Страница 39 из 40
— Я обещала, что ты увидишь своего ублюдка. И папочка посмотрит!
— Нет, пожалуйста, нет!
Я была готова умолять. Ползать в ногах. Соглашаться на что угодно. Лишь бы она не трогала мое дитя.
— Лючия! Я же уже сказал, что это не мой ребенок! — Виктор задыхался. Порезы открылись и свежая кровь смешивалась с подсохшей. — Лючия!
— Мне уже все равно! Эта девка соблазнила тебя! Она приперлась за тобой, хотя я обещала оставить её в покое!
Лючия визжала. Белый костюм побурел от крови и грязи, волосы растрепались. Она казалась ведьмой, чем-то потусторонним. Кем угодно, но не человеком.
— Умоляю! — и я задохнулась от боли внизу живота.
По ногам потекло горячее. Виктор взвыл, а я боялась посмотреть вниз. Но боль становилась нетерпимой и я не удержалась.
Кровь. Она текла по бедрам, пропитывала остатки чулок, собиралась тяжелыми шариками на полу, смешиваясь с пылью и тут же высыхая. И каждая капля уносила часть меня.
Голова закружилась и я перестала понимать, что происходит. Звуки стали глухими, словно в уши напихали плотной ваты. И движения… Все вокруг двигались медленно, как в толще воды.
Я видела ухмылку Лючии. Как кидаются к ней шрамированный и Кайо, как помогают скинуть жакет и брюки. Как она пинает их за то, что те умудрялись коснуться губами ног и живота.
Видела, как мешком падает на пол освобожденный из пут Виктор. И видела, как устремляется вверх член, полный желания.
Стоны и вскрики доносили как из под воды. Довольное лицо Лючии, счастливое — Виктора. И — полные зависти глаза двух других мужчин. Их интересовала только Лючия, я была лишь мебелью.
Но сейчас это не радовало. Эмоции пропали. Я только смотрела на совокупляющихся на полу мужчину и женщину. И понимала, что это последнее, что я вижу в своей жизни.
Но, теряя сознание заметила яркий квадрат дверного проема — кто-то распахнул дверь, и дикий крик штопором ввинтился в уши:
— Ева!
39
Монотонное пиканье ввинчивалось в мозг, не давая нырнуть обратно в пустоту. Там не было боли. Там было спокойно и тихо. А меня туда не пускали!
Раздражение заставило открыть глаза.
Белый потолок. Матовый шар лампы. И это назойливое пиканье! Хотелось закрыть уши, закрыть газа и чтобы никто не беспокоил.
Но попытки пошевелиться закончились вспышкой боли. Алой, как тропический цветок.
Кто-то вскрикнул. Послышались голоса. Я не понимала ни слова. А потом…
— Ева! Евочка!
Голос был знаком. Что-то из прошлого. Но что?
Я не могла вспомнить. А голос все звал и звал. Мешал. Не давал уснуть. А в довершении всего кто-то прикоснулся к руке.
И это оказалось так больно, что я закричала.
И вспомнила.
Два тела, что сплелись в угаре первобытной похоти. Стоны. Крики. И кровь, стекающая по бедрам.
— Ребенок!
— Тише!
Сильные руки не давали встать. Я кричала, пыталась вырваться, дралась. Кулакам стало больно — видимо, я даже куда-то попала. Но хватка не ослабевала. А потом я почувствовала укол.
Но легче не стало.
— Мой ребенок!
— С ним все хорошо, все хорошо, тише! Успокойся!
Кто-то гладил меня по спине, по голове. И постепенно я поняла смысл того, что мне говорили.
— Ребенок? — спросила еще раз, глотая слезы.
И послушно улеглась обратно.
— С ним все в порядке. Мы успели вовремя.
Артем выглядел ужасно. Худой, с синяком под глазом, из-под белого халата, накинутого на плечи, выглядывал ворот растянутой футболки. А под глазом расползался чернотой синяк.
И это настолько не вязалась с реальностью, что я на миг забыла обо всем.
— Мы успели вовремя, его спасли, — Артем говорил быстро, словно боялся, что не успеет сказать.
— Он жив? — руки прижались к животу. Кажется, это единственное место, которое не болело. — Аты?
— Я тоже жив, — усмехнулся Артем.
— Разве?
— Видела бы ты себя! — он с готовностью рассмеялся, словно сбросил с плеч тяжелый груз. — Немощь бледная!
Ответить я не успела: палату превратилась в проходной двор.
Какие-то люди в белых халатах крутил меня, вертели, осматривали со всех сторон, спрашивали… Я не понимала ни слова, и Артем переводил. На английский, насколько я могла понять.
— Где я? — поинтересовалась шепотом. — Ты меня в Англию притащил?
— Ты была нетранспортабельна, так что прости, это все еще Испания. Виктор настоял на этой на этой больнице, всех на уши поднял, он…
Я отвернулась. Слышать о нем не хотелось.
Но и от той боли, что выматывала меня дома, не осталось и следа. Её сменила другая, больше похожая на грусть.
— Это ты меня вытащил? — перевела тему.
— Да. Когда ты исчезла, я подумал, что вернулась домой. Хорошо, догадался позвонить. Хозяйка сказала, что тебя нет. Ну, я и всполошился. Виктор, — он запнулся, — понял, что что-то не так. И как с ума сошел. Твердил что-то про месть, про Лючию, про опасность. Потом велел ехать в полицию, дал несколько адресов и тоже… исчез. Сказал только, что попытается протянуть время. Я потом уже узнал, что он испугался, когда понял, что Лючия ушла примерно в это же время.
— А она…
— Под стражей. Её пытались освободить под залог, но ты иностранная подданная, да еще Виктор выступил на стороне обвинения. В общем, не получилось у её адвокатов. Хотя сумму предлагали огромную.
— Подожди, я не понимаю, — виски ломило и легкий массаж не помогал. — Можешь объяснить еще раз?
— Сейчас готовится медицинское освидетельствование Лючии. Но знаешь, в любом случае, то, что она творила… это сродни колдовству. Мужчины, которых она хотела, просто теряли голову. Ради одного её взгляда готовы были на все. Знаешь, они объясняли это БДСМ. Но поверь, это обыкновенный садизм. И мужчины оказались от неё зависимы психологически. Даже Виктор. К счастью, он нашел в себе силы… выступить против.
— Как он?
Я начинала понимать, что он тогда тянул время. Оттягивал ярость обезумевшей садистки от меня, подставляя собственное тело. Но не испытывала ничего кроме благодарности. А перед глазами стояла Лючия и взгляд, каким на неё смотрел Виктор.
— Они сейчас проходят курс психологического лечения. Знаешь, Виктор его, оказывается, уже проходил. И даже почти вылечился. Сбежал. Ева. я не знал, что он у тебя прятался! Честно! Иначе бы вел себя по другому. Дурак.
Последнее слово пробормотал, оно явно не предназначалось для моих ушей.
А я все не могла избавиться от наваждения. Вздохи, стоны… и неприкрытое обожание.
— Знаешь, не видно было, что он мучился.
Артем кивнул:
— Да, он наслаждался. Виктор попал к Лючии еще подростком. Она и вырастила его… как хотела. Знаешь, на самом деле деньги решают почти все. Даже в случае с ним — решили. Стоило пообещать отцу мальчика взять его в мужья и сделать наследником состояния.
— Бедняжка! Как он страдал.
Съязвить не получилось. Потому что память тут же напомнила еще одну картинку: кусок кожи с татуировкой. И нож, прорезающий её «до мяса».
— Потому и сбежал. Но эта сволочь его нашла. И знаешь, как? Через общих знакомых! Пообещала хорошие деньги, и его сдали. Причем тот, кого Виктор считал другом. Программист.
Сердце ухнуло как в бездонную яму.
— Тот, что делал мне сайт?
— Он самый. В общем, Виктор тебе не расскажет, но его шантажировали тобой. Лючия сказала, что разрежет на кусочки и скормит бродячим собакам. Или медведю в зоопарке. У Виктора не было причин не верить, поэтому он бросил все и вернулся. А я, придурок… Не надо было везти тебя к нему. Понадеялся, что поговорите и ты оклеймаешься. Прости.
— Я понимаю. Артем, я же умирала тогда. Если бы не ты…
— Никогда себе не прощу, — вдруг всхлипнул он. — Я ведь… А, ладно!
От резкого разворота полы халата взметнулись. А я не могла понять, что случилось. Пазл сложился, но поведение Артема оставалось загадкой.
40
Происшествие вызвало скандал. Целых две недели все газеты и новости пестрели различными интерпретациями. Репортеры рвались в больницу, чтобы взять интервью. А мне хотелось покоя.