Влюбиться без памяти

– Антон…

Из меня вырывается хрип, и отчаянно щурюсь в темноту, туда, где лежит после удара, тело мужчины. Имя бизнесмена гулким протяжным эхом прокатывается по арке, и я слышу свой собственный всхлип, полный натужного отчаяния и безысходности. Так, надо собраться с духом и подойти. Возможно, он жив и ему нужна моя помощь.

Соберись же, тряпка.

Накидываю манто блондинки себе на плечи, мгновенно оттаивая при этом, как Снежная Королева, и несусь по направлению к мужчине, лежащему на промёрзлой земле. Он лежит в неестественной позе, странно вывернув правую руку, а из-под его головы вытекает бордовая липкая жидкость, имеющая какой-то приторный тяжёлый запах.

Отпрыгиваю в сторону, испуганно озираясь по сторонам, и закрываю ладонью рот, пытаясь удержать содержимое желудка на месте. Нет, я не смогла бы работать врачом – совершенно не переношу вид и металлический запах крови.

– Нет, пожалуйста, держись, Антон.

Кажется, так назвала его взбалмошная блондинка?

Дрожащими от напряжения пальцами я достаю из кармана накрахмаленного передника свой простенький мобильный телефон, и набираю номер «Скорой помощи».

– Алло? Пожалуйста, приезжайте, тут на мужчину напали, на улице. Какие-то отморозки. Он весь в крови и не шевелится!

– Пожалуйста, назовите адрес дома, с которым вы находитесь рядом.

– Я не знаю. Тут недалеко – ресторан «Валенсия», а мужчина лежит в арке, поблизости от ресторана.

– Бригада уже выехала, ожидайте.

Сую телефон назад в карман фартука, и кутаюсь в манто незнакомой мне девушки, отчаянно вглядываясь в лицо мужчины – вдруг, он пошевелится, издаст стон, или хоть как-то даст знать, что он жив?

Хотя, можно пощупать пульс. Нужно только набраться смелости. Это только в кино все тут же бросаются на помощь пострадавшему, тотчас делая правильно, словно по учебнику, искусственное дыхание, или изумительно зажимают рану, чтобы остановить кровотечение. А некоторые, особенно изощрённые – вынимают пулю, не имея ни специального медицинского образования, ни навыков подобного рода. Это только в кино, но не в жизни. По крайней мере, не в моей.

Крови я боюсь до одури, и даже в поликлинике, в прививочном кабинете, умудряюсь упасть в обморок. Один вид острой иглы доводит меня до отчаяния, что же говорить о глубокой ране на голове почти незнакомого мне мужчины?

Блин…

Аккуратно, на ватных ногах, подхожу к бизнесмену, и сажусь на корточки, тут же пачкая подол дорогого манто. Да и хрен с ним. Если Юлия будет возмущаться, оплачу ей химчистку.

Ледяными пальцами сжимаю вены на запястье Антона, и облегчённо вздыхаю – пульс есть, он жив, но, возможно, сильно травмирован. Трогать его нельзя, я помню это с уроков ОБЖ – может быть только хуже. Хорошо, что он одет – лежать на промёрзлой земле не так уж приятно.

Тут в арке появляется щуплая девочка – подросток, укутанная в фиолетовый пуховик с меховым воротником. На голове малышки криво сидит розовая шапочка с огромным помпоном, а изо рта она выдувает огромный пузырь из жвачки. Девочка ведёт на поводке огромного чёрного пса, который при каждом движении открывает пасть, тяжело дыша.

– Ой.

Подросток останавливается в десяти метрах от лежащего на земле бизнесмена, и хлопает, отряхивая снег с рук, на которых красуются пушистые розовые варежки. Её собака, как ни в чём не бывало, подходит к красавчику, и начинает его шумно обнюхивать своим мокрым кожаным носом.

– Тётя, вы убили дядю?

Понимая, что сейчас всё может пойти наперекосяк, совершенно по иному сценарию, я поспешно качаю головой. Ещё не хватало, чтобы меня обвинили в нападении на мужчину. Тогда неприятностей не оберёшься.

– Нет-нет, на моего друга напали какие-то бандиты, но он жив, я уже вызвала медиков. Мерзавцы убежали в том направлении. Ты никого не заметила?

Я тыкаю пальцем правой руки, на которой всё ещё красуется обручальное кольцо, в конец арки, и выжидательно смотрю на подростка. Но девочка молчаливо качает головой, и указывает варежкой в темноту:

– Тётя, вон там что-то лежит.

Потом она с силой дёргает за поводок, пытаясь оттащить заинтересованную псину от лежащего на земле красавчика.

– Фу, Барон, нельзя! Этот дядя – весь в крови! Если ты сейчас измажешься, я не буду тебя мыть!

Я в недоумении смотрю на девочку, оттаскивающую пса. Подросток не испугался, не завопил дурниной, не убежал. Нет. Девочка преспокойно стояла рядом со мной, смотря на раненого незнакомого человека с абсолютно безразличным выражением лица.

Да даже сейчас я, взрослая двадцатишестилетняя тётка, вопила дурниной и выла, как побитая собака, не в силах подойти к пострадавшему бизнесмену, до одури боясь увидеть стеклянные неживые глаза, а эта девочка – совершенно спокойно выдувает пузыри из жвачки, стоя в шаге от тела.

А что бы сделала я в её возрасте? Наверняка, убежала бы сломя голову, зарылась бы дома с головой под одеяло и долго плакала. Почему нынешняя молодёжь такая чёрствая?

– Это опасный район? Ты здесь живёшь?

– Да, в соседнем доме. Район как район. Но бандиты тут не живут, я не слышала. А где сейчас безопасно? Я пойду, до свидания.

Подросток разворачивается на каблуках и спокойно идёт к выходу из арки, таща здоровенную собачищу за собой. В моей голове шевельнулась какая-то важная мысль, но я тут же, постаралась спрятать её поглубже, направившись к тому месту, что указала девочка.

Подбираю разбросанные рядом с мужчиной предметы – паспорт и наручные часы, которые бандиты, видимо в спешке, обронили. Ведь я отчётливо видела момент, когда бизнесмен снимал свои часы с руки. Убираю в карман – отдам мужчине потом, когда он придёт в себя. А я очень надеюсь, что красавчик выкарабкается. Вон он, какой молодой, самодостаточный, холостой – ему ещё жить да жить.

Вглядываюсь в совершенное лицо бизнесмена, которое вылепила мать-природа, и вздыхаю. Конечно, мне бы хотелось сейчас находиться с ним рядом в совершенно иной ситуации, но это лирика.

Кстати, как хоть его зовут? Точно Антон?

Открываю бордовую книжечку и впериваюсь взглядом в фотографию. Вот неправду говорят, что у всех людей в паспортах ужасающие фотографии, не похожие на реальность. В документе бизнесмена он был похож на греческого Бога Аполлона, сошедшего с небес на грешную землю – до того красив.

– Антон Михайлович Кожевников. Родился в городе Санкт-Петербург, десятого сентября. О, да ему тридцать два года!

Перелистываю странички, и нахожу чистый лист без единой отметки с надписью «семейное положение». Значит, он впервые сегодня решился вступить в брак, и что-то в итоге пошло не так.

А может, он просто выбрал не ту невесту?

Смотрю на лист прописки, пытаясь запомнить адрес красавца, куда, в случае чего, прислать его вещи, как тут до моего уха доносится медицинская сирена, с каждой секундой приближаясь всё ближе и ближе к арке.

Подскакиваю на ноги, выжидательно озираясь. Ну, где же медики? Антон, по всей видимости, потерял много крови – вон, какое бледное у него лицо, сравнялось по цвету с промёрзлой землёй, на которой он лежит.

Ещё пара минут – и карета «Скорой помощи» заезжает в арку, останавливаясь прямо передо мной воя и мигая маячками. Ох, слава Богу!

– Что тут у вас?

– Нападение. Какая-то банда. Обокрали ещё.

Полная врачиха в засаленном пуховике окидывает меня грозным взглядом, оценивая манто, в которое я укуталась, чтобы не замёрзнуть напрочь, и спрашивает, следя, как шофёр и медсестра аккуратно кладут пострадавшего на носилки.

– А вы кто?

– Его девушка.

– С нами поедете, девушка. Полиции показания дадите.

Запрыгиваю в автомобиль, садясь на жёсткое сидение, и хватаю Антона за ледяную ладонь. Отчего мне пришло в голову назваться его девушкой – сама не знаю. Но, язык мой – враг мой, ляпнула не подумав. Просто хотела чем-то ещё помочь этому красавчику, на которого я полгода уже пускаю слюни. Авось, и он на меня посмотрит другими глазами после того, как ему объявят, что именно я спасла ему жизнь.