Страница 2 из 13
Екатерина продолжала стоять перед Генрихом и ждала ответа. Она взяла его за руку и заглянула в лицо. Фон Берг почувствовал себя последним негодяем, не оправдавшим надежд девушки. Он осторожно высвободил руку и подошел к столу. Красный сургуч на конверте светился кровавым пятном.
– Не знаю… Я не знаю, что будет, – он снова замолчал, собираясь с мыслями. – Простите, я не должен был допускать нашей взаимной привязанности. Теперь послушайте и не возражайте. Для нас нет других вариантов, и вам придется смириться с этим. Какое бы решение завтра ни принял Совет, мы останемся только наставником и ученицей. Все едва не зашло слишком далеко. И нам надо немедленно остановиться.
Она смотрела на него со страхом и болью:
– Я не умею и не могу владеть своими чувствами. Вы же видите – это мне неподвластно…
Ему безумно хотелось обнять девушку и утешить. Он видел ее терзания и от этого чувство вины только возрастало.
– Вы молоды, наше наваждение постепенно забудется, – он не смотрел на нее.
Где-то в глубине души ему хотелось, чтобы Катрин возражала, но это было бы слишком жестоко. Он должен прекратить это безумие.
– И вы тоже все забудете? – девушка пристально смотрела ему в глаза.
Генрих не ответил. Он должен был ей солгать, но не смог, поэтому просто молчал. Конечно, он ничего не забудет и его чувства к этой наивной девочке останутся с ним до конца жизни. Только ей об этом знать не надо.
Екатерина продолжала пытливо смотреть на него, словно пытаясь проникнуть в его мысли.
– Тогда мне надо вернуть вам обещание, – она невольно вздохнула.
– Нет, слово не вещь, его нельзя вернуть. Что сказано, то сказано… Я обещал, что буду всегда рядом – так оно и останется. Мы будем рядом, но не вместе, – он снова посмотрел в окно.
Яркий свет слепил глаза, хотелось уйти в тень, подальше от жестокой реальности. На душе было муторно.
И как с этим теперь жить? Безысходность накрыла его с головой. Отвратительно чувствовать беспомощность и невозможность изменить ситуацию. Это всегда злило и раздражало Генриха. А сейчас это было просто невыносимо. Еще пару месяцев назад фон Берг даже представить не мог, что его холодное сердце сможет так глубоко полюбить. Роскошная и умелая любовница графиня Рокотова вполне его устраивала. С ней все было понятно и просто. Дорогая, знатная и красивая содержанка. Он ей платил, она его радовала – и никаких душевных переживаний.
Два эгоиста с безумно высокими амбициями вполне подходили друг другу. Три года вместе, пока Полина не начала его ревновать и не устроила безобразную сцену. Он расстался с графиней, и ни секунды не сожалел об этом. Пожалуй, именно Полина помогла Генриху понять, что наивная и чистая девушка для него не просто ученица.
И всего несколько дней назад Полина едва его не убила. А Катрин вытащила с того света. Какой ценой юная девушка пережила весь этот кошмар? Она так волновалась за него. И он не смог устоять, дал волю чувствам.
Теперь Полина стала очень опасна, а виной всему его легкомыслие и безответственность. Под удар первой, безусловно, попадает Катрин – ненависть к ней его бывшей любовницы безгранична. Если он отправится на Остров, кто защитит его неопытную ученицу от обезумевшей ведьмы? Конечно, Братство будет ее оберегать. Но не так, как он.
Как теперь все запутано. Хотела девушка поступить в Университет, готовилась, строила планы на будущее. И совсем не интересовала его. А потом он предложил ей невинную аферу и вот результат – ее жизнь висит на волоске. А он не сможет ей ничем помочь, потому что, скорее всего, его ждет каторга.
Фон Берг вспомнил слова своего отца: «Ты разобьешь наивной девушке сердце. Если ты действительно любишь, пожертвуй собой ради ее будущего, ради ее душевного спокойствия. Будь благороден и пойми, что ты ей не пара». Тогда он не слушал отца – происходящее было всего лишь невинной ложью. Генрих не задумывался о последствиях, а зря. Теперь все повторяется как в страшном сне, только это уже не глупая шутка, а жестокая правда.
Фон Берг исподлобья посмотрел на девушку. Он ей и правда не пара. Ее вид сжимал сердце и вызвал сочувствие. Всего несколько минут назад они оба были бесконечно счастливы. Что теперь делать с их чувствами? Они не могут просто расстаться и больше никогда не встречаться. Их связывает Служение. Если его все-таки оправдают, они будут постоянно вместе, это их долг перед Братством. И это безумно тяжело и жестоко – постоянно рядом, бесконечно далеко. Наставник и ученица, у которых теперь не будет общего будущего в обычной жизни. Только Служение.
Екатерина смотрела на него, не отрываясь. В ее карих глазах не было слез, только бесконечная грусть. Будто она хотела запомнить каждое уходящее мгновение. Безусловно, Екатерина тоже все понимает. Она так молода и неопытна, как ей удастся со всем этим справиться? Фон Берг чувствовал ответственность за происходящее. Он не должен был допустить подобного. Надо было вовремя остановиться. Но сердцу не прикажешь, холодный рассудок здесь не властен.
Генрих еще чувствовал сильную слабость, голова кружилась. Он невольно облокотился о подоконник. Свежий ветер из приоткрытого окна принес некоторое облегчение.
– Вам плохо? – робко спросила девушка. – Хотя не отвечайте, и так понятно…
Барон благодарно ей улыбнулся:
– Со здоровьем все в порядке. Остальное, да, плохо. Я должен был думать о последствиях. Простите.
Она робко положила руки ему на плечи и попыталась поцеловать. Он отстранился:
– Пожалуйста, не надо делать этого из жалости, – попросил фон Берг.
Еще четверть часа назад он жаждал ее поцелуя. А теперь боится его, боится, что не справится со своими желаниями.
– Это не жалость, – она сказала то, о чем им теперь нельзя даже думать.
Искушение было велико. Возможно, это их последний вечер вместе. Она сегодня готова на все. Любовь и отчаяние – опасная смесь. А потом что ждет ее? Еще большее отчаяние и боль.
– Тогда тем более не надо… Все закончилось.
– Знаю. Я подчинюсь вашему решению. Вы правы, как всегда, и очень благоразумны, когда дело касается меня, – Екатерина говорила обреченно, и в ее словах слышался невольный упрек.
– У вас все наладится, – барон хотел приободрить свою ученицу. – Говорят, время лечит.
Лечит, наверное, но не каждого. Его сердце будет болеть всю оставшуюся жизнь. Но, возможно, это продлится недолго.
Екатерина продолжала смотреть на него.
– Нет, мне этого не надо, – она покачала головой. – Нельзя так просто все забыть. Я этого не хочу, не требуйте невозможного. Но я принимаю ваше решение. Мое вы тоже не измените – я ничего не буду забывать, и мои чувства останутся прежними. Не пытайтесь меня переубедить. Не тратьте на это времени и не бередите душу ни себе ни мне. И давайте больше не будем возвращаться к этому. Никогда.
Он согласно кивнул:
– Хорошо, не будем.
Решение Екатерины беспокоило его, но спорить с ней сейчас бесполезно. Возможно, позже она сумеет вернуться к обычной жизни. Ее молодость должна взять свое. Она еще встретит любовь и будет вспоминать о своем первом увлечении с легкой и приятной грустью. Вот тогда ему станет по-настоящему плохо.
Они еще некоторое время молчали. Яркое летнее солнце заливало комнату слепящим светом, и это было неуместно – слишком радостно. Генрих заговорил первым:
– Завтра, до начала заседания Совета, вам надо передать письменный отчет Магистру о том, как Полина напала на нас. Напишите все подробно и правдиво, не надо меня выгораживать. Мы с Егором тоже должны написать отчеты. Потом Магистр побеседует с нами. Точнее, он будет в страшном гневе, так что приготовьтесь – это будет совсем не беседа. Когда Магистр зол, он слов не выбирает.
– Меня это не волнует. Пусть гневается, тем более, что я и правда виновата. Не ожидала и не была готова к нападению. Из-за моей растерянности вы могли погибнуть. Магистр может ругать меня последними словами. Хотя какое это имеет значение? – Екатерина думала совсем о другом.