Страница 1 из 7
Архимандрит Иов (Гумеров)
Тихие воды последней пристани: Книга воспоминаний
© Иов (Гумеров), архим., 2018
© Сретенский монастырь, 2018
Вместо предисловия
Чем ближе я подхожу к той черте, которая отделяет мою земную жизнь от будущей, тем чаще погружаюсь в прошлое. Желание вспомнить прожитую жизнь и записать все, что сохранила память, вызревало во мне недолго. Оно родилось как нечто естественное. Раньше я не догадывался, что это занятие может быть столь радостным и увлекательным. Объяснение этому нахожу в том, что именно сейчас, когда наступила старость, я полно вижу на всех этапах своей жизни направляющую десницу Божию. Отрадно наблюдать, как ведет Господь человека по жизни, сохраняя его и направляя на путь спасения. Как избавлял Он от гибели, как удерживал на протяжении всей жизни от выбора ложных путей.
Сейчас для меня очевидно, что Бог вел меня именно туда, куда я пришел. Он даровал мне православную христианскую веру, священство и монашество. В моей жизни действие Божественного Промысла особенно зримо и очевидно потому, что итог моей жизни (православие, священство, монашество) никак не объясним ни происхождением, ни воспитанием, ни образованием, ни профессиональными занятиями. Господь повернул течение моей жизни. От Господа направляются шаги человека; человеку же как узнать путь свой? (Притч. 20, 24). Мысль о том, что именно Господь Бог направлял меня в жизни, является не только моим внутренним убеждением. Это ясно из того факта, что в конце я пришел к тому, к чему никогда осознанно не стремился. Я никогда не ставил себе цели стать богословом, священником, монахом. Не только тогда, когда учился в школе, в университете или в аспирантуре, но и позже, в период работы научным сотрудником, я не имел таких намерений. Мысль об этом показалась бы мне тогда почти фантастичной. Планы человеческие, даже самые продуманные, несовершенны и изменчивы. Бог же творит всегда всем во благо. Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом (Притч. 19, 21). Даже если мы сами об этом и не помышляли.
Чаще всего Господь Бог творит Свою волю через людей. Среди несчетного множества людей, которые встретились мне на жизненном пути, я прежде всего вспоминаю тех, кого послал мне Бог. Каждый из них в разные периоды жизни, даже не догадываясь о том, помогал мне идти тем путем, которым вел меня Бог. Я пишу о них с особым расположением и чувством благодарности. Без них моя жизнь была бы иной.
Представления обыденного сознания о старости крайне примитивны. В действительности каждый возраст Господь Творец наделил замечательными достоинствами. Священный писатель старческую седину называет венцом славы (см. Притч. 16, 31), имея в виду человека, который в жизни выбрал стезю правды. На старость сетуют обычно люди, которые в эту пору вступили с пустыми руками, не собрав духовных богатств. Марк Туллий Цицерон, написавший в шестьдесят два года диалог «О старости», замечает устами Катона Цензора: «Тем людям, у которых у самих нет ничего, что позволяло бы им жить хорошо и счастливо, тяжек любой возраст; но тем, кто ищет благ в самом себе, не может показаться злом нечто основанное на неизбежном законе природы, а в этом отношении на первом месте стоит старость»[2].
В старости приходит то спокойствие, какое известно человеку, совершившему нелегкий труд. Жизнь – особый труд, который возлагает на каждого Бог. Желать поменять старость на молодость – значит уподобиться царю Коринфа Сизифу, который почти уже поднял на вершину горы тяжелый камень, а он сорвался. Надо спуститься вниз и начинать все заново. Помню, в декабре 1996 года, когда я преподавал в Московской духовной академии, исполнилось пятьдесят пять лет проректору ее, профессору Михаилу Степановичу Иванову. День был будний. В перерыве между лекциями он угостил преподавателей (было нас несколько человек) какой-то выпечкой, приготовленной в нашей трапезной. Будучи проректором по учебной части, он должен был следить, чтобы у студентов не было двоек. Наверное, поэтому пошутил: «Это единственный случай, когда две двойки лучше двух пятерок». Я промолчал, но внутренне не согласился: вернуться к двадцатидвухлетнему возрасту – значит скатить поднятый на гору камень, а потом тридцать три года вновь его поднимать.
Достигнув старости, человек вступает в период постоянных болезней, которые он должен воспринимать как удел его возраста. Премудрый Творец через недуги постепенно освобождает нас от привязанностей к земной жизни. Старому человеку порой бывает физически трудно выполнять самые простые повседневные обязанности. На всех его делах лежит печать немощи. В иные дни, когда труды кажутся превосходящими силы, нередко посещает желание просить Господа Бога взять его из земной жизни. Однако человек должен побеждать это желание. Только Господь знает, кода мы готовы к переходу из времени в вечность. Бог даже великим святым определил разную меру продолжительности жизни и здоровья. Здесь человек стоит перед тайной, в которую войти не может. Преподобный Антоний Великий жил сто пять лет. До последних дней жизни он сохранял телесную крепость. А его младший современник вселенский учитель Василий Великий прожил сорок девять лет. Часто тяжело болел. «Непрерывные и сильные лихорадки так изнурили мое тело, что сам себе кажусь чем-то таким, что хуже и меня самого. После этого припадки четырехдневной лихорадки более двадцати раз повторяли свой круг. А теперь, когда, по-видимому, освободился я от лихорадок, до такого дошел изнеможения сил, что в этом не отличаюсь от паутины», – писал он о себе Мелетию в 375 году.
В старости человек имеет полноту жизненного опыта. Никакой разум, даже самый глубокий и сильный, не может восполнить его отсутствие. Символом старости является седина: Слава юношей – сила их, а украшение стариков – седина (Притч. 20, 29). Однако жизненный опыт лишь тогда является богатством, когда жизнь человека строится на истинных духовно-нравственных ценностях. В противном случае груз прожитых лет будет мешать человеку, если даже он в конце своего пути придет к Богу. Пожилые люди утрачивают способность воспринимать новое, поэтому бремя бездуховной жизни будет тянуть в прошлое.
Человек осознаёт наступившую старость не сразу. Сначала о ней свидетельствует только число лет. Римляне началом старости считали шестидесятилетний возраст. Однако внутренний настрой человека еще остается прежним. Жизнь продолжается без заметных перемен. Сохраняющаяся способность к труду и медленно слабеющая жизненная активность поддерживают в человеке иллюзии, что старость еще не наступила, что все идет своим чередом и так будет всегда. Но проходит несколько лет, и телесные немощи все более настойчиво напоминают о том, что надо внутренне измениться и жить в согласии с законами последнего периода жизни, когда с каждым годом убывают силы. Это человеку во благо: в старости постепенно отмирает интерес ко многому тому, на что в молодости напрасно растрачивались силы.
Сознаю себя немощным и грешным. На закате дней все более чувствую руку Божественного Промысла, Который вел меня через все эти годы. И может быть, некоторые события, которые мне удалось пережить, и рассказы о людях, с которыми меня свел Господь, будут интересны читателю.
Начало
Жизнь моя началась в воскресенье 25 января 1942 года. Я родился на восточной окраине нашей обширной страны в маленьком городке Челкар (с марта 2000 года – Шалкар) Актюбинской области на западе Казахстана. Шел двести восемнадцатый день страшной, разрушительной войны. Нас отделяло от линии фронта несколько тысяч километров, но война едва не унесла и мою жизнь еще в младенчестве.
1
Строка из стихотворения Осипа Мандельштама «С веселым ржанием пасутся табуны…».
2
О старости. О дружбе. Об обязанностях: Сб. М.: Наука, 1974. С. 8.