Цифровая пустошь

– Вы, наверно, и так все знаете от ваших коллег из Москвы, – пожал плечами Стэн. – Но если в двух словах… Я программист. Работаю в международной группе специалистов, занимающейся архитектурой Интернета. Таких групп есть больше десятка. Наша занимается транзитом базового интернет-протокола с версии IPv4 на версию IPv6. IP – это межсетевой маршрутизирующий протокол. Он объединяет отдельные компьютерные системы в общую всемирную сеть и обеспечивает доставку пакетов данных между ее узлами. Без этого протокола Интернет невозможен. Сейчас осуществляется постепенный глобальный переход с четвертой версии на шестую, которая позволяет адресовать значительно большее количество узлов, чем предыдущая, обеспечивает более четкую иерархичность адресов, упрощает маршрутизацию и избавляет от некоторых вторичных протоколов и поддерживающих программ. В общем, делает Интернет быстрее и эффективнее. Можно сказать, что это новая ступень в эволюции сети. Но переход на нее очень трудоемкий, требует времени и значительных ресурсов со стороны операторов связи, производителей ПО и владельцев сетей. Мы сейчас находимся на пике активности по переходу. Задача нашей группы состоит в том, чтобы создать поддерживающие программы, которые могли бы максимально облегчить транзит с IPv4 на IPv6. Если по-простому, то мы создаем своеобразные «методички» по переходу на новый протокол. Это такие программы, которые при запуске сами делают всю работу, а оператору надо только подтвердить прилагаемые настройки. И все – переход завершен. Такая система значительно облегчает весь процесс и подталкивает даже тех, кто хотел остаться на старой версии протокола, перейти на более современную. А таких по миру еще очень много. Взять хотя бы у нас… Практически все госструктуры до сих пор сидят на четвертой версии. В мои обязанности в рамках рабочей группы как раз и входит адаптация «методички» к нашим условиям и работа с основными клиентами по ее применению. Ну и в рамках своих полномочий я контактирую и с операторами, и с Минобороны, и с правительством, и еще много с кем.

– В каком виде находится эта ваша «методичка»? – спросил полковник.

– Это автоматизированная программа, которая сама практически без постороннего участия проводит все настройки для перехода на новую версию протокола. Во время разработки она расположена на облачном сервере, к которому имеют доступ только члены моей рабочей группы. А готовая версия передается потребителю на отдельном носителе, чтобы он мог самостоятельно прогнать ее через антивирус и проверить на наличие вредоносного ПО. Мы заботимся о безопасности наших клиентов.

– Это хорошо, что заботитесь, – задумчиво кивнул полковник. – У вас в ближайшие две недели назначены встречи с вашими, как вы выразились, клиентами в Министерстве обороны и в кабмине. Их специалисты говорят, что готовы принять вашу «методичку» и что запустить ее надо бы до определенного срока. К чему такая спешка? Вы привязаны к конкретной дате?

– Жесткой привязки нет. Но мы стараемся успеть к моменту, когда будет массовый переход на новые более современные маршрутизаторы, позволяющие использовать большее количество строк в таблице маршрутизации, – пояснил Стэн и, увидев непонимающий взгляд полковника, продолжил: – Мы называем этот момент «день 768 тысяч» или просто «768К»* (*К от kilo – приставка в международной системе единиц, обозначающая тысячу). 768 тысяч – это количество доступных маршрутизаторов. В этот условный день у существующих маршрутизаторов закончится память для хранения глобальной таблицы маршрутизации – особого файла, в котором хранятся IP-адреса всех подключенных к Интернету сетей. Из-за этого мы ожидаем замедление передачи данных и другие перебои в работе Интернета, вплоть до отключения некоторых его сегментов. Так уже происходило в 14-м году, когда был исчерпан лимит выделенной памяти в 512К. По расчетам, «768К» наступит через три недели, и мы хотим запустить в России нашу методичку по переходу на IPv6 до этого момента, чтобы избежать возможных проблем с маршрутизаторами.

– Звучит убедительно, хотя я ничего и не понял, – эфэсбэшник посмотрел на Мару, та в ответ только развела руками. – А наши коллеги, айтишники из МО и кабмина, вообще знают про «768К»? Вы тут говорите об отключении Интернета и перебоях в работе.

– Конечно, знают. Все уже почти год готовятся к этому дню. Наши провайдеры и основные сети перешли на новое более современное оборудование и софт. Проблемы, конечно, будут, но только на локальном уровне у мелких незначимых сетей, которые не успеют перейти на новые маршрутизаторы с расширенной памятью. Во всяком случае, Интернет у нас не ляжет.

– Это радует, – без особой уверенности проговорил Ткачук и сделал пометку в небольшом блокноте. – И на какой стадии сейчас находится ваша работа над «методичкой»?

– На завершающей. Осталось русифицировать кое-какие куски и прогнать ее несколько раз на эмуляторе в тестовом режиме. На это уйдет неделя. Потом я передам программу клиентам в Москву, они проверят ее на безопасность и примут решение о запуске. На это в зависимости от согласования может уйти еще неделя или больше. Во всяком случае, наша рекомендация перейти на новую версию IP-протокола до наступления «768К». Сам переход времени почти не занимает. Так что, если все сложится, как мы планируем, через две-три недели основные государственные сети России перейдут на IPv6.

– И где здесь подвох? – полковник с хитрым прищуром взглянул на Стэна.

– В смысле?

– В прямом смысле. Где зарыта та дохлая собака, которая после запуска новой версии начнет так вонять, что вся страна задохнется.

– Я не понимаю, о чем вы, – широко раскрыв глаза, удивился Стэн.

– Я пока и сам ничего не понимаю, – задумчиво поскреб подбородок Ткачук. – Но чувствую, это «ж-ж-ж» неспроста, как говорил один забавный медвежонок из доброго советского мультика. Дело в том, Станислав Валентинович, что наблюдение за вами ведется давно и достаточно профессионально. Мы подняли ваши перемещения за последние пару недель. Провели по камерам. Уже тогда за вами был «хвост». Простенький такой, бесхитростный, но самый настоящий «хвост». Как вы думаете, кто бы мог за вами наблюдать? Кто может быть заинтересован в том, что вы делаете, и какая может быть у этой заинтересованности цель?

– Понятия не имею.

– Вы к религии как относитесь? – поинтересовался полковник.

– Без фанатизма. Чувства верующих уважаю, но сам от попов держусь подальше. А к чему вопрос? – насторожился Стэн.

– Дело в том, что за вами следили неопятидесятники. Это такая религиозная ветка есть у протестантов. Инструкции они получали от священника, немца, проповедующего в Калининграде, а тот выходил на связь с кем-то в Италии.

– Херасе! У протестантов что, своя разведка есть?

– Не бог-весть какая, но наружное наблюдение они освоили неплохо. То есть вы в сектах, религиозных общинах не состоите? – спросил эфэсбэшник и, увидев, как Стэн энергично затряс головой, продолжил: – Хорошо. Тогда будем разбираться дальше. Расскажите мне, кто состоит в вашей группе разработчиков Интернета, кто из какой страны, кто руководитель.

Понимая, что разговор затягивается, Стэн загнанным взглядом посмотрел на Мару, которая, изобразив на лице искреннее сострадание, в очередной раз бессильно развела руками.

Беседа с эфэсбэшником продолжалась еще около часа. Стэн в общих чертах рассказал про своих коллег по группе и про руководителя. Затем полковник поинтересовался рекомендуемым графиком перехода на IPv6 в других странах и, убедившись, что всем рекомендовано применить разработанную группой методичку до «768К», задал несколько вопросов о том, насколько отличаются программы перехода в разных странах.

После разговора Ткачук, Мара и Серега перешли в другой номер, оставив Мельника на некоторое время одного. Совсем сбитый с толку происходящим, он уселся на кровать, машинально взял пульт и попытался включить телевизор, но тот вместо изображения выдал на экран грустное окошко «сигнал отсутствует». Не понимая, что происходит, он повалился на спину и, закинув руки за голову, попытался расслабиться.