Стринги Судьбы

Тут из Антона дерьмо и потекло. Те, кто был в холле, повернули свои головы в нашу сторону, навострив уши и не скрывая любопытных взглядов. А мне почему-то было плевать! Я все равно сюда возвращаться не собиралась больше!

— Да потому что ты бревно! Бесчувственная и фригидная! Резиновую бабу трахать веселее, чем тебя! Я от дрочки больше удовольствия получал! _Читай на Книгоед.нет_ Радовалась бы, что я тебе это раньше не сказал. Чувства твои берег! Вместо этого втихую налево ходил, чтоб тебя не бросить от неудовлетворенности! И не обидеть! Полено сухое!

Еще какой-то месяц назад его слова меня бы разрушили, сравняли бы с землей и насмерть затоптали, а сейчас…мне даже плакать не хотелось, потому что у меня был Слава, у меня была ночь с ним, и я прекрасно знаю, какой могу быть и какое удовольствие могу доставить мужчине. И мой малыш тому напоминание: он был зачат в любви и в любви родится.

Поэтому я просто сделала несколько простых движений рукой, затянув таким образом галстук Антон потуже. Он сразу заткнулся, не имея возможности сделать глубокий вдох, и схватился за галстук, пытаясь ослабить. Воспользовавшись его копошением, я взяла один из мусорных пакетов и, посмотрев в глаза своему прошлому, сказала:

— Просто ты трахаться не умеешь! — и вывалила мусор прямо Антону на голову. — Кушай, козлик!

Он стоял ошарашенный с использованной туалетной бумагой на голове, в огрызках и объедках, и смотрел, как я ухожу под бурные овации наших невольных зрителей. Ухожу спокойная и уверенная в себе.

— Сука! — крикнул он мне вслед.

— Спасибо! — прокричала я в ответ и, наконец, сделала первый глоток свободы от всех своих демонов.

Слава

— Она была у отца, — обреченно произнесла Катерина Семеновна, закончив разговор по телефону, очевидно, со своим мужем. Я выдохнул с облегчением — слава богу, с моей золушкой все в порядке! Тем временем Катерина Семеновна продолжала:

— Коля звонил сам не свой, сказал, что Лиза больше не хочет его видеть! — зарыдала женщина, присев на Лизину кровать. — Она видимо наш разговор подслушала и все знает! Что же теперь будет?! И меня она тоже видеть не захочет?

— Поделом вам обоим! — вынес свой вердикт Семен Степанович.

Моя бабушка, до этого заламывающая пальцы от волнения за Лизаветту, сейчас воздержалась от замечаний. Я потер рукой шею, ощущая напряжение от всех событий сегодняшнего дня. Еще и к работе вернуться никак не получается, хорошо, что сегодня в родильном отделении дежурят несколько врачей!

— Вам придется поговорить с Лизой и объяснить свои поступки и поступки вашего мужа, — посоветовал я. — Но сначала ей нужно дать остыть. Уверен, что она не в лучшем расположении духа в настоящую минуту. Возможно, вы дадите мне время на то, чтобы успокоить ее и обговорить случившееся? Я бы смог смягчить ее настрой.

Оправдывать родителей Лизы мне не хотелось, скорее, я делал это для нее. Во-первых, любые беспокойства нужно было исключить, а во-вторых, может, я не знал Лизу много лет, но то, что уже успел узнать про нее — это какая она чувствительная и ранимая. Если она не наладит, хотя бы частично, отношения с родителями, то это будет грызть ее всю оставшуюся жизнь. Так как я планировал провести с ней эту самую оставшуюся жизнь, мне бы не хотелось наблюдать рядом с собой несчастную женщину.

— Мы в курсе, как мастерски вы умеете успокаивать! Вон как после развода ее успокоили, что аж ребенок получился! — Семен Степанович вставил свое слово.

— Сееемааа, — угрожающе протянула бабуля.

— У вас есть какие-то другие предложения? — обратился я ко всем присутствующим в палате родственникам. Вряд ли они смогут справиться с эмоциями Лизы. Да они за столько лет с ними не справились! Она для них словно ребенок, которому нужно указывать, как жить, где и с кем. Только вот как оказалось, что Лиза со всем этим не согласна. И сегодня, своим уходом и поездкой к отцу, она это продемонстрировала.

— Делайте так, как считаете нужным, Вячеслав, — Катерина Семеновна поднялась и приблизилась ко мне вплотную. — Знаю, что не имею права просить, но все же, попытайтесь немного сгладить ее гнев в нашу сторону. Пожалуйста! Скажите, что мы любим ее.

Я лишь кивнул, молчаливо согласившись на просьбу. Последнее слово в любом случае останется за Лизой.

Семен Степанович поначалу уходить не хотел, но потом бабушке все же удалось его уговорить.

— Если вы обидите ее, — помахал он перед моим лицом пальцем, а потом все тем же пальцем провел поперек шеи. — Ты меня понял…

— Конечно! — ответил я. — Если вы обидите мою бабушку…, - я многозначительно посмотрел на его шею, — вы меня поняли…

— Вячеслав! — а бабуля-то покраснела.

— Удачного дня с твоим…эээ…другом, бабуль…

Я усмехнулся комичному выражению лиц своих родственников, которые поспешили покинуть палату. Мне же оставалось только ждать приезда Лизы. Надеюсь, поедет она сюда, а не домой, или хуже — к Антону (разбираться еще и с ним). В таком состоянии от нее можно было что угодно ожидать.

— Хоть бы телефон с собой взяла, Золушка! Вечно от меня убегает!

Сделав пару звонков медсестрам и акушеркам, я решил продолжить работу, предупредив сотрудников, чтобы сообщили мне в случае появления Лизаветты. Но не успел я выйти из палаты, как открылась дверь и вошла она. Чрезмерно возбужденная, с горящими глазами, слегка растрепанными волосами и тяжело дышавшая. Такая красивая, что я замер на месте, не в силах пошевелиться.

— Привет, — произнесла она тихо. А затем преодолела расстояние в три шага между нами и, обхватив мою голову руками, крепко и сладко поцеловала.

Я сжал ее еще тонкую талию и прижал к себе, с наслаждением погружаясь языком в теплый рот. Обожаю ее вкус и запах! Мне почему-то всегда его мало. Лиза стала подталкивать меня к кровати, что вынудило меня оторваться от ее вкусного рта.

— Что ты творишь? — улыбнулся я ей в губы.

— То, чего хочу сильнее всего, — ответила Золушка и потянулась ко мне снова, но я не позволил ей себя поцеловать, придержав за руки.

— Подожди…

— Ты не хочешь меня? — ее обиженный и уязвимый взгляд обжог меня языком пламени. Не хочу? Эта женщина вообще понимает, о чем спрашивает?

— Хочу. Очень. Но если мы займемся любовью, мне бы хотелось, чтобы ты оставалась собой, чтобы ты полностью осознавала, что это значит для нас.

— Я остаюсь собой! Пусть я немного на взводе, но это по-прежнему я! Просто успокой меня! — выкрикнула Лиза. — И я осознаю, что это значит!

— И что же? — хмыкнул я. Просьба успокоить ее была невыносимо заманчивой.

— Что ты больше меня не отпустишь?

— Неа, — засмеялся я, проведя пальцем по ее щеке. — Я и так тебя больше не отпущу. Просто после этого, ты сама не захочешь убегать от меня, — я припал к Лизиным губам, с удовлетворением услышав ее стон, от которого яйца сжались до боли. Чтобы не мне одному было плохо, я прижал ее бедра к своим и потерся членом о промежность, стремясь ее немного смутить. Но моя осмелевшая Золушка вместо смущения медленно заскользила ножкой вверх по моей ноге, позволяя члену упереться почти в самый вход своей киски. Тут зарычал уже я.

— Я не уверен, что тебе уже можно заниматься сексом. Угроза…

— Слаааав!

— Я серьезно, — прохрипел я, поглаживая пальцами ее влажные складочки, слегка приспустив джинсы и забравшись под резинку трусиков.

— Мы аккуратно…У меня ничего не болит…

Погрузившись одним пальцем в нее, я охренел от того, какая она мокрая. Двигая рукой, полностью утонул в ее постанываниях и сексуальных хлюпающих звуках, возникших из-за движения в ней. Я сейчас мечтал, чтобы причиной этих хлюпаний и стонов Лизы был моей член.

— Бля…Пошли! — вытащив пальцы, я натянул джинсы на место, не став застегивать пуговицу, дернул ее за руку и вывел в коридор. Буквально пролетев несколько поворотов с ничего непонимающей Лизой, я ворвался в свой кабинет вместе с ней, захлопнул дверь и закрыл на ключ. Затем повернулся к Золушке, подхватил ее на руки и посадил на гинекологическое кресло.