Страница 13 из 55
- Сам я получил свое образование за счет чужих людей и потому считаю своим долгом сделать для тебя то, что другие сделали для меня, - сказал М'Эльвина, а пока не унывай, пойдем прогуляться на Place d'Armes!
Здесь они встретились с Дебризо и заняли одну из скамеечек. Мужчины закурили сигары, а Вилли стал разглядывать проходящую публику.
Вдруг тщательно выстриженный белый пудель подошел к ним и с особым любопытством стал смотреть в лицо М'Эльвина. Последний, вынув сигару изо рта, поднес ее довольно близко к носу собаки. Та, желая понюхать, приблизилась настолько, что ее холодный нос коснулся горячего пепла сигары, причинившего ей легкий обжог. Пудель вскрикнул и бегом, поджав хвост, вернулся к своему хозяину, где улегся на землю и стал проводить лапами по обожженному месту так забавно, что вся публика, бывшая свидетельницей этой сцены, не могла удержаться от смеха.
- Это тебе за твое любопытство! - заметил М'Эльвина. - Наука вперед не совать носа к огню!
Но владелец собаки, молодой франтоватый французик, по-видимому, не особенно остался доволен этой шуткой. Сердито сдвинув шляпу на сторону, он приблизился к нашим друзьям и вызывающим тоном обратился к капитану М'Эльвина:
- Что значит, милостивый государь, ваша глупая выходка? Вы позволили себе оскорбить меня в лице моей собаки!.. И я...
- Простите, сэр, что вы изволили сказать? - отозвался М'Эльвина, делая вид, что не понимает французского языка.
- Аа... вы - англичанин, вы не говорите по-французски! - на ломаном английском языке, чуть не с пеной у рта, продолжал горячиться владелец собаки. - Но я говорю по-английски, как природный англичанин, и я говорю вам, сэр, que vous m'avez insulte, понимаете? Вы сожгли нос моей собаке вашей сигарой!
- Ваша собака обожгла себе нос о мою сигару! - поправил его М'Эльвина.
- Что вы хотите этим сказать? Собака не может обжечь себе носа, это вы приставили вашу сигару к ее носу, и потому я требую удовлетворения или немедленно извинения!
- Но я не оскорблял вас, сэр! - возразил М'Эльвина.
- Вы оскорбили мою собаку, это одно и то же! Оскорбление, нанесенное моей собаке, все равно, что оскорбление, нанесенное мне! Vous n'avez qu'a choisir, monsieur! [Вам остается только выбирать].
- Выбирать между вами и вашей собакой? - переспросил М'Эльвина, с трудом скрывая усмешку. - В таком случае я предпочитаю драться с вашей собакой.
- Баа!.. Драться с собакой! Собака не может драться, но я - ее господин и ее друг, и я готов драться за нее!
- Прекрасно, сэр, я оскорбил вашу собаку и готов перед ней извиниться, как вы того желаете, но вас я не оскорблял!
- Да... но какое же удовлетворение вы можете дать моей собаке?
- Но вы сейчас изволили сказать, что вы и собака одно и то же, а если так, то она, вероятно, поймет и примет мои извинения, как бы приняли их вы, если бы я вздумал извиняться перед вами!
- Ах, сэр, вы это прекрасно сказали! - воскликнул француз, сразу смягчившись. - Так вы готовы извиниться перед моей собакой? Конечно, она в данном случае главное потерпевшее лицо, я могу только быть в роли секунданта. В таком случае, это дело должно считаться улаженным. Мусташ! ["Ус"]. Поди сюда!
Собака послушно подошла к своему хозяину.
- Мусташ, этот господин крайне сожалеет, что обжег тебе нос!
- Да, monsieur Мусташ,- сказал М'Эльвина, с шутливой серьезностью снимая шляпу перед собакой, - я прошу извинить мою шутку!
- Ах, как это забавно! - раздались с разных концов женские голоса. - Comme e'est charmant! Que monsieur I'Anglais est drole! [Как это мило! Какой этот англичанин смешной!]. Смотрите, как Мусташ доволен!
- Мусташ, подойдите сюда и дайте лапу этому господину! - продолжал хозяин пуделя.
Собака послушно исполнила то, чего от нее требовали, хотя все время боязливо косилась на сигару.
- Видите, как она незлобива, она вас прощает! - восхищался француз.
- Действительно, я теперь вижу, что это умная и добрая собака! подтвердил М'Эльвина, после чего хозяин Мусташа уже совершенно растаял: он тут же представился нашим друзьям, назвав себя Auguste Poivre [Огюст Пуавр], и сообщил свой адрес, причем добавил, что madame mere [его мать] будет восхищена видеть у себя такого милого и остроумного господина, как monsieur, qui voila! [как этот г-н, которого я вижу перед собой]. Затем monsieur Огюст Пуавр откланялся и удалился в сопровождении своей собаки.
- Право, я считаю его собаку несравненно умнее его самого, - сказал М'Эльвина, глядя вслед удалявшемуся французу. - Однако начинает темнеть, пора и домой!
Так прошел последний вечер перед разлукой Вилли с его новым другом и покровителем капитаном М'Эльвина.
На следующее утро, так как дул сильный попутный ветер, Вилли и Дебризо проводили М'Эльвина на мол, где тот взошел на палубу своего шлюпа, который тотчас же снялся с якоря и час спустя скрылся уже из виду.
ГЛАВА IX
В тот же вечер Дебризо отвел Вилли в тот пансион, куда позаботился поместить его на время своего отсутствия М'Эльвина, и где он пробыл целых шесть месяцев, изредка посещаемый тем же Дебризо и получая время от времени милые письма от М'Эльвина, который, благополучно доставив свой груз в Англию, теперь находился в Гавре, где наблюдал за снаряжением своего судна. Вилли занимался очень успешно.
За эти шесть месяцев он научился бегло и свободно говорить по-французски, читать, писать и считать, приобрел некоторые познания по истории и географии, словом, не даром потратил свое время.
Когда судно, предназначенное владельцем для капитана М'Эльвина, было готово, капитан заехал за Вилли в Шербург и, простившись с Дебризо, окончательно отбыл вместе со своим любимцем в Гавр.
Едва прибыв на место, М'Эльвина потащил Вилли на мол, вблизи которого стояла на якоре "La Belle Susa
- Ну, Вилли, как тебе нравится моя "Прекрасная Сусанна"? - спросил М'Эльвина.
Вилли был вне себя от восхищения и, узнав от своего покровителя, что тот думает на следующее уже утро сняться с якоря, был этому крайне рад: его давно уже тянуло в море: жизнь на берегу ему казалась скучной и однообразной.
- Где ты помещался, Вилли, у себя на судне? - спросил М'Эльвина.
- Да нигде, собственно говоря, - отвечал юноша, - я не был занесен в судовые книги: и только дня за два до того, как покинул его, я был записан мичманом!