Вампитеры, фома и гранфаллоны

ГЛОРИЯ: Я забыла здесь часы. (Показывает на часы.) Теперь они со мной.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Кажется, я запретил вам появляться в этом здании!

ГЛОРИЯ: Я и не появлюсь.

ФРАНКЕНШТЕЙН (ЛИТТЛУ): Караульте ее здесь. А я пока проверю, как и что. Не исключено, что она успела что-то натворить. (ГЛОРИИ) Не хотите ли предстать перед судом за попытку предумышленного убийства? (В микрофон.) Том! Ты меня слышишь?

СВИФТ (через переговорное устройство): Слышу!

ФРАНКЕНШТЕЙН: Разбуди ее. Я должен проверить, все ли с ней в порядке.

СВИФТ: Ку-ка-ре-ку!!!

Слышно, как механизмы на нижнем этаже начинают набирать скорость. СИЛЬВИЯ открывает глаза, приятно удивленная.

СИЛЬВИЯ (ФРАНКЕНШТЕЙНУ): Доброе утро, Норберт!

ФРАНКЕНШТЕЙН: Как вы себя чувствуете?

СИЛЬВИЯ: Так же, как всегда, когда просыпаюсь: отлично! Словно я на морском берегу. Глория! Доброе утро!

ГЛОРИЯ: Доброе утро.

СИЛЬВИЯ: Доктор Литтл! Вы решили остаться еще на день?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Это не утро. Через минуту вы опять уснете.

СИЛЬВИЯ: Я опять заболела?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Вряд ли.

СИЛЬВИЯ: Вы хотите мне сделать еще одну операцию?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Успокойтесь, прошу вас (достает из кармана офтальмоскоп).

СИЛЬВИЯ: Как я могу быть спокойной, когда мне предстоит еще одна операция?

ФРАНКЕНШТЕЙН (в микрофон): Том! Дай ей транквилизаторы.

СВИФТ (в переговорном устройстве): Будет сделано!

СИЛЬВИЯ: С чем я должна расстаться на сей раз? С ушами? Волосами?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Сейчас мы поможем вам успокоиться.

СИЛЬВИЯ: Или с глазами? Мои глаза, Норберт! Настал их черед?

ФРАНКЕНШТЕЙН (ГЛОРИИ): Ну что, крошка? Смотри, что ты наделала! (В микрофон.) Где там твои чертовы транквилизаторы?

СВИФТ: Сейчас начнут действовать.

СИЛЬВИЯ: Ладно. Не имеет значения. (ФРАНКЕНШТЕЙН осматривает ее глаза.) Так все-таки мои глаза?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Ни то, ни другое, ни третье.

СИЛЬВИЯ: Легко досталось, не жаль и потерять.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Вы здоровы, как молодая породистая лошадь.

СИЛЬВИЯ: Я уверена, появился производитель отменных глаз!

ФРАНКЕНШТЕЙН: «Эр-си-эй» делает отличный товар, но мы пока не собираемся что-либо у них покупать. (Отходит, вполне удовлетворенный.) Все отлично. (ГЛОРИИ) Вам повезло.

СИЛЬВИЯ: Я радуюсь, когда моим друзьям везет.

СВИФТ: Усыплять?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Подожди. Мне нужно еще проверить кое-что внизу.

СВИФТ: Понял. Конец связи.

СЛЕДУЮЩАЯ СЦЕНА

ЛИТТЛ, ГЛОРИЯ и ФРАНКЕНШТЕЙН минутой позднее входят в комнату с машинами. СВИФТ сидит у консоли управления.

СВИФТ: Сменщик опаздывает.

ФРАНКЕНШТЕЙН: У него дома проблемы. Хочешь хороший совет? Никогда не женись. (Он изучает прибор за прибором.)

ГЛОРИЯ (потрясенная обстановкой в комнате): О господи! О господи!

ЛИТТЛ: Никогда не видели ничего подобного?

ГЛОРИЯ: Нет.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Она была здесь великим специалистом по волосам. Обо всем остальном заботились мы – обо всем, кроме волос. (Показатели одного из приборов озадачивают его.) Что это? (ФРАНКЕНШТЕЙН легонько ударяет по прибору, и тот начинает показывать правильные данные.) Так-то лучше!

ГЛОРИЯ (глухо): Наука…

ФРАНКЕНШТЕЙН: А что, вы думали, находится в этой комнате?

ГЛОРИЯ: Я боялась думать. Теперь я понимаю, почему.

ФРАНКЕНШТЕЙН: У вас есть хоть какое-нибудь научное образование, чтобы оценить хотя бы приблизительно то, что вы здесь видите?

ГЛОРИЯ: В школе я два раза засыпалась на экзамене по естественной истории.

ФРАНКЕНШТЕЙН: А чему вас учили в колледже косметологов?

ГЛОРИЯ: Дурацким вещам для последних дураков. Как красить лицо. Завивать и развивать волосы. Стричь волосы. Красить волосы. Ухаживать за ногтями на руках, а летом – и на ногах.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Я полагаю, вы разболтаете всем о том, что видели здесь, когда выйдете отсюда?

ГЛОРИЯ: Вероятно.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Зарубите себе на носу: у вас нет ни мозгов, ни достаточного образования, чтобы квалифицированно говорить о том, что мы здесь делаем. Понятно?

ГЛОРИЯ: Возможно.

ФРАНКЕНШТЕЙН: И что же вы скажете людям – там, снаружи?

ГЛОРИЯ: Ничего особенно сложного. Просто…

ФРАНКЕНШТЕЙН: Ну?

ГЛОРИЯ: Что у вас есть голова мертвой женщины, подсоединенная к разным машинам и механизмам, и вы целыми днями играете с ней. И что вы не женаты, и все такое прочее.

Сцена замирает, как на неподвижной фотографии. Темнеет. Светлеет. Фигуры начинают двигаться.

ФРАНКЕНШТЕЙН (в ужасе): Как вы можете называть ее мертвой? Она читает «Домашний женский журнал»! Разговаривает! Вяжет! Пишет письма друзьям по всему миру!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «