Бегство от одиночества

Он ушел, а Ханна, словно оплеванная, с дрожью в ногах продолжила подниматься по ступеням. Стараясь сохранить лицо, она медленно дошла до дома и заперлась в комнате. Вечером ужинать не спустилась, сославшись на головную боль.

И утром настроение оставалось противным и взвинченным. Обнимая руками подушку, лежала на кровати и не собиралась вставать. Миссис Моррис пыталась зайти в комнату, но на ее стук Ханна не отвечала, во второй раз пожалев, что остановилась у хозяйки, любящей читать нотации и поучения. Уже на третий день от чопорности супруги пастора ее тошнило.

Тем не менее через полчала стук стал необычайно настойчивым, и изображать, будто она крепко спит и не слышит, стало невозможно. Накинув пеньюар, раздраженная и злая мисс Норт открыла скрипучую дверь.

Миссис Моррис, увидев ее соблазнительное кружевное облачение, забыла, зачем пришла. Она замерла на пороге, жадно хватая ртом воздух и сжимая букет желтых роз. Едва пришла в себя, высоким голосом заголосила:

— В этом доме живет почтенный, уважаемый пастор и я, достойная женщина с безупречной репутацией. А вы ведете себя, как развратница. И вид у вас как у…

— Вам понравилось. Благодарю, — в ответ равнодушно ответила Ханна.

От подобной дерзости миссис Моррис растерялась на мгновение.

— Вон из моего дома! — кричала она от возмущения.

— Как вернете десять долларов, сразу съеду. Не имею желания оставаться.

От негодования и жадности у женщины затрясся подбородок.

— Два доллара за четыре дня — уже неплохо. Иначе останусь до конца месяца! — хладнокровно ответила мисс Норт. — Деньги были вам уплачены при мистере Вуде, при свидетелях, так что будьте добры.

На возгласы супруги почти беззвучно пришел мистер Моррис, и Ханна не успела спрятаться за дверь. Увидев ее в черно-красном пеньюаре, небрежно накинутом на плечи, мужчина смотрел, не мигая. Хозяйка не видела мужа, стоящего со спины, поэтому продолжала ругаться и, держа рукой дверь, не позволяла постоялице закрыть ее.

— Стыда у тебя нет! Развратная девка! — швырнув розы на пол, супруга пастора развернулась, чтобы уйти, но, заметив мужа, бесстыдно разглядывающего Ханну, разъярилась еще больше. — Забери, распутница, свои десять долларов и убирайся вон!

— А отчего не все двенадцать. Неужто, взятые у распутницы два доллара, не будут жечь вам руки? — усмехнулась Ханна.

— Забери все свои деньги и убирайся.

— Обязательно! — разозленная и оскорбленная мисс Норт громко захлопнула дверь перед носом хозяйки.

— Чего, бесстыдник, смотришь на блудницу!? — накинулась Мэриетт на мужа.

Ханна сидела на кровати, подперев дверь стулом. Она была опустошена и в отчаянии. Боясь расплакаться перед Мэриетт, пыталась успокоиться и набраться сил, чтобы спуститься и выйти на улицу. Живот урчал, но Ханна решила: лучше быть голодной, чем показать, что глупые злые слова задели ее за живое.

Цветы оказались от неизвестного анонима, но фривольная подпись: «Прекрасной кокетке» наталкивала на мысль о том, что это от того человека, пристававшего на набережной. После произошедшего и на улицу было страшно выйти одной. Вдруг подойдет еще один из таких поклонников, и она разрыдается от отчаяния у всех на виду. Она ощущала себя несчастной и падшей грешницей.

«Все из-за гордыни и безмерных грехов моих. Я достойна того, что получаю…» — корила она себя, занимаясь самоедством и самобичеванием. А потом пришла апатия. Встав на колени, Ханна начала усердно и искренне молиться.

Выплакавшись, стала засыпать, но легкий стук в окно вырвал из охватывающей дремоты. Сначала Ханна подумала, что это птичка или осенний лист, но легкий стук повторился. А потом еще раз. Подойдя к окну, украдкой посмотрела вниз и увидела, как стоя одной ногой на обрезанном суку, а другой на тонкой ветке, Саймон бросает мелкие камешки в окно.

Увидеть знакомое, улыбающееся лицо в минуту отчаяния, было приятно и радостно, как глоток прохладного лимонада в летний зной. Не устояв, Ханна открыла окно и высунула голову.

— Как ты? — без обиняков спросил он. — Судя по глазам, не очень.

Ханна молчала.

— Можно подняться?

— Зачем?

— Ты не рада меня видеть?

— Может, и рада, но осталось только Мэриетт застать тебя в комнате, и прозвище "распутница" навсегда останется со мной.

— Ты так спокойно об этом говоришь? — удивился Саймон.

— Неспокойно. Со вчерашнего дня я неспокойна.

— Ну, можно? Клятвенно обещаю, если застанет, я на тебе женюсь.

— Конечно, а потом миссис Вуд и Мэг устроят мне райскую жизнь.

— Матушка нет, а Мэг уже устроила. Так можно? — Саймон посмотрел на нее самыми честными глазами.

— Но если поведете себя не как джентльмен, я буду кричать.

— Я буду очень воспитанным джентльменом. Обещаю! — произнес мистер Вуд, влезая в окно раньше, чем получил разрешение. Он столь ловко поднялся на второй этаж, словно всю жизнь только и занимался тем, что забирался тайком в чужие комнаты.

— Ого, только появились в Байборо, уже цветы от поклонника? — кивнул мужчина на лежавшие на полу розы. — Не жалко?

— Нет. И не смотрите на меня так. Пусть обо мне говорят, что хотят, но это только слухи.

— Кстати, о слухах! Выпить не хотите? — он снова достал серебряную флягу.

— Нет. Я не настолько наивна, чтобы пить в собственной комнате, полураздетой, при постороннем мужчине.

— Я без коварства предлагаю, для успокоения.

— Теперь все стало еще хуже? — обреченно спросила она.

— Смотря, с какой стороны посмотреть… — издалека начал мистер Вуд. — На днях Мэг спросили, как так случилось, что незамужняя мисс Марвел пересекла два штата с женихом без сопровождения, и она вспомнила о вас, как о компаньонке Лидии. Однако Мэгги не была бы собой, если бы не рассказала о вас все что знала, добавив свои домыслы. Так что город взбудоражен, все только и говорят о вас.

— Я поссорилась с миссис Моррис.

— Из-за цветов?

— Нет, пеньюара.

— Красивый, представляю ее лицо! — улыбнулся мужчина, осматривая с большим интересом изгибы женского тела. Растерянная мисс Норт сидела перед ним как ни в чем не бывало и совершенно не смушалась, но всем своим видом показывала, что ближе ему подходить не следует.

— Я хочу уехать… — вздохнула Ханна. — Очень хочу.

— Уедете позже. Сейчас бежать от слухов, значит показать, что это правда. Вы их боитесь?

— Боюсь, — она села на кровать и накинула на себя одеяло, чтобы не вводить мистера Вуда в грех соблазнения.

— А не стоит, — он сел на стул, ближе, чем ей хотелось бы.

— Я одна, — обреченно произнесла Ханна.

Саймону хотелось подойти ближе, обнять, успокоить, но что-то подсказывало, что делать этого не стоит. Мисс Норт пока что его чарам не поддавалась, а торопить события, как он знал, не стоило, поэтому не стал предпринимать попытку придвинуться ближе.

— У вас есть я! — заверил мистер Вуд, но его слова не впечатлили Ханну. Она лишь грустно улыбнулась.

— И что, мой друг, мне делать?

— Как что? Одеться, собрать вещи, переехать к вдове Грапл — доброй женщине, а потом надеть самое красивое платье и пойти на танцы.

— Ты шутишь?

— Неа, — покачал он головой, — Если они ждут, что ты будешь страдать и прятаться, не стоит доставлять им подобной радости. Пусть лучше испытывают зависть. Только представь: ты и я! И нам все завидуют! — заговорщицки произнес Саймон.

— Не пойду!

— Пойдешь! Два месяца нужно провести с пользой и радостью. А, может, и меньше. Ален старается изо всех сил.

— Фу, Саймон. Неприлично разговаривать с дамами о подобном!

— Делать можно, а говорить нельзя?! — рассмеялся мужчина.

— Мистер Вуд, вы — пошляк! Вон из моей комнаты!

— Вернусь через час, самое позднее. Собери вещи и жди, — бросил он напоследок и скрылся в окне.

«Боже мой, моя репутация окончательно загублена! — с грустью подумала Ханна и протянула руку к оставленной мистером Вудом фляге. — Мерзавец! Какой мерзавец!»

Конец ознакомительного фрагмента.