Обретая крылья

Неужели… Как можно быть настолько сообразительным при употреблении килограмма героина в день, да поглощении пяти литров коньяка?

— Знал, что придёшь по мою душеньку невинную! Понял, когда новости узнал о своих друганах бывших, которые теперь импотентами беспомощными сделались, после того, как их ''девчонка отменная'' навестила! Оооох… Это ведь ты!? Ты та девка бесстрашная, изувечившая моих братюнь лучших?! — клешнями впивается в волосы, жёстко дергает, наматывая несколько прядей на твёрдый кулак.

Давлюсь собственными слезами, которые бурным водопадом стекают по щекам, шее, капают на шёлковую простынь, растекаясь уродливыми кляксами.

— Да! Это я, бл*ть! Я Отменная девчонка! И мне искренне жаль, что ты был не первой моей жертвой…. К сожалению, не посчастливилось найти!

— Вот стерва! — дергает за волосы, с такой силой, что кажется скальп живьем сдирает, — Все эти годы, я в Таиланде развлекался! Только год как на материк вернулся! Папочки не стало… Денежки закончились!

Приходиться самому как-то карабкаться!

Улавливаю собственным затылком, его пронзительную, отвратительную ухмылку, от которой в душе холодеет, а в глазах темнеет. Не успеваю выдохнуть, как вдруг, меня на спину перебрасывают.

— Смотри на меня, шл*шка! В глаза смотри! — хватает за шею, удерживая голову в желаемом для него положении, — Хочу, чтобы ты вспомнила!

Вспомнила, как я тебя тр*хал! Как тебе больно было! Как ты кричала, как кровью истекала… И запомни, кто тут папочка! Кто король, а кто тряпка половая!

Застываю. Забываю, как дышать. Кажется, словно умираю. Медленно, мучительно, унизительно. Даже не обращаю внимания, на то, что его рука свободная под платье забирается, да по бёдрам моим шарится, опускаясь всё ниже и ниже, отыскивая самое чувствительное, самое ранимое место, от которого его вонючий монстр мгновенно каменеет, мощно упираясь в мою ногу, щедро оставляя небольшой синяк в качестве ''позорной метки''.

Эдакое, клеймо временное. В честь ответного подарка.

— Будешь делать все что скажу! Иначе… Я убью Мэта. Убью на твоих глазах. А тебя… тр*хать буду. Каждый день. Пока не сдохнешь… от моей любви ненасытной!

— Убл*дина!

— Ах-ха-ха! Как же люблю манипулировать сердцами беспомощных малышек! Эххх, не представляешь, как заводит! А может взять тебя по быстренькому? Что скажешь, красотка? Как там моя девочка поживает?

Соскучилась, небось, за крепышом Сэмом младшим?

— Пошёл ты, гнида бездушная! Лучше убей..

— Мммм! Зачем же так быстро умирать… Обожаю, когда мучаются!

— Ты просто псих! Ты больной человек!

— Возможно… Но меня это чертовски заводит! — резко впивается граблями в мою грудь, сжимая так, словно насквозь прокалывает, словно у него вместо пальцев ножи, как у «Фредди Крюгера», — В общем так, рыбонька! Можешь расслабиться! Не буду тебя сегодня еб*ть во все сочные местечки, потому как дело кое-какое имеется с братиком моим ненаглядным — «контракт» называется. Просто не мешай нам, стерва ты драная! Поняла! Еще хоть одна выходка подобная, типа случайно пролитого вина, клянусь… обоих на мясорубке перемолочу!

Так что… будь паинькой! Золотце моё драгоценное…

Неожиданно отпускает.

Жадно глотаю воздух, словно под водой сутки находилась, а с ужасом наблюдаю как уёб*ще к прикроватной тумбочке подходит и что-то берёт из первого выдвижного ящичка:

— Кольт, «М». Дружбанчик мой любимый. С одного выстрела голову на куски разрывает… — вертит «игрушку» на указательном пальце, демонстрируя свою власть, — Поняла да, что будет, если Мэту взболтнёшь о нашей встречке!? Твоя задача, дорогуша, убедить его как можно быстрей контракт подписать. Ясно!

Приподнимаюсь, опираясь на дрожащие локти, но ничего не отвечаю.

Тогда, чудовище вальяжно ухмыляется и резко направляет пистолет точно на меня:

— По сто раз повторять не буду!

— Ясно. — Покорно отвечаю, замечая, как перед глазами вся никчёмная жизнь мелькает. Всего одно движение пальцем… и меня больше нет.

— Лады, деточка! — напяливает маску добродушного человека, а ствол под пиджаком прячет, — Тогда возвращаемся на тусовочку?! Умойся для начала… И в порядок себя приведи! Выглядишь так, словно бульдозер раз двадцать переехал…

Хмыкает, тыкая указательным пальцем на соседнюю дверь, продолжая разъедать моё ватное тело ядовитым взглядом угольных глаз. Глаз, в которых ничего, кроме ужаса и насилия, не существует.

Осторожно сползаю с кровати, направляясь в ванну, неосознанно передвигая непослушные, дрожащие ноги по деревянному паркету, спотыкаясь, заплетаясь на каждом шагу. Затем… просто умываюсь, смывая горькие, слёзы отчаяния с мраморного, безжизненного лица.

Кажется, тело живёт отдельно от души. Нет не живёт, а просто существует. А я, как личность, просто выживаю. Ибо уже привыкла.

Привыкла к разному дермецу, в которое бесконечно вляпываюсь.

Сэм продолжает наблюдать. Наслаждаясь моим состоянием, моей слабостью, моими слезами, моей покорностью.

Что ж… Сэм. Ты победил.

А я… Я проиграла.

* * *

— Возвращайся первой. Сначала, пройди прямо по коридору, поверни налево. Там уборная. Скройся на три минут, а затем — спускайся в зал, к своему любовничку. Я буду через пятнадцать минут.

— Мне пофиг. Как только вернусь в зал, домой поедем.

— А что, праздничек не понравился? Хм… Наверно потому, что в этот раз вечеринка прошла без жёсткого тр*ха?!

Свинья! Чмо бессердечное! Да чтоб ты сдох! Чтоб в аду вечно жарился!

Чтоб твоя душа до тла сгорела и, вновь, не возродилась никогда….

— Прости, куколка, но по некоторым причинам, не смог пригласить ни

Фреда, ни Чарли. Один через трубочку жрёт, а второй в тюрьме гниёт.

Так бы повторили наше безудержное веселье.

Молчу, отворачиваюсь, ногтями раздираю кожу на ладонях, тем самым пытаюсь подавить душевную боль телесной.

— Вообще, ты, если по-чесноку, крутая баба! Такое замутила… И все ради меня! Жаль, что обломалась. Не спросишь, как я тебя раскусил?

— Как… — холодно огрызаюсь.

— Просто догадался. Знал, что раз ты здесь, значит нужно ожидать любого подвоха. С тортом круто получилось. Ну а девку, подставную, не стоило особых усилий обломать. Сколько ей предложила? Три штуки? Ну а я пять. За то, что тебе подыграет. Клёво я всё разлулил!

Скажи, а!

Гнида подлая… Ну где же справедливость в этом чёртовом мире???

— Это все? — продолжаю соблюдать хладнокровное самообладание, с трудом осознавая, почему ещё до сих пор в обморок не грохнулась.

— Неа… Честно, с удовольствием бы снова отымел. Капец, как хочу твою задницу отменную… Может, и ты меня хочешь?

— Пошёл ты… тв*рь!

Сдерживая новую порцию неконтролируемого слёзного потока, под хриплый хохот конченного выродка, открываю дверь, выбегаю в прихожую и мчусь в уборную, мечтая просто умереть. Быстро и неожиданно.

* * *

Что сказать… По поводу всего случившегося?? Наверно ничего… Ведь я практически смирилась. Смирилась с тем, что моя жизнь — просто отчаянная борьба за выживание.

На протяжении семи лет, волнует лишь один долбанный вопрос «За какие такие грехи я заслужила весь этот кошмар?» И как мне наконец проснуться?

Жаль, не известно…

Возвращаюсь к Мэту, удивляясь, почему до сих пор дышу? Почему сердце ещё бьётся? Почему не остановилась от внезапно нахлынувшего бурного потока негативных переживаний, ощущений, наблюдений?

Подхожу к столику, с облегчением замечая, что Мэт всё также одурманенно ''валяется'', упершись лбом в собственные ладони.

— Милый… — легонько трясу за плечо, стараясь говорить чётко, ровно, спокойно, — Поехали домой, водитель уже ждёт.

— Эммии… — приподнимается, перехватывая мою опухшую руку, — Ты ж м-моя хорошая… я так тебя-я люблю-ююю!

— И я тебя, очень… — помогаю встать, поддерживая за талию и вывожу из дома, а спиной ощущаю, как кто-то провожает нас наглым, испепеляющим взглядом.