Страница 16 из 16
– Ты уверен, что тебе на медицинский? – волновалась Фира.
– Ну а куда ж еще! Не в армию же, – хохотал Йося. – Потому что там чины тоже только выкрестам дают. А может, ты в офицеры пойдешь, Фирка?
– Ира, Ирина я теперь! – шипела Фира. – Ой не нравятся мне твои настроения, братик…
Фира поделится опасениями с Еленой.
– Какой университет?! – гаркнет та. – Ему сначала годик санитаром отбегать, говна понюхать, больных помыть, там, глядишь, и видно будет, что ему надо. А давай ко мне под крыло – уж я присмотрю, будь спокойна.
– Вот это меня и пугает, – задумчиво протянула Фира.
Йося воспринял предложение послужить у Фердинандовны как шутку:
– Ты чего, сестренка? Какой брат милосердия? Не глупи! Я на врача иду, а не подтирать в богадельне.
Он вернется из университета чернее тучи.
– Сказали, что год стажировки и рекомендательные письма обязательно. И что квота евреев опять сокращается, даже с деньгами – не больше десяти процентов. Так что реально дорога мне к твоей Гордеевой.
Год не понадобится. Через два месяца Йося Беркович окончательно и бесповоротно осознает: медицина – это не для него. Первый позор случился не в морге, а в родзале – Йося, увидев сакральный переход из мира иного в белый свет, а проще говоря – прорезание детской головки, рухнул в обморок, сломав головой стул и сколов себе передний зуб. А потом он повторил падение в морге, проблевался в палате, увидев сифилитика с провалившимся носом, и сбежал из перевязочной. К чему эти стрессы такому модному парню? Тем более что кругом революционеры, самообороны, большие деньги, дерзкие теракты и даже движение за права евреев.
– Голубь мой сизокрылый, лети-ка ты отсюда. Твоя сестра и то покрепче будет, – потрепала его по щеке Гордеева.
Страхи Фиры насчет связи с кланом Вайнштейна не оправдались. Случилось кое-что похуже: юный Беркович увлекся идеями сионизма. Он начал приносить сестре книжки на идише:
– Читай, совсем язык забудешь.
Фира ворчала:
– Йося, у нас во дворе его не забудешь. Мне бы русский доучить.
Младший Беркович смотрел с укоризной:
– Детей хоть бы научила.
Фира вспыхнула:
– Зачем? Они все крещеные. Чтоб они тоже по квотам в десять процентов поступали или чтоб за черту оседлости не выезжали? Йосик, дай покоя и сам бы не совался: не дай бог опять погромы – к тебе первому придут.
– Фира, ты стала совсем гойка, но я тебя люблю все равно. Отдай мне Нестора или Ханку – дай я их научу.
– Йося, не смей. Заклинаю. Не ломай жизнь ни мне, ни им. Все уже случилось еще в Никополе. Любить надо! Можешь – люби такую, не можешь – уходи. Поздно что-то исправлять. Поздно и бесполезно.
На выходе из двора Йосю встретил юный экс-крысолов Борька Вайнштейн:
– Дядя Йося, а ты рррэволюционэр? – сильно грассируя, поинтересовался он.
– Нет, я еврей, – ухмыльнулся Йося.
– А папа сказал, что все рэволюционэры – евреи.
– Малой, тебе что надо, не все евреи революционеры, – Йося рефлекторно проверил наличие жилетных часов.
– Дядя Йося, а рэволюцинэры против газетчиков?
– Все против газетчиков. Они врут безбожно и деньги за брехню берут.
– Я тебя понял, – заговорщицки подмигнул ему Боря и побежал домой с воплем: – Заговорщики тоже против газет!
Ни Йося, ни бдительная мадам Полонская не придадут значения этой детской глупости. А через два месяца достойные продолжатели семейной династии Мойша и Боря закатятся во двор с двумя мешками свежайшей продукции братьев Крахмальниковых.
Совсем рядом, в трех кварталах на углу Глухой и Госпитальной находилась «Одесская паровая конфектная и пряничная фабрика». Семейное производство за последние пятнадцать лет разрослось до промышленных масштабов. Скромный пекарный цех Абрама Вольфовича Крахмальникова возле Привоза помогал содержать восемь сыновей. Усилия оправдались – Лев и Яков подхватили и развили отцовское дело. И уже строили новые цеха возле Чумки. Леденцы, карамель, шоколад, пряники и даже халва были нарасхват по всему городу. Такой прыти от молдаванских пекарей не ожидали – крупные кондитерские Либмана и восточные сладости Абрикосова и Амбразаки, несмотря на модность, и близко не подходили к обороту Крахмальниковых. Секрет был в дешевизне и качестве. С их двумя леденцами местные биндюжники могли всосать целый самовар.
– Мадам Голомбиевская, вам до чаю! – Пацаны щедро насыпали Нюсе сахарных подушечек и пряников и двинулись дальше по квартирам.
– Ирина Михайловна! С Новым годом!
– Норка, Ритка, ходите – мы вам халвы принесли! В бонбоньерке!
Заспанный Сема в пальто, кальсонах и штиблетах на босу ногу вышел во двор:
– Отродье, вы шо, обнесли Яшу с Левой? Мине ждать неприятностей?
– У своих не воруем, – гордо пропыхтел Боря и затарабанил в дверь соседке:
– Мадам Полонская! Вам гостинчик под елочку!
– Шо такое? – Софа Полонская приняла шоколадку и заглянула в мешок:
– А мармеладу нет?
– Все есть! Берите! – ухмылялся Боря.
– Дай вам Бог здоровичка! Сема, шо, у нас вторая Ханука?
– Та сам не знаю! Банда, кого обнесли?
Мойша шепнул ему, проходя в дом:
– Скоро узнаешь. Исполнили в лучшем виде! Вот десятину прогуливаем. На фарт.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.