Страница 17 из 55
- Но у меня есть еще сын! Что мешает призвать его? - подумал старик и, дернув шнурок звонка, приказал явившемуся на зов слуге немедленно попросить к себе викария.
Зная о положении адмирала, у которого он не был с самого того дня, когда получилось предсмертное письмо Питерса, викарий с часа на час ждал этого приглашения и не заставил себя долго ждать.
Адмирал заговорил с ним не как надменный аристократ, каким был всю жизнь, а как смиренный кающийся грешник, сознающий свои вины. Он просил викария вернуть ему его единственного оставшегося в живых сына, послать за ним сейчас же, не теряя ни минуты, чтобы он мог вымолить у него прощение.
- Ведь вы, вероятно, знаете из того письма, где он?
- Да, сэр, то письмо было писано им за час до смерти!
- За час до смерти! Боже правый! Неужели он умер с голода, как я в своем безумии желал тогда?
- Нет, сэр, но закон, оскорбленный им, приговорил его к лишению жизни...
- Что вы говорите? - воскликнул адмирал. - Неужели вы хотите сказать, что он был повешен?
- Да, сэр, повешен! Вот и письмо! Если желаете прочесть его, то сами узнаете всю эту печальную новость!
На этот раз адмирал жадно схватил письмо и со слезами на глазах прочел его от первой строки до последней.
- Несчастный! О, если бы я мог умереть за тебя, сын мой!.. Бог покарал меня за гордость, за мое себялюбие, отняв у меня и последнего сына!
Это известие настолько поразило адмирала, что он лишился чувств, а когда после долгих усилий врача, наконец, оправился, то был до того слаб, что уже не мог встать с постели. Но как только к нему вернулось сознание, он выслал всю прислугу и, пожелав остаться наедине с викарием, заговорил с ним о своем внуке. Он пожелал увидеть его, признал его своим законным внуком и тут же составил завещание в его пользу, назначив его единственным наследником всего своего громадного состояния. Когда все бумаги были оформлены так, как того требовал закон, викарий удалился и обещал зайти снова на другой день. Но на другой день у викария были другие умирающие, жаждавшие его утешения, и ему не удалось зайти, а когда, день спустя, он навестил адмирала, то уже не застал его в живых. Бедняга скончался на глазах у наемной сиделки, черствой, бесчувственной женщины, которая, видя, что он кончается, стала обирать и прятать в свои карманы все, что было ценного, и что можно было захватить, не будучи уличенной в воровстве. В последние минуты она не захотела даже облегчить страдания умирающего, подав ему глоток воды.
Два дня спустя после похорон адмирала в замок явился дальний родственник покойного, мнивший себя его законным наследником, и, найдя замок и все в нем опечатанным, немедленно потребовал снять печати. Но викарий воспротивился этому требованию, заявив, что единственный законный наследник адмирала не он, а внук адмирала де Курси, юный Вильям де Курси.
Трудно себе представить разочарование и сдержанное бешенство этого развенчанного калифа, приехавшего сюда в качестве полновластного хозяина и уезжавшего теперь заурядным бедным родственником владельца, которому даже прислуга не оказывает должного почтения.
Таким образом, Вилли, сам того не подозревая, стал богатым наследником имени и состояния адмирала де Курси, своего родного деда, которого он никогда не видал и о котором даже не знал ничего.
ГЛАВА XII
Вследствие сведений, полученных от М'Эльвина, капитан М. решил не заходить в порт, а искать встречи с одним первоклассным французским фрегатом, на что теперь, по словам М'Эльвина, было много шансов. Тому было хорошо известно и время выхода в море, и намерения французского фрегата, и в милях тридцати к югу от Бреста на рассвете марсовый "Аспазии", - как звали фрегат, которым командовал капитан М., - заметил в нескольких милях под ветром большое судно. Капитан М., вооружившись хорошей зрительной трубой, внимательно оглядел очертания судна и, передавая трубу М'Эльвина, сказал:
- Кажется, это тот самый фрегат и есть!
- Да, большой фрегат у нас под ветром! - крикнул старший лейтенант.
- Смотрите капитан, это судно будет пытаться уйти в passage de Raz, мы должны отрезать им путь, и тогда они, волей-неволей, должны будут сразиться с нами! - сказал М'Эльвина. В одну минуту все паруса были подняты, и "Аспазия", как стрела, понеслась по волнам.
- Распорядитесь, чтобы люди получили свой завтрак, мистер Харди, проговорил капитан М., обращаясь к старшему лейтенанту, - времени еще достаточно!
Началась безумная погоня. "Аспазия" быстро нагоняла уходивший от нее французский фрегат, оба судна подняли свои флаги. Французское судно надеялось уйти в узкий пролив, а "Аспазия", следуя за ним, рассчитывала преградить вход и вместе с тем надеялась избежать опасных подводных скал, далеко тянущихся в море от острова Святых.
- Получили ли люди завтрак? - спросил капитан.
- Завтрак их был готов в котлах к раздаче, но они сами вылили всю пищу у клюзов [желоб для стока воды], так как котлы им нужны были, чтобы наполнить их картечью.
Капитан улыбнулся. "Экие молодцы!" - подумал он. Этот энтузиазм радовал его, и вместе с тем у него становилось грустно на душе при мысли, что многие из них никогда больше не подумают о завтраке, и много бравых молодцев станут через час-два жалкими калеками.
- Если это не противно вашим правилам, капитан М., - сказал М'Эльвина, то я хотел просить вас, чтобы вы разрешили мне остаться при моих людях, которые, насколько мне известно, еще не присоединены к вашему экипажу. Экипаж "Susa
- Прекрасно, - ответил капитан М., - я весьма благодарен вам за это предложение. Я прикажу вооружить ваших людей и поручаю им и вам наши палубные каронады!
Фрегаты были теперь на расстоянии пушечного выстрела друг от друга, и трудно было сказать, который из двух первый достигнет устья пролива: командиры того и другого судна сознавали, что стоило кому-нибудь из них срезать ядром мачту или реи, чтобы дело можно было считать почти решенным. В тот момент, когда капитан М. отдавал последние приказания своим артиллеристам, первое неприятельское ядро просвистело у него над головой, и сражение началось. Вскоре суда были на расстоянии полумили друг от друга и, обмениваясь выстрелами, продолжали идти вперед, как вдруг грот-марсель французского фрегата упал за борт.