Страница 11 из 15
Я не стала дожидаться ответа, мне просто безумно хотелось выговориться, поднялась, накинула на пижаму халат и пошлепала по общему коридору в общую же ванную. Дойдя до нее, наткнулась на запертую дверь и звук льющейся воды. Сверилась сперва с расписанием на стене: «С 10:12 до 10:24 – Образцова», затем с часами – 10:13. Уже мое время! Ладно, подождем.
Пока ванна захвачена оккупантами, вкратце расскажу конец ужасного вчерашнего дня.
– Рахат Лукумидзе! – гордо представился этот пингвин. – Можно просто Рашик!
– Рашик-Парашик, – вполголоса пробормотала я, сидящая на табурете.
Совершавшая две минуты назад свой виртуозный полет в небытие, я была поймана Рашиком и бережно усажена на сиденье, где и пришла в себя, чему поспособствовало помещение моего лица во влажную среду. Открывая глаза и ощущая мокроту, стекающую по щекам и носу, я, наивная, была уверена, что добрый самаритянин Рахат так быстро сбегал на кухню за водой и брызнул на меня. Оказалось, все куда хуже: Лукумидзе на меня попросту плюнул. Не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле слова. И правда, зачем куда-то бегать, когда рот и так полон бодрящей жидкости? И постарался на славу, уж плюнул – так плюнул, от души, так, что будущая партнерша по танцам мгновенно пришла в себя.
И теперь, после всего, он с ласковой улыбкой представился даме! Умереть не встать.
Я и впрямь не встала, так и осталась сидеть на табуретке. Только попросила:
– Принесите чем-нибудь вытереться!
– Щто? – не понял иноземец.
– Салфетки! Платки! Что угодно! – начала я тихо бушевать, хотя по жизни являюсь человеком уравновешенным и толерантным. Вот до чего воспитанных людей доводит южная горная непосредственность.
До абрека таки дошло, в чем соль проблемы. Он подошел ко мне вплотную и вытер мне лицо рукавом своей кожаной куртки, едва при этих грубых действиях напрочь не оторвав мне нос.
– Такь чисто? – вкрадчиво осведомился он.
– Чище не бывает, спасибо, – кивнула я и перешла к делу: – Вы знаете, какие испытания входят в конкурс?
– Знаю! Самба! – Говоря это слово, кавказец красочно отставил руку в сторону и куда-то вверх и дважды притопнул ногой.
– Что? Какая самба, вы в своем уме? На этой неделе мы стреляем из лука и бегаем с препятствиями. И у вас есть всего два дня, чтобы меня этому обучить. Может, вам стоит отказаться?
– Отказ? Неть, щто ты, такой девушк, я не могу отказ!
«Такой девушк» хмуро почесал нос и предпринял еще одну попытку достучаться до возможно имеющегося интеллекта:
– Вы уверены, что умеете стрелять из лука? Поймите, мне нельзя проиграть, – понизила я голос до заговорщицкого шепота. – Я должна остаться в проекте во что бы то ни стало!
– Конечн, понять! Какь не понять? Мы будем стрелять – паф-паф! – живописно показал он пальцами, как именно мы будем стрелять, и добавил: – а после – с-самба! – как положено, поднял руку и притопнул отставленной в сторону ногой.
– Какая еще самба? Не будет никакой самбы!
На глаза туземца навернулись слезы:
– Нэ будет самба? Как так – нэ будет самба?! Такой красывый девушк должен танцеват самба! Слющай, ты, выходы за меня, а? – И так семнадцать раз подряд. Откашлявшись, я сказала ему, что он как минимум рухнул с дуба. – С какого-такого дуба? Такь мы будем тренироваться или нет? – Я хлопнула себя по лицу. Итак, мне ничего не остается, как тренироваться с золотозубым чихуахуа. Ладно, получит у меня Григорий записочку завтра! Главное, продержаться это соревнование, а там, может, дадут кого другого. На танцы-то. Так что я лаконично кивнула. А что мне оставалось? – Отлично! – причмокнул он, довольный. – В какой час завтра приходить?
Я нашла пробел в стадионном распорядке – завтра (то есть уже сегодня) после обеда учится стрелять только неизвестный мне пока Святослав Сергеевич (так сказала всезнающая Кира) – и тут же его восполнила своим именем. Рахат дал зарок явиться строго в назначенный срок – в три часа пополудни.
Завершился день скучно: я читала книгу, лежа на кровати, а Кира что-то мне рассказывала, вовсе не заботясь о том, слушает ее собеседница или нет, что было мне весьма на руку, потому как я и не думала ее слушать.
10:21. На умывание и чистку зубов у меня осталось всего три минуты. Конечно, успеть можно, но почему я должна жертвовать свое личное время… кстати, кому?
Список, вывешенный на стену, бесхитростно заявил: «с 10:00 до 10:12 – Кислякова». Настя! Ну все понятно.
Я стала барабанить в дверь.
Глухо, как в танке. Только льется вода.
– Настя, уснула, что ли? Вылезай оттуда!
Пауза. Затем тянучее:
– Ща-а.
– Что ща? Ты там с десяти!
Опять пауза. Звук полоскания. Наконец:
– А скока уже?
– Уже две минуты до окончания моего времени! Представь, мне тоже надо умыться!
– Ну ща.
«Ну ща» длилось ровно три минуты. И вот девушка выползла в коридор с полотенцем на голове.
– Ты чего так долго?
– Голову мыла, – по-простецки сообщила она, показывая на макушку, – видишь?
– Я-то вижу, но на это у тебя вчера было время… – я не успела договорить, так как произошло выходящее из ряда вон событие: тот самый полулысый вчерашний парень с крестом в ухе ловко прошмыгнул мимо меня, занятую разборкой с эгоистичной соседкой по комнате, в ванную и закрыл за собой дверь.
– Эй, что такое? – возмутилась я и принялась стучать ему, позабыв про Настю.
– Что? Кто? – крикнул он из-за двери, не потрудившись открыть.
– Я еще не умывалась, а ты после меня идешь по списку!
Раздался невозмутимый, совершенно в духе современной молодежи ответ:
– А мне пофиг, я в свое время пришел!
– Нет, они издеваются надо мной, – в изнеможении от постоянных стычек пробормотала я, вздохнув, и отвернулась от двери. В последний миг я успела увидеть злорадно ухмыляющуюся физиономию Настьки, заходящей в комнату. Это дало мне пищу для размышления: неужели специально? В тот момент у меня уже вторично возникло ощущение, что все и всё здесь настроено против меня.
Пропустив еще пару человек, идущих до конца списка, я наконец-то умылась.
Завтракать решила в кухне, так как все мои соучастницы находились в комнате, а я не люблю есть перед носом у кого-то. К тому же хотелось как можно реже встречаться с неприятной Настенькой.
Впрочем, с одиночеством мне так и так не повезло: в маленьком помещении метров восьми, включающем в себя из мебели только газовую плиту, холодильник, буфет и небольшой обеденный стол, находился дядя, которого я последнего пропустила в «его время» умываться, однако я почему-то только сейчас рассмотрела душещипательный дефект его тела, наверное, в коридоре была слишком занята внутренней борьбой с желанием поколотить кого-нибудь, к тому же освещение там не ахти. А теперь я невежливо пялилась на его ноги, не в силах произнести что-нибудь или хотя бы охнуть.
– Что такое? – Он перехватил мой взгляд. – Да, это у меня давно, я уже привык. Сейчас кажется, что она у меня всегда была такая, ха-ха! – нелепо пошутил мужчина над своей бедой.
Дело в том, что у него не было одной ноги. Вместо нее красовалась деревянная палка, совсем как в романе Стивенсона. Так и хотелось сходить в зоомагазин за попугаем и посадить ему на плечо.
– Извините, – пискнула я, постыдившись столь бестактного интереса. По этикету положено сделать вид, будто я ничего не заметила. Мне же это не удалось.
– Да ничего, привык! – оптимистично заявил одноногий. – Кстати, вас как зовут?
– Юля.
– А-а. А я, значит, Святослав Сергеевич.
– Очень приятно. Мы вечером на стадион идем, вы знаете? – вежливо сказала я из праздности и приблизилась к чайнику на плите. Открыла крышку: ну естественно, к моему приходу его уже опустошили!
– Мы с вами? Это хорошо. – Святослав заметил выражение моего лица, оглядывающего пустой чайник. – Простите, я допил последнее.
– Да ничего страшного.
– Но вы налейте себе немного, тогда он быстро вскипит. А кроме вас, все уже, как я понимаю, чай пили.