Ольга. Наследие богов

— Офицер! — Рольф привлекает внимание молодого альвиса, сидящего в своём укрытии и занимающегося проверкой и выдачей документов. Тот с недовольным видом поворачивается.

— Ваши документы ещё… — заводит он песню, но Рольф его резко перебивает:

— Время проверки документов, когда приближается Большой Ветер должно составлять не более трёх минут. Мы ожидаем вашего решения без малого пятнадцать. Если у вас возникли к нам вопросы, вы обязаны нас пропустить и сопроводить к коменданту. Если вы нам по каким-то причинам отказываете, то верните документы, и мы продолжим путь.

Офицер открывает рот, намереваясь что-то сказать, но матсэ явно не в духе:

— Я ещё не закончил! Если вы не примите решение в течение десяти секунд, я сам заберу наши документы. Разрешение на такого рода действия у меня есть. Время пошло!

Рольф демонстративно поднимает руку с многофункциональными часами и считает секунды. Угроза, прозвучавшая в его словах, даже меня заставляет поёжиться, что уж говорить про альвиса, которому она адресовалась! Впрочем, он быстро берёт себя в руки и даже успевает тоскливо посмотреть на горизонт, стремительно наливающийся чернотой. После офицер протягивает Рольфу требуемое. Складывается ощущение, будто бумаги всё время лежали у него под рукой!

— Хорошо вам провести время в Кунте! — вялое пожелание сопровождается совершенно неискренней улыбкой.

— Благодарю! — с таким же энтузиазмом отзывается Рольф, забирая удостоверения личности. — В машину живо! — командует он, обращаясь уже ко мне.

Поначалу я думаю, что Рольф даёт разрешение на то, чтобы самостоятельно добраться до авиетки, но нет! Его слова означают иное — нужно просто прибавить скорость!

С высоты птичьего полёта город производит гнетущее впечатление. Кругом однообразные невысокие серые строения из бетона. Прямо-таки иллюстрация к будущему после апокалипсиса. Мало того, что не разобрать, какое здание для чего предназначено, так ещё и ни травинки, ни кустика не видно! Единственные яркие пятна это фиолетовые росчерки энергетических линий. Издали кажется, что кое-где они пересекаются, отчего их цветность и заметность значительно возрастают.

Рольф уверенно ориентируется в этих унылых джунглях и ведёт авиетку на восток, если верить системе навигации. После неприятного инцидента на пропускном пункте мужчина отключил автопилотирование. Полагаю, пытается за работой избавиться от впечатлений и воспоминаний. Я только «за»! Лучше пусть он свой негатив как-то так сублимирует, чем на мне сорвётся, позабыв от переизбытка эмоций, про мирный договор, навязанный нам господином Льорфом!

Рольф по каким-то неведомым мне приметам выбирает из множества однотипных крыш одну, на которую и сажает авиетку. Платформа медленно опускается внутрь, после чего над нами смыкаются створки люка.

— Можно на выход? — спрашиваю на всякий случай.

— Нужно, — ворчит Рольф.

После вполне удачной высадки мы на несколько секунд останавливаемся возле нашей авиетки, точнее, возле непонятной штуковины, торчащей из пола, а авиетка печально уплывает куда-то под пол, освобождая место для следующей машины. Когда Рольф ловит в часы голографическую карточку из странного аппарата, я понимаю, что это нечто вроде парковочного аппарата.

— А тут везде будет так мрачно?

Грубая фактура голых стен и тусклый холодный свет прямо-таки вгоняют в депрессию. Но обнадёживать меня никто не собирается. Рольф просто отступает в сторону, позволяя первой пройти через расползающиеся при нашем приближении створки дверей…

— Ничего себе! — выдыхаю потрясённо. — А птицы тут есть? Или это музыка?

Рольф кивает под потолок, с которого льётся мягкий тёплый свет. Там, над верхушками деревьев летают вполне себе живые птицы! И вообще, обстановка такая, будто не по коридору идёшь, а по улице прогуливаешься!

— Компенсируете скудный экстерьер… интерьером? — слова не очень удачные, но в целом подходят. С интересом поглядываю на матсэ, тот коротко кивает. Как же его зацепило!

До нашей квартиры путь недолгий, занимает минут семь от силы. Стоит двери закрыться, как Рольф, не сходя с места, проводит краткую экскурсию по квартире — а по-другому в принципе и не получится, поскольку холл круглый.

— Кухня, ванная, гостиная, спальня моя, спальня твоя и тренажёрный зал, — мужчина поочерёдно указывает на все наличествующие двери.

Интересно, конечно, как он со спальнями определился, но спрашивать не буду, вдруг покусает!

— Я в зал.

Понятно! Собирается снимать остатки стресса, а их ещё немало в запасе! Учитывая, что, расположение кухни матсэ обозначил, развлекательная программа на сегодня ограничится уже состоявшимся купанием в озере. Ну, и ладно! Не больно то и хотелось. Найду какой-нибудь компьютер и почитаю о природных особенностях Альвиса, чтобы морально подготовиться к возможным сюрпризам. Большой Ветер мне не понравился, поэтому я искренне надеюсь, что кроме него и гипотетической встречи с льетами Кьеля никаких неприятностей больше не предвидится, но нужно убедиться в этом на сто процентов!

После того, как я попала в Альвис, я поняла одну вещь: не все мои сны одинаковые. И я имею в виду не только видения. На Земле мне тоже снились особые сны. Начинались они обычно с мельтешения фиолетовых мошек, да и на протяжении всей грёзы фиолетовые детали встречались довольно часто. Главное не это! Я частенько видела предметы, строения и места и привыкла принимать за плоды собственной фантазии, а на деле же они оказались приветом из далёкого мира, который настойчиво звал меня. Ещё в этих я всегда осознавала, что сплю. Правда, никаких особых преимуществ это знание не давало: я не могла влиять на сюжет и не могла проснуться прежде, чем очередной «фильм» покажут до конца.

Вот и сегодня после череды сумбурных и коротких снов, отражавших события последних дней, начался тот самый, особый. Справедливости ради, должна признать: если бы не фиолетовые «титры», то его необычность я бы сразу и не осознала.

Я вновь стою на берегу озера, замерев как статуя. И весь мир вокруг неподвижен, будто картина. Даже облака, отражающиеся в водной глади, застыли. Всё меняется в одно мгновение! На воде появляется рябь. Солнечные блики настолько яркие, что я вынуждена прищуриться, а потом и вовсе прикрыть глаза ладонью.

Под ногами наливается теплом земля. Я точно помню, что днём ступнями ощущала прохладу, но, видимо, это видение будет тёплым! Ласковый ветерок уже облизывает кожу, шевелит распущенные волосы и треплет нижний край сорочки. Надо ли говорить, что, во-первых, в воду я с распущенными волосами не лазила, во-вторых, такого элемента гардероба у меня отродясь не было, и, в-третьих, бежевый цвет не входит в число моих любимых.

Подол сорочки едва доходит до середины бедра. Прикосновение узкого кружева отделки похоже на шелковистое касание мягкой кисти. Тонкие бретели не врезаются в кожу, поскольку ткань просто невесомая. Они елозят по плечам, но при этом удерживают два треугольничка лифа на месте.

Вслед за тактильными ощущениями просыпаются слух и обоняние. Я прекрасно помню мелодию, которую выводил хор птиц, и та, что я слышу сейчас, не имеет ничего общего с оригиналом. Но это не единственная странность! К аромату разнотравья, приправленному нотками близкой воды, примешивается запах моря и солнца… Теперь понятно, кто автор этой грёзы! Что там говорил Рольф? Не стоит увлекаться играми со связью? Ему, значит, можно, а мне — нет?

Я оборачиваюсь, уверенная, что увижу матсэ и смогу выразить своё недовольство. В конце концов, я не кукла, чтобы наряжать меня на свой вкус и любоваться! Затея удаётся лишь наполовину. Рольф оказывается очень близко, буквально в шаге от меня. Приходится поднять голову, но заглянув в его лицо, я попросту замираю, растеряв все слова. В мозгу, взбудораженном неожиданной близостью, появляется мысль: теперь я знаю, что значит выражение «голодный взгляд». Голод мужчины, естественно, не связан с едой! Осознание этого приходит мгновенно, отчего на щеках проступает румянец, а сердце начинает быстрее гнать кровь по венам. Выдержать такой взгляд долго не получается. Ресницы опускаются медленно, давая понять, что это не капитуляция, а смущение, вызванное чужой фантазией.