Страница 12 из 64
Едкая жидкость прокатилась по пищеводу, упала в желудок. Во рту сохранился горьковатый привкус, но в остальном эффект был воистину поразительным. Дмитрий вмиг почувствовал ослабление боли в голове и суставах, а его сознание окончательно прояснилось.
— Да, ничего зельице, — признал он, прислушиваясь к ощущениям.
— Вот и хорошо, — радостно ответил Миролюб и одобрительно кивнул. — Мама ушла ночевать к соседке, так что Вас никто не побеспокоит. Ваши вещи я перенес, а коляска стоит рядом с кроватью. На кухонном столе — ужин. Словом, будьте нашим гостем. Если Вам ничего больше не нужно, то я тоже пойду.
Миролюб коротко поклонился и направился к двери.
— Постой! — окликнул его Дмитрий. — Не поленись, закрой окна обратно. И хватит «выкать», давай на «ты».
— Согласен, — улыбнулся Миролюб.
Язычник охотно выполнил просьбу гостя и не задавал лишних вопросов. За это Дмитрий был благодарен ему вдвойне: не рассказывать же незнакомцу о затаенных страхах.
Глава 7
Богач волен есть лакомые блюда, украшать росписью потолки и стены у себя в доме, владеть замком… Да, все это ему доступно; но довольство жизнью выпадает, пожалуй, на долю других.
Жан де Лабрюйер
На следующее утро Дмитрия разбудил осторожный стук в дверь.
— Открыто! — крикнул Селиванов сонным голосом.
Дверь распахнулась, впуская поток свежего воздуха и Миролюба.
— Доброе утро, — поздоровался язычник. — Как спалось?
— Неплохо, — поразмыслив, прикинул Дмитрий. — А ты куда так вырядился? — уточнил он, осматривая наряд Миролюба.
— Здесь мы не носим обычной одежды, тем более синтетической. Так сказать, возвращаемся к корням в духовном и в материальном плане, — пояснил Миролюб. — Если ты по-прежнему хочешь поучаствовать в обрядовом действе, то и тебе придется переодеться.
— Надо, так надо, — пробурчал Селиванов и принял у язычника сверток с одеждой.
— Помочь тебе? — предложил Миролюб.
— Не нужно, я привык справляться сам.
Одевать новую одежду, оказалось совсем легко. Выданный ему костюм состоял из туникообразной льняной рубахи, доходившей Дмитрию до колен, широких штанов и кожаных ботинок, напоминавших своеобразные мешки, одевавшиеся на ступни. К наряду прилагался и плетеный пояс — Селиванов небрежно завязал его в узел.
— Нет, не так! — ухнул Миролюб. — Пояс нужно подвязывать под левую руку.
— Почему? — Дмитрий удивленно вскинул брови.
— Пояс служит оберегом! Наши женщины научились плести эти детали убранства на дощечках, восстановив прежнюю традицию.
Дмитрий заметил своим обычным язвительным тоном:
— А штаны и рубашка? Неужели и их вы ткете на древних станках?
У Миролюба и мускул на лице не дрогнул.
— Почему ты так думаешь? У нас есть современное оборудование, на котором изготавливается ткань, а вот материал мы выращиваем сами.
— Выходит, не брезгуете дарами цивилизации?
Выпад Дмитрия не задел Миролюба.
— Теми, что не наносят вред окружающей среде, пользуемся охотно. Но все же мы стремимся к тому, чтобы не зависеть от установившейся в обществе системы.
Селиванов продолжил «кусаться»:
— Но и от денег «паломников» не отказываетесь?
— Увы, — развел руками язычник, — нас вынуждают обстоятельства. Мы практически полностью обеспечиваем себя продуктами питания, одеждой, инвентарем и прочими необходимыми вещами, но вот арендная плата растет каждый год.
Миролюб выглядел крайне опечаленным, повествуя о тяжелом финансовом положении общины. Он рассказал Дмитрию о том, что местная администрация взымает с них аренду втридорога, препятствует их развитию, не разрешает общинникам продавать излишки продуктов, выращенных ими на обжитой земле. В бедах поселения Миролюб обвинил всю сельскую администрацию и ее главу, Игоря Широкова, в первую очередь.
Но поступки арендодателей не вызвали осуждения Дмитрия.
— А этот ваш Широков, парень не промах! — присвистнул он. — Понял, что уточка несет золотые яйца и не преминул этим воспользоваться.
В словах Селиванова звучало некое одобрение действий главы администрации. Еще бы! Ведь и сам Дмитрий множество раз прибегал к подобным уловкам.
— Не думаю, что стоит продолжать разговор об этом, — насупился Миролюб. — Нам пора идти. Ты готов?
Дмитрий, критически оглядев себя, признал, что в новой одежде он смотрится и чувствует себя на удивление легко и свободно, словно носит ее всю жизнь.
— Да, пошли.
Раннее утро приветливо встретило их легким ветерком и яркими лучами солнца, причудливо играющими на каплях дождя, дрожащих на деревьях и травах после ночной непогоды.
Дмитрий, никогда не задававшийся вопросами сельского хозяйства, отметил, насколько местная почва отличается от всего, что он видел ранее. Размытая дождем земля не прилипала к колесам его кресла, оставляя липкие следы грязи, она была рыхлой и мягкой, словно ее взбили огромным венчиком. Плодовые деревья цвели так буйно и обильно, что у Дмитрия кружилась голова от необычайно сладкого запаха.
— Неплохо у вас все обустроено, — заметил Селиванов, рассматривая ухоженные огороды и сады. — Какое удобрение используете?
— Только натуральные продукты, — ответил Миролюб.
Дмитрий, сообразив, что речь идет о навозе, подозрительно повел носом, но кроме одуряющего запаха ранних цветов и сочной зелени, ничего не почувствовал.
— Дело не в удобрении, — добавил Миролюб, — а в самом отношении к земле. Мы обращаемся с ней с великой любовью, с почитанием, потому-то она и одаривает нас столь щедро.
— Ну да, конечно, — скептично отозвался Дмитрий. — Скажи, а этот ваш божок, которому вы поклоняетесь, он вообще — кто?
— Велес?! — удивленно переспросил Миролюб. — Разве тебе о нем ничего не известно? Обычно прибывшие сюда заранее наводят справки и знают, к кому и зачем идут.
— Так представь себе, что я первый, кто этого не сделал! — рассердился Селиванов. — Так кто он?
— Велес — владыка мертвых, мудрости и магии. Он покрывает небо дождевыми тучами, заволакивая его туманным руном; выгоняет на небесные пастбища облачные стада. Велес — покровитель земледелия и скотоводства. А так как скот раньше считался основным достоянием племени, то он еще и Бог богатства!
— Ну, точно, теперь все сходится, — заявил Дмитрий. — Вы поклоняетесь ему, а он одаряет вас урожаем. Скажи, Миролюб, а этот Велес случайно не заставляет вас работать до седьмого пота и подобным образом добиваться больших результатов?
— Твой настрой может отрицательно повлиять на обряд и лишить тебя права на исцеление, — предупредил гостя Миролюб.
— Все, замолкаю, — примирительно сообщил Селиванов.
И недолгое время действительно молчал, рассматривая распростертый перед ним пейзаж. Они с Миролюбом проходили мимо приземистых деревянных домов, и от нескольких еще исходил смолистый аромат свежей древесины. Жилища выглядели комфортными и оставляли впечатление полного благополучия своих хозяев.
Внимание Дмитрия привлек резной орнамент, а в вернее — символы и изображения на наличниках: вырезанные умелой рукой лучи солнца завершались женскими фигурками или лепестками цветов; лапы, хвосты животных и руки-ноги людей незаметно переходили в растения с отходящими от них отростками, похожими на птиц.
Миролюб заметил озадаченный взгляд гостя и поспешил пояснить:
— Природа-Мать объединяет все живое, и эти изображения — символы бессмертия единого океана жизни. В ней нет четких граней, и все насущное может принимать любой облик. Наши предки верили, что их тела способны переходить из одного мира в другой и приобретать разнообразные, иногда причудливые формы.
— Где то я уже слышал, что душа после смерти переселяется в животное или растение, — припомнил Дмитрий. — Сдается, ваши предки присвоили чужую идею?
— Не ваши, а наши общие предки! И я говорю не о переселении душ, а о том, что тело может трансформироваться в существующем воплощении.