Страница 4 из 5
– Владыко святый, как велишь? Велят нам брады брить, а мы готовы главы наши за брады положить. Лучше нам, да отсекутся главы наши, неже да обриются брады наши.
Такой неожиданный вопрос обнаруживал в совопросниках самую твердую преданность вере отеческой, требования которой они понимали по-своему. Святитель спросил:
– Если отрубят голову, то вырастет ли вместо ее другая голова?
– Нет, другая голова не вырастет.
– А если обрить бороду, вырастет ли другая брада?
– Брада вырастет.
– Итак, лучше вам не пощадить бороды, нежели головы. Если и десять раз обреете бороду, она опять вырастет, а если отрубят голову, то она уже никогда не вырастет.
После этого разговора многие граждане сопровождали святителя и вошли в его келью. Святитель долго беседовал с ними о брадобритии. Оказалось, что царский указ о брадобритии весьма многих приводил в большое смущение: не лишиться бы образа Божия, если обреют бороду. Святитель объяснил, что образ Божий у нас не в бороде и вообще не в наружном виде, а в душе; ращение бороды не следует считать святостью, и что за бороду никто не получит Царствия Небесного.
Не довольствуясь для обличения раскола церковными поучениями и частыми беседами, святитель написал с этой целью большую книгу: «Розыск о раскольнической брянской вере». Книга эта написана была уже в последний год жизни святителя, в 1709 году, а напечатана была уже после его смерти.
Как в борьбе с расколом, так и вообще во всех своих пастырских попечениях о спасении своей паствы и всех, святитель Димитрий непрестанно проповедовал Христово учение и распространял здравые познания об истинной вере не только устной проповедью, но и многими своими писаниями, в которых подвизался ежедневно. «Моему сану, – говорил он, – надлежит слово Божие проповедати не точию языком, но и пишущею рукою. То мое дело, то мое звание, то моя должность!»
Выше упомянуто было, что духовное просвещение в то время было крайне слабо, или его почти совсем не было. Не только простой народ, но и лица духовного сана не знали важнейших истин веры. Книги тогда были великой радостью. Так святитель Димитрий говорит, что Библию в то время достать было весьма трудно, а поэтому даже некоторые высокопоставленные духовные лица не знали священной истории. Например, один игумен спрашивал его: когда Илия пророк был – после Рождества Христова или ранее? И «иные многие достойные смеха речи» слышал святитель, как например: ножом, которым ап. Петр отсек ухо Малху, тем потом пророк Илия перерезал жрецов Бааловых. И вот ввиду такого духовного невежества святитель решил написать Священную историю, «книжицею не зело великою и умеренною, чтобы мог всяк недорого купити и удобно о всех, яже в библиях, уведати в историях, каковым идут порядком». С этой целью святитель начал писать книгу «Летопись» от сотворения мира до Рождества Христова, но успел написать о библейских событиях только за 3500 лет.
Кроме этого святитель Димитрий составил также «Вопросы и ответы краткие о Вере» и «Зерцало православного исповедания» – это довольно пространный катехизис, причем святитель касается здесь неправоты учения раскольников, которых он называет перстоверами и брадоверами. Много и других писаний оставил после себя святитель Димитрий, как например: «Алфавит духовный», «Врачество духовное на смущение помыслов», «Молитва исповедания», «Апология во утоление печали», «Богомысленное размышление о пресвятых страстях Господа нашего Иисуса Христа» и другие. Что же касается церковных проповедей, то святитель писал их как в Ростове, так и ранее – в Малороссии – весьма много.
Все творения святителя Димитрия отличаются простотой изложения и теплотой религиозного чувства и читаются с истинным духовным наслаждением. За свои богомудрые и спасительные для нас писания святитель Димитрий по справедливости называется Златоустом Российским.
В своей повседневной жизни святитель Димитрий был великим постником. Пищи вкушал очень мало: в первую неделю Великого поста принимал пищу по однажды в день, во всю страстную седмицу кушал только в Великий четверток, в прочие же дни пребывал в молитве без пищи. Любил святитель дела благотворения и все свое имение раздавал бедным; он часто созывал бедных в свою крестовую палату и здесь делал для них обеды; сколько мог, делился с ними одеждами и охотно беседовал с ними о нуждах их. Со всеми святитель был весьма приветлив и внимателен. Когда кто из служителей его бывал именинник, тех он благословлял образами и дарил деньгами, но при каждом удобном случае говорил что-либо полезное для души. Так, например, он советовал всегда осенять себя крестным знамением, когда слышим бой часов, и читать в это время молитву «Богородице Дево, радуйся». Когда бывал болен, присылал в училище сказать ученикам, чтобы каждый из них прочитал за его здравие пять раз молитву Господню «Отче наш» в воспоминание пяти язв Христовых.
За свою святую жизнь и неусыпные труды святитель пользовался от всех глубоким уважением и любовью. Император Петр Первый, почитая святителя, часто вызывал его в Москву для проповедания и совершения богослужения. Для посещения святителя приезжали в Ростов вдовствующая царица Параскева Феодоровна с царевнами и жаловали его рясами и другими вещами.
Беспрерывные труды с бессонными ночами над писанием многочисленных сочинений надломили здоровье великого подвижника. В 1707 г., когда ему было от роду всего 56 лет, святитель писал преосвященному Стефану в Рязань: «И очища (глаза) не по прежнему глядят, и ручище пишущее дрожит», а через год после этого в письме к директору Московского печатного двора святитель говорит: «Часто изнемогаю, и Бог весть, могу ли начатое "летопись" совершить; понеже частые мои недугования перо от руки пишущей отъемлют, и писца на одр повергают, гроб же очесам представляют, и о смерти думать заставляют, а к тому очи видя мало видят, и очки не много помогают, и рука пишущая дрожит, и вся храмина тела моего близ разорения". Но несмотря на усиливающуюся слабость здоровья, святитель ежедневно ходил за богослужение, а в праздники сам служил литургию и проповедовал. Когда бывали в городах крестные ходы, святитель почти всегда сам ходил со святыми иконами вокруг всего города.
Приближалось время кончины великого подвижника. В 1709 г. осенью святитель стал особенно изнемогать; мучительный кашель не давал ему покоя. В день своего ангела 26 октября он с большим трудом служил литургию, от болезни изменился в лице и уже не мог сказать поучение, но слушал его, сидя у царских врат, когда составленное им поучение по тетради читал один из певчих. За обеденным столом с посетившими его гостями святитель хотя и сидел, но чувствовал крайнюю слабость. На другой день 27 октября в Ростов приехал из Переславля архимандрит Варлаам и был принят святителем с любовью. В этот день святителя просила к себе в дом проживавшая в Ростове бывшая кормилица царевича Алексея Петровича, монахиня Варсонофия. Святитель по нездоровью сначала отказался, но когда его стали усиленно просить о посещении, он, несмотря на крайнюю слабость, приказал себя вести. Недолго посидел святитель в гостях и на обратном пути едва дошел до своей кельи. Сильный кашель крайне беспокоил его, но больной не ложился в постель и ходил по кельи, поддерживаемый под руки служителями; потом велел позвать певчих. Святитель Димитрий очень любил пение и сам составлял гимны или канты. Доселе сохранились и пользуются известностью его канты: «Иисусе мой прелюбезный», «Надежду мою в Боге полагаю», «Превзыдох меру прегрешенми», «Похвалу принесу сладкому Иисусу», «Мати милосерда» и др. Пением этих-то кантов святитель теперь хотел утешить себя в тяжелой болезни. Во время пения он стоял у печки, согревая свою больную грудь. Послушав пение и отпустив певчих, святитель оставил у себя одного из них, особенно любимого за то, что он много трудился в переписывании сочинений. Оставшись наедине с певчим, святитель стал рассказывать ему свою жизнь, как он жил в молодые годы, как затем в совершенном возрасте жил в монастырях, как молился Богу, Пресвятой Богородице и всем угодникам Божиим и прибавил: «И вы, дети, молитесь так же». Потом благословил певчего, проводил его до дверей кельи и, прощаясь с ним, низко-низко почти до земли поклонился ему, благодаря его за труды по переписыванию сочинений. Певчий крайне смутился от таких проводов и от такого низкого поклона митрополита и сказал: «Мне ли, самому последнему рабу, Владыко святый, так кланяешься?» Но святитель опять кротко сказал: «Благодарю тебя, чадо», и вернулся в свою келью, а певчий заплакал и пошел домой. Проводив певчего и всех своих служителей отпустив спать, святитель стал на молитву.