Стихи

НА БЕРЕГУ На берегу Я человека встретил, На берегу морском, На берегу, где ветер так и метил Глаза мои запорошить песком, На берегу, где хмурая собака Меня обнюхала, а с вышины, За мной следя, таращился из мрака Своими кратерами шар луны И фонари торчали как на страже, Передо мною тень мою гоня. А человек не оглянулся даже, Как будто не заметил он меня. И я ему был очень благодарен. Воистину была мне дорога Его рассеянность. Ведь я не барин, И он мне тоже вовсе не слуга, И нечего, тревожась и тревожа, Друг дружку щупать с ног до головы, Хоть и диктует разум наш, что все же Еще полезна бдительность, увы! Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.

* * * Так Велика Гора черновиков, Бумаги каменеющая масса, Что, кажется, за несколько веков Мне разобраться в этом не удастся.

И не отточишь Никаких лопат, Чтоб все пласты поднять вот эти снова, Где происходит медленный распад Неуловимых элементов слова.

Но Ведь ничто не сгинет без следа Во что-нибудь оно переродится, И это нечто, скажем кровь-руда, Не мне, так вам однажды пригодится.

Быть может, все, О чем ты лишь мечтал, Сольется в бездне кладовых подземных В металл, который только бы летал И для решеток был негож тюремных:

В тот матерьял, Которому дано Работать не по-прежнему на сжатье, А лишь на растяженье, чтоб оно Не превратилось в новое распятье.

Возвел я Эту гору не один, И, подымаясь на ее обрывы, В мерцаньи снеговых ее седин Я различаю многие архивы.

Пусть к ним За рудокопом рудокоп Приложат нерастраченную силу Напомнит им гора черновиков Все что угодно, только не могилу. Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.

* * * Бывают Лица мертвенные, Краска, Как говорится, С них давно сбежала.

Так на лице равнины, словно маска, Снегов непроницаемость лежала.

Вдруг На столбе Мембрана задрожала И началась в эфире свистопляска, А на лице равнины, словно маска, Снегов непроницаемость лежала.

О, долго ль будет так? Не без конца ли? Ведь не расскажешь, что это такое!

Пахнуло бурей... А снега мерцали Обманчивой недвижностью покоя.

Равнина Будто что-то выжидала, Как будто бы ничто не волновало.

И, наконец, Завыла, Зарыдала Весна, какой еще и не бывало.

Нет, Не бывали ветры столь жестоки, И по оврагам, резким, как морщины, Коричневые бурные потоки, Вскипая, мчались по щекам равнины.

И это все Не что-нибудь иное Звалось весною, Слышите: весною! Но можно ли, об этом вспоминая, Назвать весной все это? Я не знаю. Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.

* * * Короче, Короче, короче! Прошу тебя, не тяни. Короче становятся ночи. Но будут короче и дни.

Все сроки Отныне короче И каждый намеченный путь. И даже пророкам, пророча, Не следует очень тянуть.

И хватит Стоять на пороге. Медлительность - это порок, Рассказывай, что там в итоге, Выкладывай, что приберег! Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.

ГНОМЫ Нас ссорят гномы. Много ли гномов? Гномов великое множество. Тут и там есть свой гном, но неведомый нам, И, зная их качественное ничтожество, Мы гномов не знаем по именам. В самом деле Ссорили нас великаны? Нет! Исполины не ссорили нас? Нет! Разве могли бы гиганты забраться в тарелки,

графины, стаканы И причинить нам хотя бы микроскопический вред? Нет! Это бред! Лишь одни только гномы за нами гоняются вслед! Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.

ТЕРРИКОНЫ Вы, Степные исполины, Терриконы-великаны, Тащатся к вам на вершины Вагонетки-тараканы.

И с вершин я шелест слышу, Шепчет осыпь:- Сыпьте, сыпьте, Громоздите нас превыше Пирамид в самом Египте.

Может быть, степей просторы, И сады, и огороды Все схоронится под горы Отработанной породы?

Нет, конечно! Не придется Вам столь гордо возвышаться: Все вопросы производства Будут иначе решаться.

И скакать по вас не станут Вагонетки точно блохи. Вас едва-едва помянут В новой атомной эпохе.

И тогда в своей гордыне, Терриконы-великаны, Сгорбитесь вы на равнине Разве только как курганы.

Так порой и в человеке Пропадает все живое Возвышался в прошлом веке, А глядишь, Оброс травою. Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.

ТРУСЫ Я попал в компанью мелких трусов, В круг их интересов и запросов, Колебаний и вчерашних вкусов. И сказал мне мелкий трус-философ:

- Это было бы наглейшей ложью Утверждать, что зря всего боимся! Мелкою охваченные дрожью, Мы двоимся как бы и троимся,

Чтоб казалось больше нас намного, Чем в природе есть на самом деле, И никто бы не подвел итога, И боялись нас и не задели! Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.

ПЕСНИ Пришел и требует:

- Давай мне песен!

Вот человек! Ведь в этом прямо весь он: Когда он грустен - дай веселых песен, А если весел - просит слезных бусин. Ведь вот каков! Таким и будет пусть он, И требует, наверное, по праву. - Что ж! Выбирай, которые по нраву!

И выбрал он. И слышите: запел он, Кой-что не так поет он: переделал. На свой он лад слегка переиначил. Но слышите: петь песни все же начал, Как будто хочет заново слагать их Своим подружкам в новомодных платьях. Почти свои поет, а не чужие... А я и рад, чтоб люди не тужили! Леонид Мартынов. Первородство. Книга стихов. Москва: Молодая гвардия, 1965.

НОЧЬ ПЕРЕД ВЕСНОЙ Весна ли, Оттепель ли просто Еще не понимаем сами, Но трескается льда короста, И благостными голосами О чем-то хорошо знакомом Поет капель, и в бездне неба Луна белеет хрупким комом Уже подтаявшего снега, И даже на далеких звездах Мелькают бытия миражи, И всколыхнулся спертый воздух В универмагах и в Пассаже, И в недрах метрополитена, И вестибюлях театральных. И шубы мечутся смятенно Во всевозможных раздевальнях, Как будто бы уже на теле И душно стало им и тяжко, И будто бы они вспотели, Устав метаться нараспашку. Они вспотели, а не люди, И думают, что хорошо бы, По некоторым данным судя, Теперь на отдых, в гардеробы. О, в эту ночь перед весною Давно пора желаньям сбыться Он близок, день, когда от зноя Весь мир в иное превратится. Час близок бабочке носиться И птице вольно изливаться, Жуку - жужжать, червю - копаться, А человеку - искупаться! 1950