Страница 9 из 11
Через время успокоилась и почувствовала внимательный взгляд. Повернулась и встретилась с замученным лицом сестры. Она смотрела на меня и одновременно куда-то в сторону, думая о своем, а потом резко рявкнула:
— Зачем ты пришла?
Удивилась. Не ожидала такого вопроса. И это она задает мне, когда торчит здесь в клетке, вся избитая и затасканная? Покачала головой и со вздохом прошептала:
— Тебя вытащить.
Сестра начала хохотать. Истерично и неприятно, отчего пошли мурашки по коже. Нужно ее психологу показать. Обязательно. Если выберемся… Совсем я не узнавала ее.
Тем временем Алла успокоилась и процедила:
— Здорово помогла. Теперь тоже как я?
— А как ты? — сухим тоном поинтересовалась, удивляясь тому, как мы разговариваем. Словно чужие. Я, конечно, не ожидала восторгов, ведь меня нельзя посчитать шубой и кольцом с бриллиантом, что она действительно ценит, но не так. Спрятала лицо в коленях, считая, что она не ответит, и тут же услышала:
— А что не видно?! Или тебе вслух сказать, чтобы ты позлорадствовала? Чтобы ты мне напомнила о том, что меня предупреждала? — резко закричала она совсем чужим голосом, поднимаясь на ноги в кровати, тыкая пальцем, выплевывая мне: — Да пошла ты со своей заботой и добротой! Без тебя разберусь, — она посмотрела на потолок, где увидела камеру, и завизжала: — Чтобы вы все сдохли! Сдохли! Ненавижу! Ненавижу вас всех!
А потом ее прорвало, и она разревелась. Горько, громко, дергая себя за волосы, одежду, словно желала от всего освободиться и забыть. Дернулась к ней и резко схватила, дергая на себя, прижимая к своей груди, выдыхая:
— Тише. Успокойся… Мы выберемся.
Громкий рев только усиливался — сестру прорвало. Потом резко посмотрела на меня и, схватив за водолазку, потянув на себя, воскликнула:
— Ты же не оставишь меня здесь? Не оставишь? Я не хочу. Не хочу здесь! Я домой… домой хочу. Спаси меня. Я не могу так…
Прижимала к себе и плакала вместе с ней, горько сожалея, что она себя до такого довела. И теперь мы здесь, без защиты и надежды на спасение. Если только Тикенов выполнит свое слово. Но тогда почему мы еще здесь?
Прижимала к себе сильно, как никогда, чувствуя, что она успокаивается. Уже не рыдала, лишь выла. А потом без сил молчала, как и я, находясь в полной растерянности.
Через пять часов я ходила по клетушке и сходила с ума. Чувствовала, что что-то не так, понимала, что нас не просто так держат, и от таких мыслей меня разрывало на части. Сестра после срыва заснула. Когда проснулась, вела себя так, словно меня нет. Увидев, что она по своим нуждам ходит в маленькую каморку, тоже заглянула туда. Не удивилась, что сестра так и не научилась жить в порядке. Даже в элементарном, где не требуется особого умения, у нее все как у поросенка.
Что возмущало, за столько часов мы больше с ней не разговаривали. Я спрашивала, но Алла игнорировала, отстраненно себя вела, буквально не замечая меня. Родная сестра даже не спросила ничего о том, как я жила, ведь мы столько не виделись. Было до ужаса обидно. Оказывается, я совсем не нужна ей. Именно сейчас, когда находились в этой клетке, я отчетливо наблюдала ее пренебрежение и безразличие.
Когда послышались шаги, вздрогнула и с замирающим сердцем стала ожидать. Послышался щелчок, и дверь открылась. В комнатку вошел Тикенов, поправляющий уже новую рубашку, заправляющий манжеты, придирчиво разглядывающий себя. Он с пренебрежением посмотрел на сестру, с интересом на меня, и потом спросил:
— Ну что пообщалась?
— Сволочь, — выплюнула, делая шаг к нему, ругая себя за несдержанность. И почему я такая? Вечно эмоции бегут вперед разума.
Мужчина рассмеялся. Его голос звучал тихо, но с каждой секундой он нарастал, и стало столь громко, что мурашки пошли по коже. Он усмехнулся, когда закончил веселиться, и лениво протянул:
— Милая Ирина, ну что же ты так?! Думаешь, я такой ее сделал? Нет. Это не я. Она сама. Твоя сестра не отличается хорошим поведением и совестью. Так сказать, нечто урода в семье, на мой взгляд. И думаешь, что я не сдержал обещание? Напрасно. Сдержал. Ее не трогали. Никто. Но она жила с девочками и была недовольна тем, что благодаря твоей заботе ее лишают заработка. Она сама захотела, настояла и легла под моего гостя. Не держать же мне ее, когда девочка знает, что хочет от жизни?! А то, что здесь… — Тикенов сделал паузу, с презрением осматривая кровать, грязную простынь, на которой лежала сестра, и поведал: — Ко всему прочему она еще и воровка. За что получила от девочек… Я, так сказать, спас ее от расправы. Думал, убьют. Никогда не вмешиваюсь, но обещал тебе.
Не могла поверить. Не хотела верить. Я повернулась к сестре, но она лежала и никак не реагировала. Только напряженная спина говорила о том, что она слушает и соглашается.
В одну секунду наступило разочарование. Оно накрыло с головы до ног до такой степени, что не могла думать и говорить. Будто лишилась легких, не имея возможности дышать. Такое предательство! А я для нее готова была на все. А оказывается, она тут борется за возможность зарабатывать и еще и ворует…
Вновь посмотрела на нее, потом на Рустама, отмечая хищную ухмылку, и сделала шаг назад, не в силах ничего сказать.
Рустам задумчиво смотрел, чего-то ждал, а я не могла успокоиться, все во мне бушевало. Я бы по-другому себя вела, если бы услышала протест, крик, хоть намек, что сестра не согласна, что его слова — клевета, но нет… Когда она повернулась к нам, в ее глазах я увидела ярость и гнев. Сестра задрала подбородок, скривилась, чему я была поражена, не ожидая такой реакции, а потом ядовито процедила:
— Где мои деньги?! Отдай их! Я заработала.
Открыла рот от шока, пытаясь усмирить поднимающуюся ярость. Деньги. Ее интересуют сейчас деньги?! Именно сейчас?
Тварь!
Не выдержала и перевела взгляд на мужчину, резко проговаривая:
— Ты обещал, что отпустишь, — не смогла контролировать дрожащий голос и уже в следующую секунду выкрикнула: — Так отпусти!
Мужчина вновь засмеялся непонятно чему и произнес:
— Странная ты девушка, Ирина. Честная, дикая и интересная. Очень даже интересная… для меня. Если бы ты согласилась…
С яростью посмотрела на него, показывая все свое пренебрежение, ненависть, не желая слушать ничего про его намеки. Открыла рот, чтобы сказать, и услышала:
— Вижу… вижу, что не питаешь интереса, а жаль. Но, к сожалению, так как ты не выполнила мое простое задание, то…
— То? — воскликнула, не представляя, что ему еще нужно. Чего ему теперь надо?!
— Медведев здесь, пришел за тобой, — спокойно с улыбкой заявил он, лениво осматривая мое тело, хмуря густые брови.
Сердце упало в пропасть, и я задышала сильнее. Не понимала, как так вышло. Мысли путались. То есть записку Олег не увидел?! Конечно, нет, Ольга ведь завтра хотела передать. Но почему он так быстро явился сюда? Или… они помогли? Сглотнула слюну в пересохшем горле и прохрипела:
— Как?
— Я позвонил, сказал, что ты моя особая гостья, и он пришел.
— Мразь! — выдохнула, ступая к нему, но, отмечая лихорадочный блеск в глазах, остановилась.
— Не делай глупостей, красавица. Ты же хочешь выйти отсюда целой и невредимой?
— Оставьте его в покое! — громко закричала, опасаясь за Медведева. Дура, и как я могла довериться?! Где потеряла мозги?
— Успокойся. Не тебе решать. От тебя требуется поздороваться с ним, и все, и ты будешь свободна.
— А мои деньги? — возмутилась Алла, поднимаясь, с яростью добавляя: — Отдай их!
Мужчина резко обернулся к девушке и процедил:
— Заткнись.
— Я заработала! — закричала сестра, представляющая в данный момент чудовище. Столько злобы, жадности в ее взгляде, что стало не по себе.
На время потерялась от наплывающих эмоций. Растворилась в мыслях, перебирая одну за одной, выбирая главную на данный момент — Олег в опасности из-за меня.
Я не понимала, не слушала, все мои мысли были о любимом мужчине. Но в то же время не понимала фарса с приветствием. Посмотрела на Рустама и убежденно выдала: