тебе сейчас башку проломлю, а ну вылазь!

Я подошел к бойлеру и, нервно сглотнув, начал нагибаться, чтобы посмотреть, что же там.

– Хыр-хыр-хыр-хыыыррррр ― смех пропал, теперь звук больше напоминал злое рычание.

Всё тело судорожно потрясывало, рука горела, я был наготове, смотрел прямо перед собой, как вдруг вдалеке неожиданно хлопнула железная дверь. Я рефлекторно повернул голову в ту сторону, но через полсекунды вернул взгляд обратно, где передо мной из ниоткуда возникло лицо. Оно было так близко, что мы практически касались носами. Бледная, словно бескровная кожа смердела какими-то разложениями и болотиной. Глубокие вертикальные шрамы в виде толстых полос тянулись от того места, где должны были быть брови, и заканчивались на подбородке. Зрачки отсутствовали в опустошенных белых, как туман глазницах, по сравнению с ними безжизненные колодцы Виктора ― зеницы младенца. Лицо не шевелилось, ни одной судороги или вздувающихся от вдоха ноздрей. Это было так мерзко, что я хотел отвернуть взгляд, но боялся сделать это.

Лицо мгновенно отстранилось назад. Передо мной стоял лысый мужчина, непонятно какого возраста, раздетый по пояс. Он резко поднял ладони, практически ткнув ими мне в лицо. На них шрамы были еще глубже, словно их выжгли раскаленными прутьями.

Неподалеку раздался голос Вити:

– Ты тут?! Олег! Эй.

Я не отворачивал взгляда, лицо человека исказилось в неестественной гримасе, а через секунду этот тип растаял в воздухе, словно никогда здесь и не стоял. Оцепенев от ужаса, я не мог пошевелиться. Не моргал, не дышал, не отвечал Вите.

– А-у-у, Олег!

Я слышал, как Витя перекрывает воду. Закончив, он начал пробираться ко мне, освещая себе путь фонариком.

– Эй, ты чего тут торчишь? ― он тронул моё плечо, и я отпрыгнул в сторону, замахнувшись прутком.

– Э, а, ну, брось! С ума сошёл?! ― Витя выставил вперёд себя рожковый ключ и начал светить мне в лицо фонарем.

Я щурился, оцепенение потихоньку отпускало.

– Что случилось-то? Ёпрст, что у тебя с лицом?

– Я, я, ― рот отказывался говорить что-то внятное, всё, что я смог, это указать пальцем в сторону бойлера, откуда недавно доносился смех.

– Что? Что там? ― Витя посветил сначала туда, куда я указывал, а потом снова на меня.

– Ну и? Я ничего не вижу.

Я глубоко вдохнул, а затем тяжело выдохнул, ноги вдруг стали ватными и начали подгибаться. Витя подскочил ко мне и, подхватив под руки, помог дойти до бетонного выступа, на который я устало рухнул.

– Еще раз спрашиваю: что произошло?!

Я начал гладить себя по голове, ― лысый, без волос, тут был, ― я снова ткнул пальцем туда, где недавно стоял человек.

– Так, лысый, и где он?

– Исчез.

Я снова вздохнул и, собравшись с силами, рассказал Вите, что видел. Тот внимательно выслушал меня.

– Лысый значит, такой же лысый, как охранник, который привёз тебя сюда?

– Ну, наверно.

– И оттуда раздавался странный смех? ― Витя направил луч фонаря на бойлер. Я утвердительно кивнул.

Он подошел к этому месту и нагнулся, чтобы посмотреть.

– Это насос.

– Какой еще, к черту, насос?! ― я понял, к чему он клонит.

– Обычный водяной насос, он помогает качать воду в бойлер, вот, смотри сам!

Я подошел ближе и, нагнувшись, увидел старый, проржавевший насос, стоявший именно там, откуда исходил тот самый звук.

– Почему тогда он сейчас не издает тех звуков?!

Витя показательно развернулся и направился туда, откуда недавно пришёл. Через некоторое время он открыл воду, и я услышал, как насос запустился, он начал дребезжать и похрюкивать.

– Хочешь сказать, я всё это придумал?! ― волна обиды резко окатила меня с ног до головы. Хотелось дать Вите по лицу.

– Хочу сказать, у тебя ожог второй степени и все вытекающие отсюда последствия, ― он отвечал спокойно, несмотря на моё возбужденное поведение.

– Иди ты к чёрту, понял?! ― я был в ярости.

Встав с выступа и взяв в руки аппарат, я двинулся вперёд.

– Эй! Куда собрался?!

– Я сваливаю отсюда.

– Куда ты сваливаешь? Ты же подписал договор, забыл?

Я не слушал его и начал пробираться к выходу. Но тут Витя вцепился мне в предплечье.

– Стой, идиот, вот, видишь это, ― он сунул мне в лицо свою руку, указывая на отсутствующий безымянный палец, ― это самое меньшее, что может с тобой случиться за непослушание после подписи договора. Я за всё время работы здесь ни разу не нарушал правила, а пришёл ты, и я сразу остался без двух пальцев.

– Отвали, псих! ― одернул я руку.

– Псих?! Я ― псих?! Да пошёл ты! ― Витя громко харкнул в сторону и направился снова перекрывать воду.

Я почти дошел до выхода, когда злость начала уже отпускать.

«В конце концов, Витя не сделал мне ничего плохого. Может, и правда показалось, темнота, рука, насос. Но я ведь точно знаю, что видел!».

Окончательно успокоившись, я начал пробираться обратно. Рука безнадежно изнывала, требуя скорейшего медицинского вмешательства. На сырые ботинки я уже не обращал внимания и спокойно хлюпал к месту ремонта.