Приговор: Жить

Искра же чистокровной орийки обжигала даже магический взор, полыхая среди тусклых земных Струн Силы белой раскаленной звездой с ярко-алыми сполохами. И сейчас эту звезду надвое рассекала золотая трещина. Такого Ида никогда раньше не видела. Даже на школьных лекциях, когда им рассказывали про Искры-Сердца, никто не выпускал из груди хотя бы жалкое подобие этой бушующей магии.

— Теперь ты понимаешь? — спросила Рикри подругу. — Жёлтый ободок. Его невозможно подделать. И он появляется только у Истинных. А я, поверь мне, больше ни в кого не влюблялась за всю свою жизнь. Но у людей Искра слишком слабая, чтобы оказывать какое-то влияние на их чувства. Именно поэтому так получилось со мной и с… И с ним.

Магичка умолкла, вновь уставившись в окно. Она не захотела пугать подругу, и потому не стала рассказывать ей подробности. А подробности были, и весьма неприглядные. Природа связи между Истинными давала паре множество преимуществ, которые в её случае обернулись пыткой. Ведь даже люди, когда влюблены, хотят находиться рядом. А помноженное на магию Истинных, это желание становилось мучительным, сродни ломке у наркоманов. Однажды, в глубокой древности, такую пару разлучили. Они сошли с ума. Сначала она, а за ней и он. Но Макс не сходит с ума. Он живет своей жизнью, женился, сидит по ночам в кабаках за кружкой пива в неприглядной компании… Он не чувствует Зов Истинных, как чувствовал бы его магик.

— А красный цвет в твоём Сердце — это потому что ты аллэра? — спросила Ида четверть часа спустя.

Ей хотелось прервать эту затянувшуюся паузу. Повисшая на маленькой опрятной кухоньке тишина давила на плечи, как свинцовая плита.

— Нет, — Рикри тряхнула головой, стараясь отогнать неприятные мысли, — у моих родителей ничего подобного нет. Наверное, просто Дар сильный.

— Понятно. Ты кофе пить будешь? Он остыл уже.

— Извини, я не заметила. Спасибо.

Рикри отпила едва теплый напиток и достала сигареты. Ида промолчала. Теперь девушка гораздо лучше понимала, что испытывает подруга, но как ей помочь, не знала. Где-то в глубине души она даже порадовалась, что ее собственное Сердце такое слабое, и не может заставить мучиться от неразделенной любви. «Надо будет поговорить об этом с Колей, — решила она, наконец. — Вместе мы что-нибудь обязательно придумаем. Только сперва придется всё-таки заставить ее с ним встретиться. А то так и будет прятаться, как мышь под веником. Несгибаемая аллэрра, демоны бы забрали твою гордость…»

Рикри во многом ошибалась, и в частности в том, что Максим Ребров вел спокойную, размеренную жизнь. И в его существовании хватало глубоких затянутых мутью тоски омутов. Но сегодня Макс не мог позволить себе хандрить. Похороны всегда производят на людей гнетущее впечатление. А уж похороны близких и подавно. Тётка Мария, заменившая Николаю мать, и Максу за много лет стала родным человеком.

Николай, закрыв дверь за последним гостем, залпом хлопнул стакан водки и завалился спать. За последние дни он совершенно вымотался. Майор, налив себе крепкий кофе, остался на кухне. Ехать домой было уже поздно: на общественном транспорте слишком долго, а брать машину он, выпив на поминках несколько стопок, не собирался. Но и идти спать в комнату, которую так долго занимала Агафья, Макс не хотел.

В коридоре зазвонил телефон. Решив, что это кто-то из иногородних родственников тети Маши позабыл о разнице во времени, майор спокойно поднял трубку.

— Намек понятен? — скрежетнул искаженный голос. — Надеюсь, нам больше не придется общаться?

— Ах, ты, сволочь! — рявкнул Макс, мигом припомнив слова Николая про ночные угрозы. — Я тебя за тетю Машу из-под земли достану!

Но неизвестный его уже не слышал — в ухо неслись короткие гудки.

— Кто-то звонил? — из комнаты вышел заспанный капитан.

— Ублюдок один, — буркнул Макс, всё ещё кипя от ярости. — Намекал, что это он свою грабку ко взрыву приложил.

— А, — Николай подавил зевок. — Я и сам так сперва подумал. Совпало уж очень. Но там всё чисто. Баллоны фирма привезла. Соседка видела, как тетя Маша в бумагах расписалась. Ей водила их даже в ящик под дом поставил. Но подключать они не имеют права. Да и соседка, опять же, заметила бы, если бы он что-то делал. Нет… Случайность это. Чертова поганая случайность. Совсем я тётку забросил. Вечно некогда было. Нет бы, приехать, помочь, может, и не случилось бы ничего.

Капитан опустил голову.

— Тебе не в чем себя винить, — покачал головой Макс.

— А ты-то почему не спишь? — спохватился Николай, случайно взглянув на часы. — Половина первого.

— Не хотелось, — отвёл глаза майор.

Ему не хотелось объяснять, почему он несколько часов просидел на кухне. Но тот и сам всё понял.

— В большой комнате ложись.

— Я позже. Как раз кофе налил, когда это урод позвонил. Будешь? — Макс хотел отвлечь друга от мрачных мыслей, но ничего умного в голову не приходило, мысли крутились вокруг ночного звонка и желания расквасить звонильщику физиономию.

— Ладно, — согласился капитан. — Глотну горяченького, и спать. Завтра на работу.

Пока Макс готовил напиток, Николай закурил. Он пододвинул ближе пепельницу и заметил осколок гранита возле майорской чашки.

— Откуда здесь камень? — удивленно спросил он, и уже собирался смахнуть мусор в помойку, как майор перехватил его руку.

— Ты что?! Не трогай!

— Не понял, — опешил Николай. — Макс, ты с ума сошёл?

— Извини. Это память. Агафья сделала эту штуку, — видя, что друг ничего не понимает, а то и сомневается в его душевном здоровье, майор грустно улыбнулся и объяснил. — Она сказала, что у них такие фотки. Магическое плетение, наложенное на предмет, что-то такое.

— А по-моему, это просто камень, — недоверчиво проворчал капитан, повертев осколок в руках.

— Сожми его в кулаке, — подсказал Макс. — Согрей.

— Ни фига себе, — выдохнул Николай, когда над его пальцами завис образ погибшей девушки. — Как живая…

— Угу… Только молчит, — тихо проговорил Макс.

Камушек держал друг, и лицо орийки оказалось повернуто к нему, а майор видел только прямую спину и тугой узел затылке. Ему хотелось коснуться этих волос. Он помнил, какие они мягкие, как щекочет ноздри легкий аромат меда, которым всегда пахли ее пряди. Но Макс сдержался, и приподнявшаяся рука бессильно упала на стол. Перед ним был всего лишь бесплотный мираж, нарисованный магией, и пальцам невозможно его ощутить, как бы ни хотело этого сердце.

— Как она это сделала? — нарушил тишину Николай, все ещё рассматривая фантом.

— Откуда я знаю. Магия, плетения эти орийские, — отозвался майор. — Я поначалу боялся, что он испортится, после того, как она пропала. Но, нет, ничего не меняется уже год.

— Не меняется, — повторил капитан, припоминая скупые рассказы орийки о магии. — Интересно.

— Что такого интересного?

— Да нет, просто удивительная штука.

Николай не стал посвящать друга в свои мысли. Слишком странными они были. Он прекрасно помнил, как однажды, дома у тети Марии, между ним и Агафьей зашел разговор о долгой жизни орийцев. И тогда Агафья сказала, что в момент смерти магика исчезают его последние плетения. Но камень-мираж она создала незадолго до своей гибели, а он продолжает работать, как ни в чём ни бывало. «Макс прав, и она жива? — задумался он, возвращая майору камешек. — Но я же видел ее тело. Чёрт возьми, я же сам ее хоронил… Да нет. Чушь какая-то. Хорошо, что Максу об этом не ляпнул, он тогда совсем свихнётся бы на ее поисках».

Глава 19

Середина июля. Пятница

— Фух… — Николай положил трубку внутреннего телефона и удовлетворенно откинулся на спинку стула. — Следователь звонил. Теперь на нас официально висит только два дела. Ушло в суд то убийство из старых.

— Не переживай, — усмехнулся Макс. — Это ненадолго. Или я совсем не знаю нашего начальника.

— Да я и не сомневаюсь, — ухмыльнулся капитан в ответ. — Но всё равно приятно, разве нет?