Страница 7 из 25
Мы дошли до самой дальней и запущенной части парка, где и затаилась нечисть. Полуразрушенный корпус, зияющий пустыми окнами, пушистый травяной ковёр, первые одуванчики, старые плакучие берёзы.
Я приметила небольшую поляну и достала из сумки зелье. Коллега наблюдал за мной с нездоровым любопытством. К несчастью, он оказался сдвинутым на магии и вцепился в меня, как бульдог. И память бы ему почистить, как положено, но я плохой целитель и боялась повредить мозг. Да и рехнулась бы тут от скуки в ожидании... предвестников.
– А что ты делаешь?
– Ловушку готовлю, – я прокапала землю зельем по кругу, – а ты будешь «сыром». Встань вот сюда, в центр.
– Но...
– Вставай, – я села на колени. – Ты же хотел поучаствовать в ведьмовском ритуале? Другой возможности не дам. Не бойся, круг защитит.
– От кого? – Стёпа послушно встал в центр.
– Увидишь. Или – не увидишь. Как повезёт. Или как не повезёт... Одеяло приготовь.
Он послушно распахнул одеяло. Я прошептала заклятье, и круг вспыхнул жёлтым, по линии прошла вязь символов. Я напряглась. Ажно целый бес... раненый. Слепой. Поймаю. Достав из сумки вторую склянку, я откупорила её и плеснула содержимое на одеяло.
– Это что, кровь?
– Да. Моя. А теперь молчи. И смотри в оба.
А я заговорила. Бесов язык – сухой, шуршащий осенней травой, горький и неприятный. И кот вышел. Крупный, тощий, дымчато-седой, а глаза жёлтые, пустые. «Зверь» втянул носом воздух и, прихрамывая, пошёл наугад. Кровь живой ведьмы – лучшая приманка: она и у здоровой нечисти отключает мозг, а уж если кто-то говорит на твоем языке и обещает...
– Стёп, готовься.
«Кот» прыгнул, и я движением руки стёрла часть круга, чтобы вновь плеснуть зелье, запирая беса в ловушке, едва он вцепился в одеяло. Вместе с коллегой, который справился со своими обязанностями блестяще – ловко поймал и спеленал «животное», как куклу.
– Всё, отдай, – я шагнула в круг и забрала рычащий сверток, погладила беса по боку, усыпляя. – Молодец. Спасибо.
– Мар, – Стёпа глянул на меня искоса и нерешительно спросил: – Мне показалось, или у него было три хвоста?..
– Нет, не показалось, – я баюкала дрожащий сверток. – Это нечисть. Но неопасная и...
И, перебив меня, парковую тишину взорвала резкая рок-н-ролльная трель.
– Да? – коллега достал сотовый. – Кого? Что сделал? Иду, – отключился, убрал телефон в карман джинсов и пояснил: – Очередного сталкера привезли. Допрыгался и распорол где-то ногу и левый бок. Теперь орёт про собаку с красными глазами и двумя хвостами. Пойду што... – и запнулся. Посмотрел на притихший сверток с нечистью и сразу пришел к нужным выводам: – Я с тобой. У меня как раз завтра выходной и...
– Исключено, – я устремилась прочь из больничного парка.
– Мар!.. Ты бывала в старых кварталах? – и предъявил главный козырь: – А я там каждый куст знаю, – Стёпа догнал меня, глянул на сверток и добил джокером: – И со сталкером поговорю. Живо расскажет, где именно видел собаку.
– Позвони завтра, как проспишься, – сдалась я. – Обговорим.
– Но...
Я остановилась у ворот, обхватила взбрыкнувший сверток и примирительно улыбнулась коллеге:
– Уже вечер, и у нас есть свои дела. Ночью я в незнакомое место не пойду, даже если там нет никакой нечисти. А у тебя работы будет до утра.
– Предсказываешь будущее или каркаешь? – он тоже улыбнулся.
– Размышляю.
Снова зазвонил телефон. Стёпа пробормотал «лечу...», сбросил вызов, наклонился, чмокнул меня в щёку «за бабу Зину» и побежал штопать несчастного. А я прислушалась к ощущениям. Будущее я умела предсказывать только по человеческой анатомии... и далёким вспышкам боли. Скоро привезут ещё пару придурков со сложными случаями, а это работы до пяти утра, и пока он всё закончит, пока до дома доберётся и выспится...
Поглаживая сверток с «котом» по боку и мурлыча тихую колыбельную на бесовском, я поспешила домой. Отнесу в ловушку и вернусь – нужно стереть следы ритуала. Весна, и коллеги начинают выползать в парк – налаживать личную жизнь в его укромных уголках. Все, конечно, давно друг про друга всё знают, но продолжают романтично прятаться в старых корпусах от любопытных глаз.
И, кстати, о птичках...
Я свернула в подворотню, замедлила шаг и прислушалась. Минута тишины – и в ушах гулким эхом отдалось суматошное биение чужого сердца. Рядом. Волнуется. Боится. Но наблюдает. Юное сердечко так и колотится... и от чужого взгляда пульсирует затылок. Я обернулась через плечо, но парень, сунувшийся за мной в подворотню, исчез. И отдаленное эхо ускорившегося сердцебиения донеслось с крыши.